СКАЗКА ПРО ОДУВАНЧИК
Сашка пил с Лешкой. С каждой выпитой рюмкой Сашка нравился себе все больше. Воображал себя крутым репортером, чья задача - выкачать сенсацию. Тупой "коп" уже почти в отрубе. Вот-вот расколется...
Но Лешка не был тупим. Пусть он в угрозыске без году неделя. Пусть по званию - лейтенантик безусый! - у начальства на посылках. Ума у него не отнимешь. Ироничного ума и специфической - чисто милицейской - цепкости.
Вот он бутылку высосал почти в одиночку. Вот глаза поплыли в разные стороны. Небось, любые тормоза отключились. Любые внутренние цензоры...
- Рассказывай, Лешка! - тормошит его друг-журналист. - Обещал ведь! Какие там загадки?..
И вдруг пьяные Лешкины глаза хитро взблескивают. В них смех и превосходство. Маленькие, узенькие, но такие выразительные гляделки,
- Прославиться хочешь? - задорно спрашивает чертов сыщик. - На моем горбу в рай въехать? Ну что же, я не против!
Сашка вынимает из кармана брюк свой верный блокнот и не менее верный огрызок американского карандаша.
- Не понадобится! - говорит Лешка, снова делает "пьяное" лицо и заразительно хохочет. – Ну, как, могу я в артисты?..
- Можешь-можешь! - Сашка от нетерпения рычать готов. - Ты прямо Сара Бернар! Элеонора Дузе! Что там за тайна?.,
- Сам ты Агата Кристи! - вдруг обижается Лешка, Видно, выпитая водка таки действует.
- Ну! - подталкивает журналист.
- В Березовке следствие, - неохотно сообщает сыщик. - Пропадают люди. Уже почти десяток. Ни трупов, ни следов,
- А детали? Подробности?
- Леденящие кровь? Нету подробностей!
- А общее во всех этих случаях?
- Натаскал я тебя на свою голову!
- Ну!
- Единственная зацепка: река! Все пропавшие отправлялись погулять к Неве. И - с концами...
По Сашке словно ток пропустили после этих слов. Вот оно - средство выделиться, имя приобрести. Вот он - его шанс, его палочка-выручалочка...
Двадцать три года Сашке. Ничего еще не сделано! Никакие высоты не взяты!
Ну, кончил журфак. Немножко филолог. Немножко лингвист. Немножко борзописец. И проституткой себя может назвать. Поскольку все теперь за деньги, а он уже дважды писал статьи "на заказ".
Работает в районной газетке. Правда, "Невская Заря" - не из последних. Колыбель многих литераторов. Так говорит главный редактор -.Дмитрий Николаевич...
Сашка мечтает, закрыв глаза. Воображает две двери. Одна - скромненькая, редакционная, знакомая до последней трещинки. Другая представляется тяжелой, сверкающей. Целиком сделанной из бронзы. А на двери - мраморные выпуклые буквы. "Союз Писателей." Каждая буква двумя золотыми винтами привернута.
Эти двери - напротив друг дружки. На некотором расстоянии...
Вот он, Александр Сергеевич Спицин, выходит из редакции. В руках - толстая папка с его статьями. С его газетными статьями. С теми, что ему предстоит еще написать.
Чем он ближе к той, другой, сверкающей двери, тем больше походит на книгу папка в его руках…
Толстый том... Кирпичина... Красный переплет... Синим, нет зеленым написанное название...
Как же она будет называться, его книга? Плохо Сашка видит обложку. Плотен туман Будущего...
Что-нибудь вроде "Тайны маленькой Березовки"?.. Пожалуй...
Короче говоря, Сашке сладко мечталось. Но и делать что-то для воплощения своих грез он был готов немедленно. Энергией, честолюбием, азартом был наполнен по уши…
Редактору - толстому к доброму Дмитрию Николаевичу - он толканул идею о том, чтобы "Невская Заря" начала печатать "портреты" населенных пунктов района. В "портрет" должны входить история, сегодняшнее описание поселка, рассказы об интересных людях.
Редактору идея понравилась, он безропотно выписал Сашке (А.Спицину) командировку в Березовку.
И вот собкор "Невской Зари" приехал на место. Бродит по поселку и с благодарностью думает про Лешку-сыщика.
Сдружились они как-то незаметно. Сашка, едва оформился в редакции, начал часто наведываться в райотдел полиции. Там над ним поначалу зубоскалили. Потом пытались не пускать, выпроваживать. Потом - взвыли от его настырности и не знали, что с ним поделать. Кстати, очень кстати появился выпускник юрфака Алексей Журба, и контакты с газетчиком стали его общественной нагрузкой...
Поселок Березовка - небольшой и серенький. Справа от железной дороги - частный сектор. Слева - "официальная" часть. Достойны внимания две улицы: короткая Ленинградская и длинная Советская. Первая -автомобильный въезд в поселок, магазины и Дом Культуры. Вторая, перпендикулярная первой, начинается от Дома Культуры. Заканчивается воротами картонажной фабрики.
Домишки каменные, трехэтажные. Говорят, их строили пленные немцы. Вот и все впечатления при первом осмотре. Весь "портрет" Березовки.
Сашка на этом, конечно, не успокоился. Вошел в контакт со следственной бригадой, вызнав, что за месяц пропало семь человек. Затем стал разговаривать с березовцами. Что-то, а разговаривать умел. Умел слушать. Умел провоцировать собеседника. Интересно ему было, и люди это чувствовали: раскрывались...
Поселок не таким уж и сереньким оказался. Страстей хватало, как и везде. Был свой царек: директор фабрики. Как и положено царьку, самодурничал. Выгонял с фабрики неугодных. Подкармливал своих лизоблюдов "жирными" зарплатами. Рабочим же не платил, объявив, что фабрика - на грани банкротства. Под шумок прикарманивал средства на содержание поселка. Например, мазут для отопления домов толканул налево, и зимой в домах было холодно.
Была в поселке и "оппозиция". Один из храбрых местных депутатов говорил то, что думал. Вокруг него группировалась кучка таких же отчаянных. Они писали против директора: в газеты, в прокуратуру. Но директор столько "уголовщины" навесил на них, что любая комиссия смотрела на "смутьянов" с опаской.
Взять прорывы канализации. Директор объявлял их терактами. Жилищное хозяйство послушно составляло акты, что ржавью трубы, де, разрушены искусственно. Пускался слух, что кого-то из "неугодных" видели рядом...
Впрочем, к делу - к необъясиенным пропажам людей - директорские дрязги не относились. Пропавшие - все семеро - были не из “оппозиции". Четверо из них - дети школьного возраста. Двое - пожилые мужчины. Одна - женщина средних лет.
Общим было не только то, что все пропали у реки. Но и то, что исчезновения происходили до обеда, в первой половине дня...
Сашка изломал свою бедную голову, рассуждая то так, то этак; пробуя строить гипотезы логичные, сумасшедшие, фантастичные...
Поскольку был он холостой и никуда не торопился, жить устроился прямо тут, в Березовке, в местном профилактории. Профилакторий для того и влачил свое жалкое существование, чтобы принимать всяких вояжеров.
На второй день он уже ходил по берегу Невы. Чего ждал? На что надеялся?.. Слева был обрывистый склон, поросший травой и деревьями. Справа - спокойно и сильно - текла река.
До вечера Сашка проторчал на берегу. Только на обед прервался.
Хорошо, что лето! Хорошо, что, выполняя свое дело (какое, собственно, дело? Хотел бы Сашка знать!), можно позагорать, искупаться.
К вечеру он приуныл, подувял энтузиазм. Выяснилась простая вещь: сенсации добывать нелегко. Тайны потому и тайны, что умеют прятаться.
Если завтра ничего не пойму, - уеду. Так он решил… Сколько можно толочься тут! Лешка, поросенок, поманил секретом - и только. Разгадать не удалось...
Назавтра, на всякий случай, встал пораньше. Может быть, туман ядовитый людей растворяет? Или какие-нибудь содрогания атмосферы разносят гуляющих на молекулы?
Какая только бредятина не залезет в башку!..
Прошелся по берегу. Река была прозрачна. Солнечная паутинка подрагивала на дне. Травы, кусты, деревья, умытые росой, казались молодыми, только что рожденными.
Никого не было. Ни души...
Сашка отправился в профилакторий. Позавтракал: стакан чая, кусок булки, яйцо всмятку.
Потом завалился на постель и мрачно гадал - уехать сегодня или до завтра подождать?..
Задремал незаметно для себя. Проснулся - весь в поту, - когда день ярко сверкал.
Решение созрело мгновенно: сбегать искупнуться и - адью, Березовка! Хватит дурью маяться! Надо просто работать, а не искать "сенсационных" тропок!..
Обрадованный ясностью, несся, не разбирая дороги. Лишний пот не страшен: мигом смоем.
.... Берег слепил желтизной. Песок словно вбирал солнце, отчищал добела и выстреливал заново.
Купающиеся немало. Видать, не так уж поздно, как ему представилось.
Торопливо скинул футболку и брюки. Кроссовки слетели сами собой еще на бегу.
Расправил плавки. Замер, наслаждаясь прикосновением приречного воздуха к жаркому телу.
Тут вдруг увидел смешное семейство. Деловито пыхтя, удирал толстячок лет пяти. За ним поспешал братец вдвое старше, умненько-очкастенький. Замыкал гонку папаша - тоже в очках, с мешочками жира на талии.
- Они промчались мимо…
- Уходите! - выдохнул на бегу папаша. Не остановился, ничего не объяснил. В его глазах что-то дрожало... Уж не страх ли?..
Вот оно, понял Сашка, холодея к напрягаясь. Час "икс"! Мой час!
В животе забурчало. Сашка гулко хлопнул ладонью возле пупка.
И вдруг услышал стон. Протяжный звук… Ни живой, ни мертвый... Странный... Будто у компьютера заболели зубы. То бишь, клавиатура…
Стон повторился... Сашка понял, откуда он исходит... Вон те две рябины... Между ними высокая трава... Одуванчики белеют... За ними густо облиственный склон...
Он подошел к рябинам. Будто кто-то позвал его. Осторожничать не хотелось.
Между деревьями, в густой траве, была небольшая, как бы подзапыленная краснота. Она была живая (корень? зверек?). Вся в поперечных перемычках. И еще как бы в кляксинках черных...
Больше Сашка не заметил ничего. Не успел...
Краснота вспухла. Вздулась пузырем.
Сашка, не понимая ничего, не пытаясь отпрянуть, как бы пророс внутрь этого пузыря. Этого цепкого, сильного пузыря...
Неужели пропал? - ворохнулось в голове.
Пузырь облепил его, стягиваясь, надавливая. Давление стремительно возрастало. Стенки пузыря увлажнились, и Сашка почувствовал, как жгуча выделяемая жидкость, как разъедает она кожу...
Попробовал напрячься. Напрасно!..
Вот как исчезали другие!..
Закричал... Захлебнулся...
Последнее, что услышал: ломаются ребра, переламываются руки и ноги…
Перестал быть...
Раздробился на капли...
Эти капли растеклись по новой, непривычной форме, непохожей на прежнее тело...
Не сразу...
Не вмиг…
Между ними возникла незримая связь...
Они услышали друг дружку…
Еще не сразу...
Еще не вмиг...
Они как бы слились, испустив ручейки симпатии, любви, воли... Но при этом остались разделенными...
…Сашка очнулся и не понял, где он. Было муторно. Было неудобно. Сколько ни пытался открыть глаза, - не мог. Не было глаз... Попробовал прислушаться,- не мог. Не было ушей... А может и были...
Но радом находился кто-то, не пускающий чувствовать... Сашка попробовал возмутиться. Поначалу неуверенно. "Кто ты такой? По какому праву запер меня?.."
К своему удивлению, ответ получил немедленно.
Те невещественные, те можно сказать эфирные капельки, что составляли Сашкину сущность, всколебались, и Сашка осознал их колебания как слова.
"Я - Грозный Язык Пламени, Очищающий Миры От Плесени! А ты кто?"
Тут уж Сашка возмутился не на шутку. Разгневался до глубины души, забыв свою неуверенность и свои опасения.
"Людоед паршивый! Гиена вонючая? Трусливый шакал: Мы - не плесень своего мира! А ты - не Язык Пламени! Ты - копоть! Сажа! Зола!..”
Словесного ответа не было. Безмолвная, но страшная буря налетела на Сашку. Будто в Сашкину сущность вцепились - разом во все капельки - и трясли, трясли остервенело. Душу хотели вытрясти. Прекратить Сашку. Изничтожить...
Нападение длилось, но - странное дело! - Сашка чувствовал, что крепнет, наливается силой.
Где же я есть, спросил себя Сашка. Разве не в капельках этих? И понял, что вопрос очень важен. В самом вопросе и ответ, и подсказка для будущего.
Нападение длилось. Капли Сашкиного естества сотрясались, изнемогая. Но Сашка упивался свежестью, мощью. Умнел стремительно...
Он понял, что может ощутить нападающую энергию. Как бы потрогать злую волю врага... Или положить пальцы на вражий пульс... Он сделал это и стал следить...
И обнаружил, что капли его естества не пытаются отразить атаку. Нет, они поступают наоборот. Они торопливо впитывают разрушительную силу. Жадно впитывают. И тут же, не задерживая, излучают ее вовне. Сашка умилился: ах умницы!
И вдруг понял…
Понял главное!..
Значит, и он, Сашка, - его личность, его целостность, - вовне?
Значит, капли его сущности, в строгом смысле, - вовсе не его сущность?.. Это как бы генераторы, передатчики, проекторы, а он, Сашка, собкор Спицин, сконцентрирован где-то между ними. Где-то в пространстве. В теле монстра, который его пожрал. Его и остальных людей. Остальных пропавших...
Собственно, это было ясно с самого "пробуждения", сказал себе Сашка, просто я не сразу допер до этого. Не сразу "дозрел"...
Враг прекратил атаку. Замер. Прислушивался, должно быть…
Сашка не стал осторожничать. Не стал притворяться, что нападение его уничтожило. Он весь обратился в единое чувствилище. Его задача была: услышать слушающего; понять, как он устроен, как функционирует.
Не сразу…
Не в один миг...
Враг расслабился, не понял угрозы.
Тут Сашка - неощутимый, но сильный - растекся по нему, смешался с ним, пропитал его. Проник в каждую клеточку, в каждый канальчик…
В утомительном напряжении, в страстном желании понять он изучил макроструктуру - ту материальность, что предстала перед ним на берегу. Как опытный анатом, исследовал соотношение органов. Как физиолог, установил их функции. В качестве гистолога, изучил срезы тканей…
Все было достаточно примитивно, поскольку сводилось к одному: пожирать, пожирать и еще pa з пожирать. Упрощенно телесную схему врага можно было представить в виде системы трубок. Самая крупная была та, что вобрала его в себя, переломала и переварила. Он еще неправильно воспринял ее как пузырь. Затем, ветвясь, шли трубки помельче. Еще мельче. И так до самых микроскопических.
Самые сверхмелкие трубочки уходили в непонятную преграду.
Не иначе, за ней скрывалась сокровенная сущность врага.
Сашка приник, Сашка приласкался к этой преграде, Сашка накатывался на нее, как море на скалистый берег. Сашка пробовал собрать себя в узкое, как штык, острие и проткнуть.
Не получилось...
Тогда он расслабился.и попросил: "Ну, откройся' Пожалуйста! Хочу тебя понять! Нужно тебя понять!.."
Преграда, вроде бы, дрогнула. Ее содрогание, вроде бы, можно было перевести как приказ: "Ожидай!”
Как приказ?
Или как просьбу?..
Сашке ждал. Это был o полезно. Поскольку и себя нового надо было изучить, а не только врага.
Сашка ждал и впервые осознавал силу воли и силу мысли как нечто главное в себе.
Раньше - в "человечьем" виде - на первом плане были органы: мозг, сердце, мышцы, желудок. Они составляли его макроуровень - вроде как система трубок у врага.
Теперь - воление и мышление, и ничего кроме. И манипулировать ими можно не менее успешно, чем руками...
В озарении, подготовленном долгим самопознанием, Сашка снова обратился к преграде:
"Возьми мои Разум и Волю! Пусть они сольются воедино! Пусть маленькой частичкой войдут в тебя! Пусть расскажут обо мне, о земной жизни!.."
Немедленного ответа не ждал. Озарение подсказало, что он услышан и теперь должен быть терпелив.
Не сразу…
Не в единый миг...
Он обнаружил, что преграда как бы надвигается, как бы вбирает его в себя.
Затем движение резко убыстрилось.
Он словно упал куда-то…
И....
Кругом были молнии...
Целый мир молний. Целый мир смертельной опасности, страха и риска. Что называется, здрасьте, приехали!
Хотя, он же теперь бестелесный и, возможно, никакой опасности нет...
Молниям было тесно. Большинство было свито в кольца. Кольца входили друг в друга наподобие матрешек, перекрещивались под разными углами, наслаивались. Их брызжущий свет был резок, но переносим.
Молнии были как живые: корчились, дрожали. Многие кольца вращались. Многие были цветными: от оранжево-желтых до сине-фиолетовых…
Мир живого огня... Куда ни бросишь взгляд, тесно сплетенные огненные тела... Куда ни повернешь голову, отовсюду слышны шелест, жужжание, словно бы звон..
Голоса молний... Их разговоры...
Постой!.. Куда ни бросишь взгляд?.. Слышны звуки?..
Ты видишь, ты слышишь и даже не сразу понял это! Ах ты придурок творческий!..
Видно, Преграда одарила огоньком. И с его помощью ты вернул себе... Может, и тело вернешь?..
Господи, да что я все о себе?
Что за ней, за Преградой? Ведь я должен понять! Понять врага - не значит простить. Понять врага - значит победить!..
Сашка раскрыл пошире глаза, навострил уши. Или что там было сейчас вместо них...
И увидел...
Нет, увидел не органом зрения. Увидел как бы мысленным взором...
Враг был чужероден. Он прорвался из другого, многомерного пространства. Просочился сквозь проколы континуума.
Враг был как бы татуировкой на теле Вселенной.
Понимая свою чужеродность, он защитился Преградой - плащом из спрессованных электронов.
Если приглядеться, то среди молний можно было заметить структурированное напряжение тьмы. Даже обычным зрением можно было заметить.
А может, это и не тьма была - огонь чужого мира. Ведь назвал же себя Враг - "Языком Пламени..."
Как же с ним бороться? Как его победить?..
Сашка понял, что знает ответ.
Одно только его отвлекало. Где другие люди, проглоченные до него? Неужели пропали бесследно? Стали питательными веществами для Врага?..
Поскольку Мысль и Воля были главными, Сашка перекопал с их помощью всю Преграду. Сашка призывал: "Ко мне! Ко мне! Откликнитесь! Придите!.."
Но никакого отклика не было...
Не сразу...
Не в один миг...
В конце концов, Сашка смирился с тем, что выжить сумел только он.
Он пожелал стать огромным - таким, как Преграда, сверкающий, звенящий мир огня…
И стал таким. Сравнялся размерами...
Он пожелал» чтобы Преграда стала его частью.
И она в него вошла. Вошла, не обжигая, не калеча, не изменяя его человеческой сущности…
Тогда, - чуть помедлив, ибо где-то в нем еще таился страх, - Сашка набросился на “татуировку", на структурированную Тьму, и поглотил ее. Да, поглотил!
Долго привыкал к .-этому.
Не сразу…
Не в один миг...
Решился.....
Ибо оставалось последнее: покорить макроуровень…
Тут царила Чуткая Воля, и едва Сашка сунулся, ему туго пришлось.
Исхлестанный, выжатый, обессиленный, отполз обратно, внутрь Преграды.
Не сразу...
Не в один миг...
Снова решился...
Атаковал…
Всей силой ярости, всей жаждой мести обрушился на Врага.
Ах, как они бились! Как язвили друг друга!
Высасывали силы! Насылали тяжесть! Помрачали Разум!
Но язвы, затягивались. Прибывали силы. Тяжесть исчезала. Разум очищался...
Битва двигалась по кругу, и конца, как любой круг, этот не имел тоже.
Умри! - упрашивал Сашка, сталкиваясь, ударяя. – Ну, пожалуйста!
Враг, вроде бы, ослабел, - и Сашка, опомнился.
О чем прошу? Ведь я же умру вместе с ним! Ну, дурак!..
И вдруг его осенило. В третий и, видимо, в последний раз.
Вы, земные частицы! – мысленно вскричал Сашка. - Вы, атомы! Вы, электроны! Вы, что были людьми! Восстаньте! Помогите мне! Помогите захватить власть над этим телом!.."
Несколько раз повторил он свой призыв…
И был услышан…
Он был услышан и ошарашен…
Лучше бы его не услышали!
Так ему стало плохо...
Потому что части макроорганизма взбунтовались... Разладилась их согласованность... Потерялся их резонанс...
Чужая Воля ослабела...
Но и Сашкина - не меньше...
Враг затрепетал, угасая.
Но и Сашка - тоже...
Враг устремился к Преграде, - чтобы убежать сквозь нее. Чтобы не погибнуть…
И обнаружил, что за Преграду шагнуть не может... Что за Преградой его уже нет...
А Сашка не боялся погибнуть. Он уже погиб - в строгом смысле слова. То есть, лишился своего тела...
Когда Враг побежал, когда его Воля освободила макроструктуру, Сашка не поторопился занять ее. Разлаженное тело Врага умирало, но Сашка на это наплевал.
Он остался внутри Преграды, Собственно, он сам - его новая сущность - и был сейчас Преградой.
Враг нырнул в Преграду как в омут. Вошел в Преграду, как нож в масло,
Потому что Сашка хотел этого.
Враг увяз в Преграде, будто корова в болоте.
Потому что Сашка хотел этого.
Враг не понял, что сотворил Сашка внутри него. Недооценил Сашку.
Преграда поглотила Волю Врага. Стерла его темный Разум. Стерла…
Хотя Сашка и пожалел об этом тут же...
Получилось несколько замысловато. Сашку съели„ но он не умер.
Изловчился и сам съел того, кто съел его…
Как отец к больным детишкам, бросился Сашка к судорожно трепещущим трубкам…
Я с вами! Я с вами! Я с вами! - успокоил каждую.
Связал их воедино своим заветным желанием. Своей страстной надеждой, которая могла, которая должна была осуществиться.
Стал выращивать то, что давно хотел. Стал выращивать человечье тело. Преобразовывать, претворять в свою плоть чужие трубки и чужие зубки...
Это было долго...
Это было трудно…
Это было мучительно...
Но это было! Было!..
Это было - возвращением…
Возвращением!..
Простите, погибшие, что беру ваши атомы! Простите и спасибо!..
Я многое узнал. Я расскажу всем, как сильны могут быть Воля и Разум.
Добрая Воля! И добрый Разум'..
Сашка открыл глаза. Настоящие, - не бесплотные. Настоящие глаза со зрачком и радужкой, с веками и ресницами.
Сашка открыл глаза.
…Перед ним покачивался одуванчик - седоголовая фигурка, на стремительном стебле...
