Бабка Надька

Пока жива была, Надька никому не верила. Таков ее принцип – не верить никому. Потому что кругом одни обманщики и мошенники. Стыдно вспомнить, какой легковерной она жила, сколько раз ей “втюхивали” что-то якобы нужное. Зато теперь никто ее не обманет. Не живая потому что… Умерла она тихо. Заснула человеком, - проснулась “кем-то”… Место диковинное. Словно бы площадь в розовом полупрозрачном тумане. И промелькивают сквозь эту площадь разные люди. Появятся, оглянутся с удивлением или страхом, и нет их… Потому что каждого встречает и провожает свой “голос”. Тихий шепчущий голос… Надька знает, о чем он шепчет. Потому что он не просто шепчет, а “зовет”. Надьку тоже звал - вкрадчиво, любезно, ласково. Но Надька даже вслушиваться не стала. Вкрадчивый - значит, мошенник… И надо уши поскорее заткнуть. Когда-то и ее звал. В какую-то “даль светлую”. Она, конечно, отказалась наотрез. И, промямлив что-то про “свободу воли”, ее “голос” исчез бесследно. Она возликовала. В кои-то веки, многократно ранее обманутая, она победила мошенника, дерзко его отшила. Поделом ему ужо!.. Но время, вероятно, шло и здесь. Хотя никаких заметных признаков его движения не было. Время шло, и появилась у Надьки тоска. Странная тоска “по себе самой”. Вроде бы, с одной стороны, она вся была тут, - не потерянная, не украденная, не пропавшая. Но, с другой стороны, вроде бы и не было ничего “ейного”… Облика ее не было. Она, разве что “мыслила и, значит, существовала”… Но где конкретно? В каких, конкретно, координатах? Без постоянной видимой формы она просто жалкая кучка дрожащих молекул. Как тут не вспомнить слова писателя про “тварь дрожащую”… Прозрение было внезапным и простым. Надька вдруг поняла, что “видимости” для себя нужно добиваться… Ибо существуешь ты не потому, что мыслишь, а потому, что видима. И только тогда, когда видима… Пока ты видимый, ты всегда и всеми признаваемый за живого. Нужно тело!.. Или, хотя бы, какой-нибудь его заменитель, его суррогат… При жизни Надька была в роскошном теле, заметном издали. Вроде бы, все женщины к старости полнеют. Надька не была исключением. Она так раздобрела, ее так разнесло, что все соседки по двору дружно решили, что у нее нелады с “эндокринкой”… Ну, и что!.. Зато всеми видима, всеми замечена и уважаема!.. А сейчас - тьфу! - пустое место… Да, нужна оболочка!.. Телесность нужна!.. Разве здесь кто-то откажется от нее в Надькину пользу!.. Да никто, конечно!.. В прошедщие времена она могла бы мыть полы, стирать белье, кормить с ложечки того, кто бы отказывался… В нынешнее безвременье она никому ничего не сможет предложить… Здешние крылатые ее не замечали. То ли демонстративно. То ли, действительно, ее отказ “следовать” сделал ее абсолютно никем не воспринимаемой. Ах, как поздно она поняла, что свобода воли вовсе не означает отказ ото всех и от всего!.. Если бы могла заплакать по-настоящему, она бы волчицей выла от тоски и досады… Она есть?.. Ну, конечно, есть!.. Ее нет?.. Ну, конечно, нет!.. Она рыдала мысленно, но такое излияние горя удовлетворения не приносило… Она ругала себя и даже Бога осмеливалась поругивать: зачем не поступил авторитарно и не послал ее в свои эмпиреи, несмотря на ее отказ!.. В конце концов, она просто возопила: “Господи! Одумалась я! Возвращаю тебе свою свободу воли! Позволь мне вернуться!..” Трижды она возопила. И настала темнота… А потом темнота рассеялась… И Надька поняла, что она снова на Земле. Она попала на Землю ночью. Было полнолуние. Ночное светило растеклось по небу, как яйцо по сковородке. Всё здесь было осязаемым, плотным. Ощущение “вещности” исходило от каждого дерева и от каждого древесного листа. Надька вспомнила библейское слово “тварность”… Она наслаждалась позабытыми видами и запахами. Четкие контуры… Яркие линии. Будто бы только что нарисованные. Надька никогда раньше не замечала, как ярка и свежа Земля в каждой своей веточке, в любой травинке. Это понимание и это ощущение было высшим блаженством… Но она сама!.. Что с ней-то самой?.. Не сразу до Надьки дошло, что она как была бесплотной, так и вернулась… Обида всколыхнулась… Зачем Господь не сделал возвращение “полным”?.. Надька заметалась… Она вошла в спящую мышь, и ей не понравилось… Очень уж все маленькое и бесцветное… В мышином восприятии жизнь - постоянный сумрак. Она вошла в спящую ворону и в испуге отпрянула… Ибо ворона была ненасытным летающим клювом. Она клювом мыслила и ради клюва существовала. Вонзать его! Отрывать куски чужой плоти!.. И в спящую змею Надька попробовала войти…Но змея оказалась вовсе слепой: воспринимала только тепло от живых тел. А потом наступило утро, и Надька вспомнила, что существуют люди, потому что их увидела - крупных, тяжелых, суетных… И красивых… Что если в кого-то из них?.. Войти без спроса… Воплотиться… Нижайше попроситься на постой!.. Надька была старухой боевой. Поэтому решила, что упрашивать никого не будет… Выбрала бабоньку среднего возраста, простецки одетую. И оказалась в мрачном подземелье. Здесь были четыре черных стены, и никакого выхода… - Ну, и мрачняк у тебя! - сказала Надька - Плохо тебе, что ли? - Чего хорошего, если мужик бьет!.. А ты кто такая? - Не бери в голову! - сказала Надька. - Жить неохота! - сказала женщина. - Давай выйдем за стены! - решила Надька. Она собрала все свои силы в единый кулак и принялась биться в правую стену … Поначалу ничего не происходило. Потом Надька почувствовала, что женщина к ней присоединилась. Она бестолково металась от стены к стене. То там стукнется, то здесь… Надька на нее прикрикнула, и женщина стала биться туда же, куда Надька… Мелкие вмятины появлялись и сливались в одну, все более крупную. Та прогибалась наружу все больше и больше. И вдруг стена рухнула… Осколки выплюнулись из стены наружу… Вместо стены возник сверкающий проем, куда мощно втянуло и Надьку, и женщину… Втянуло… И разлучило… Надька очутилась на поляне, густо поросшей невиданно красивой, словно бы стеклянной, высокой травой. В траве виднелись крупные чашечки цветов. И трава, и цветы были синевато-фиолетовые… Надька попробовала покричать. Звала женщину. Но никто не ответил. Она была здесь одна. Высоко над ней горели густые звезды, и свет их был приятным и мягким. А между звездами и травой висели соединенные причудливо и непонятно тени разных форм и разных размеров… Надька загляделась на их хитросплетения… И вдруг она почувствовала, а затем поняла, что тени - все до единой - не просто тени, а неведомые живые существа… От них исходил такой невероятный, немыслимый, такой желанный покой. И Надька, что раньше была очень старой, очень толстой женщиной, узнала про себя, что ничего ей не нужно, и никогда не было нужно, кроме вот такого абсолютного покоя - единственной цели и единственного смысла жизни… Узнав это, она приблизилась к самой маленькой тени и тихо попросила: “Прими меня! Хочу быть с тобой!..” Сама не веря своему счастью, она впиталась в тень, просочилась в нее, с ней слилась… И засмеялась победно, потому что поняла, что, наконец-то, обрела свое вечное воплощение, свою вечную форму нового бытия…