Темь-страну Василек не узнал. Видать, они что-то стронули в ней – как и в Ежинмире. А может, и не они. Может, само стронулось да забурлило.

Когда дракон его доставил, Василек увидел, что Темь-светило, вроде бы, разгорелось поярче. В густых облаках, в непроницаемо черных тенях, в вечных общепланетных сумерках словно бы, разбросанные как попало, расцвели скромные кустики фиалок.

Что там со светичами? Не подумали бы, что он, Василек, струсил. Ведь он так поспешно их оставил.

После того, как дырка в частоколе заросла, мужики, конечно, избили крыс, остающихся внутри.

А что дальше было, потом? Напали снова крысы, или не напали? Может, новых каких чудищ нанесло?

Не позавидуешь Светлану да его людям. Захочет ли кто-то сам для себя такой напряженной, рисковой, опасной жизни?..

А ему самому?.. Ему, Васильку, что – можно позавидовать? Швыряет его, как щепку на волнах, – то туда, то сюда. Пытается он что-то понять, объяснить – на бегу, на лету. Но никогда не дойдет до конца в своих попытках – до полной ясности…

Зачем ему быть в Темь-стране сейчас? Он сюда не собирался, пока не подготовится к войне.

Дракон исчез, едва прибыли. Выбирайся теперь, как знаешь.

Оказался он в виду Корчунова замка. Но не рядом, а левее, гораздо левее. Полянка, на которой встал, смотрела из редколесья на пыльную дорогу. По этой дороге он и побрел. Что еще оставалось делать?..

Издалека доносились голоса. Слов не разобрать, но бубнят бодро. Вот выкрики… Песня – дерганая, нестройная… Раскаты смеха…

Быть может, это самое удивительное: свободные, нестесненные звуки в недавно сонной, живущей как бы исподтишка Темь-стране.

Толпу заметил, когда деревья еще не кончились. И застыл, напрягся. Руку бросил на меч.

Джинги! Не его ли караулят, лагерем встав?.. Его тоже заметили. Несколько голов к нему повернулись. Страшных плоских безротых голов.

Сейчас бросятся, набегут. И не убей, не задень! Он с досадой загнал обратно подвыдвинутый из ножен меч. Только на кулаки надежда. Ничего, отобьемся и кулаками…

Но происходило нечто непонятное. То есть, просто-напросто, ничего не происходило.

Те, кто его заметил, отвернулись от него и опять занялись разговорами, выкриками, смехом.

Как же они говорят-то, безротые? – запоздало удивился Василек. Медленно, по шагу-другому, стал приближаться, готовый в любой миг хоть в бой, хоть наутек.

Приближаясь, быстро обнаружил: не все безротые. У иных, будто ножом прорезаны, появились на лицах треугольные щели. У иных еще только наметились углубления такой же формы.

Джинги перестали быть бессловесными. А может, и лопаться они перестали, выделяя летучий яд?..

Василек пошел смелее. Не хитрят ли? Не заманивают ли?..

Вот первые.… Вот он в самой гуще.… Вот за спиной их оставил…

Ни один не набросился, ни один не попытался задержать. Правда, поглядывали, но спокойно. Без злобы и неприязни…

Немного позже дорога привела Василька к знакомым уже ему большим домам. И тут он снова удивился.

Двери в домах были распахнуты настежь. Но дома, вопреки его ожиданиям, оказались не пустыми.

У стен, как и прежде, высились штабеля спящих джингов. Для этих, видать, ничего не изменилось. Как были, так и остались довольны старой жизнью.

Василек вышел на свежий воздух. И вовремя. Он увидел вереницы солдат-летунов, которые, спускаясь из туч, втягивались в верхние окна соседнего дома.

Там, наверху, они с довольными вздохами укладывались в штабеля и мгновенно засыпали.

Василек попробовал задержать одного: сдернул с начатого нового штабеля и осторожно поставил на пол.

Джинг был рогастый, незлобивый. Но стоять уже не мог. Уже глаза неодолимо закрывались.

Не обопрись он на плечо Василька, брякнулся бы тут же, и ничто бы уже не разбудило

– Кто ты? – спросил невнятно.

– Храбр я, – сказал Василек. - Бивал вас в былые времена.

– Мы теперь не воюем.

– Чем же заняты?

– Кто-то вокруг… Оболочку.… Вокруг планеты… Мы разбиваем…

Джинг смолк бесповоротно. Лишенный возможности заснуть, лежа, он, не долго думая, заснул, стоя. Повис всем своим весом на Васильке.

Василек уложил его в штабель и пошел к дворцу. Никто не обращал на него внимания, никто не пытался задержать.

Василек перестал настораживаться при встречах с джингами. Убедился, что и впрямь не нападут.

Все окна и двери дворца были распахнуты. Но ни огней, ни движений внутри заметно не было.

В помещениях веяло затхлостью. Пронырливые сквозняки бережно помахивали паутинными бородами. Слизкие узоры плесени выступили на потолках и стенах, как непонятные письмена.

Дворцовое богатство никуда не делось. Вот они – поблескивают – золото, серебро, самоцветные камни. Но богатству нужно преклонение, почитание – для того, чтобы оно выглядело живым.

Здесь же про него забыли. А может, отвернулись на время, занятые более важными делами.

Василек ходил, смотрел, чего-то ждал. Хранители плащей тихими тенями прошмыгивали мимо. Шептались о чем-то далеко за его спиной.

Где их былые неприступность, самоуверенность, превосходство? Что произошло? Что их так изменило?..

– Эй! Погоди! Постой!.. – пробовал Василек обращаться то к одному, то к другому.

Ему не отвечали, невидимые, непонятные, неприятные. Шелестели плащи. Потемнее, посветлее – в полутьме их цвета блекли, поникали.

Шелестел шепот. Но напрасно Василек напрягался, пытаясь, не поворачивая головы, поймать хоть словечко…

Так до самого Корчуна добрался – свободный, но сопровождаемый словно бы легким ветерком.

Корчун сидел на золотом троне, – но сидел напряженно: подтянув к себе ноги, вобрав голову в плечи. Ни силы, ни уверенности не было в его позе.

Да и трон его золотой не блистал, как раньше, – а словно бы съежился, потускнел.

Свечей горело мало. Джингов-охранников не было. Зато в отдалении, вдоль стены, мельтешили Хранители плащей. Метались, будто осенние листья, гонимые ветром.

– С чем пришел, русинич? – Корчун выдавил из себя рык, стараясь казаться грозным.

– Да ни с чем! – Василек пожал плечами. – Любопытствую, отчего у тебя ныне все не так?..

– Заметил? - горестно вопросил Корчун. – Все она, царица моя хитромудрая! Как она появилась, как отняла от меня Злую Волю, так и посыпались беды. Поюн-дерево возьми два оживись. Скорлупа вокруг планеты возьми да появись.… А где она сейчас, моя царица? Что замышляет?..

– Ты бы у меня спросил. Она жива-здорова. К тебе рвется. Скоро будет.

– Говори–говори, весели сердце!.. Языгушка, свет мой ненастный!

– Я с тобой воевать хочу! Выковырнуть страну твою из солнца. Чтобы чистым оно стало…

– Ты погоди воевать! Все вы такие, русиничи. Меч вместо посоха дорожного. Ты лучше помоги мне в опасном деле.… Сладим его, там посмотрим: нужна ли будет война…

Василек вдруг вспомнил свою первую встречу с Корчуном. Еще в те давние - тугаринские – времена.

Ах, каким тогда Корчун был надменным! Глядел поверх Василька. Не удостаивал ни словом…

Василек его одолел в честном поединке. И сейчас одолеет. Хотя совсем другим стал его старый враг. Совсем другим…

– Я помогу тебе, – сказал Василек.

Корчун тревожно и беспомощно дернул головой. Словно отпихнул кого-то глазами.

Василек понял, что он боится тех, у стены. Хотя, что в них страшного. В шелестящей рухляди!..

Краем глаза Василек и сам видел, что Хранители плащей прекратили мельтешить и, вроде бы, надвигаются на них с Корчуном.