ЦВЕТЫ И СОРНЯКИ

 

1.

Цветы росли в теплице. Были они крупные с красными, желтыми, синими головками.

А вокруг теплицы жили сорняки: чертополох, крапива, лебеда и еще всякие разные. Они толпились вокруг стеклянных стенок и жмурились от яркого света, бившего изнутри.

- И чего это вы на них пялитесь? – сказал как-то лопух, гордо встряхивая свои большущие листья.

- Молчи уж лучше, деревенщина! – завистливо вздохнула мокрица.

- Ах, какие они красивые! Какие особенные! – воскликнула сныть.

- Да что в них такого! – недоуменно сказала крапива. – Неприспособленные! Слабые!

- Что они знают о жизни! – изрек чертополох. – Что могут увидеть из-за стекла! Что могут понять!

- Ничего! Ничего! Ничего! – протараторила лебеда. – Я думаю, секрет в том, что они – больные, а мы – здоровые! Это их больница – там, внутри! Их там пытаются вылечить, но, сдается мне, всё напрасно! Они неизлечимы!

- А вдруг они заразные? – забеспокоился лопух. – Мы же можем подхватить инфекцию, находясь так близко!

- Люди глупы! – надменно сказала крапива. – Их разум вывернут наизнанку! Ничем дружить с нами, здоровыми и сильными, они всё внимание отдают этим изнеженным уродам!

- Это всё их придумка виновата: их гуманизм! – сказал чертополох. – Они его изобрели, и он их поработил! Нас, вольных, свободных, - не видят в упор! Зато ради этих хилятиков из кожи вон лезут!

- Правильно! Правильно! Правильно! – закричала лебеда. – Люди – рабы своего гуманизма! А цветы – рабы людей! То есть, по сути, - рабы рабов!

- Давайте поможем людям опомниться! – сказала мокрица. – Давайте так разрастемся, чтобы этих стеклянных стен вовсе не было видно!

- И что тогда? - озадаченно спросил лопух. – Я ничего не понял!

- Ну и помалкивай! – пренебрежительно сказала мокрица. – Если их не будут видеть, - их сразу забудут! “С глаз долой – из сердца вон!..”

- Мы согласны! – зашумели сорняки. – Мы готовы!..

И они принялись изо всех сил расти ввысь и вширь. Они старались, не жалели себя. Они хотели восстановить нарушенную справедливость…

И, можно сказать, им это удалось. Они покрыли стеклянные стены пышным ковром: надвинулись, наползли на них, вскарабкались…

Конечно, люди это заметили… Заметили и оценили…

Они пришли, одели рукавицы и повырывали все сорняки…

- Ничего себе куча! – сказал один человек.

- Природа расточительна! – сказал второй. – И в этом ее мудрость!..

Они ушли.

Сорняки некоторое время спокойно лежали и о чем-то думали.

Наконец, им думать надоело.

- Слышали? – гордо сказала мокрица. – Мы – высшая мудрость Природы!

- Скоро ли нас унесут туда, внутрь? – спросил лопух.

- Не суетись! – посоветовала лебеда. – Сперва нужно очистить помещение от тех слабаков, что внутри!

- Называйте их правильно! – сказала крапива. – Это мутанты, уроды, заразные больные!

- Нас, конечно, подержат здесь! – уверенно произнес чертополох. – Чтобы там всё вычистить к нашему прибытию!

- Думаю, из нас будут делать букеты! – воскликнула сныть. – Попасть в букет – высшее отличие для любого представителя Флоры!.. Меня поставят в центр самого большого, самого нарядного букета, - вот увидите!..

Она гордо приосанилась и расправила свои белые локоны.

- И мы будем с тобой! – воскликнул лопух. – Моими листьями окружат букет для вящей красоты!

- Конечно, мы ничем не хуже тех, что там! – отчеканила крапива. – Мои листья – резные, точеные!.. Мой стебель – порыв в небо, устремленность к звездам !.. Мой цветочки – каждый как жемчужинка!..

- Давайте похлопаем сами себе за то, что мы – такие! За то, что мы – особенные! – предложила мокрица.

И все сорняки дружно зааплодировали… А потом затихли, - погрузились в блаженную дремоту в ожидании желаемых почестей…

 

2.

Подорожник был молчалив. В общей болтовне почти никогда не участвовал. Поэтому его не замечали. Словно бы его и не было вовсе…

Но выслушивал он всех очень внимательно. Вникал во все речи. Анализировал все доводы и возражения. И мотал их себе на усы…

“Трещите-трещите! – думал пренебрежительно. – А я и без трескотни потихоньку сделаю то, о чем вы так шумно мечтаете!..”

Он не глядел за стеклянную стену. Не любовался красавцами-цветами, росшими за ней.

Он изучал то, что было снаружи. То, что было на подходе к оранжерее.

А была там дорожка, посыпанная крупным песочком. И по дорожке время от времени ходил или туда, или оттуда садовник – пожилой мужчина в белых полотняных штанах, синей ветровке и желтой соломенной шляпе.

“Он шагает, и я буду шагать! – подумал подорожник. – Всё в мире делается постепенно, шаг за шагом! В этом высшая мудрость!”

Когда созрели семена, он напрягся и кинул их туда, в сторону дорожки…

И… вырос из этих семян.

“Хороший шаг! – подумал одобрительно. – Так и надо жить – широко шагая!”

Затем семена созрели новые…

И он опять их бросил туда, вперед…

И… снова из них вырос.

Вырос на этот раз на самом краю дорожки.

Но этого ему показалось мало. Он стал тянуться в длину, - то есть, в высоту. И вырос таким дылдой, что даже не мог вертикально поддерживать свое тело.

Но эта немощь его не испугала, не опечалила. Нет-нет, наоборот, она его развеселила.

Потому что из-за нее он согнулся крючком и навис над самой дорожкой, над ее крупнозернистым песочком, утоптанном сапогами садовника.

И когда в этот раз уродились семена, - а уж он постарался, ох как постарался вырастить их побольше!, - они, безо всяких усилий с его стороны, обильно просыпались на дорожку.

После этого было ожидание. Ожидание, хуже которого нет ничего… Получится или не получится?.. Сработает или не сработает?.. Вот в чем вопрос!..

Ожидание закончилось, когда появился старик-садовник. Он шел медленно и ноги почти не поднимал: пошаркивал, пошаркивал ими по песку…

Казалось, он ничего не замечает вокруг… Ничего не видит и не слышит…

Но впечатление такое было обманчивым.

Вот он остановился. Увидел длинный стебель, что склонился над дорожкой.

Протянул к нему руку…

- Вот мы и встретились! – помыслил подорожник. – Зови меня в гости!”

Садовник ничего не ответил и ничего не помыслил в ответ.

Он обхватил длинный стебель цепкими пальцами и вырвал его из земли. Вырвал и отбросил в сторону.

“Вот и всё!” – успел подумать подорожник, чувствуя, как силы его покидают, и восприятие меркнет.

“Нет не всё! Будет и продолжение!” – пробилась в сознание последняя мысль, когда он увидел, сколько семян уносит на своих сапогах садовник…

И продолжение, действительно, было…

Потому что… Фи!.. Фи!.. Фи!..

Потому что из семян возродился всё тот же подорожник.

Он был везде: вдоль внутренней дорожки и вокруг каждого цветка. Поскольку теперь ему не надо было высовываться, он оставался малоросликом. И еще ему была на руку его собственная молчаливость.

Надменные цветы, избалованные людским вниманием, были беспредельно эгоистичны. Им представлялось, что весь мир существует лишь для того, чтобы им угождать, им потворствовать, выполнять любые их пожелания…

Каждый цветок в своем непробиваемом самомнении считал себя самым лучшим, самым красивым, самым неотразимым.

Напрямую общаться друг с другом они считали ниже своего достоинства.

Зато подорожник – эта приземистая, почти незаметная травка, - всегда был к их услугам.

Он выслушивал их похвальбу и не возражал. Он передавал по оранжерее “светские новости” : у кого сколько лепестков свежих, у кого сколько засохших; у кого какие новые бутончики; у кого какие стебли срезали сегодня; у кого какие, наверное, срежут завтра…

Так, мало-помалу, он стал в оранжерее незаменимым. Таким же незаменимым, как воздух, вода и солнечный свет.

Это продолжалось довольно долго. До тех пор продолжалось, пока у садовника не прошла головная боль, мучавшая его. Поглядев свежим, не замутненным взглядом, садовник увидел, как много подорожника в оранжерее, аккуратненько вырвал его весь с корнями и безжалостно вынес на свалку…

“Я вернусь! – кричал подорожник, пока его извлекали из земли. – Я вернусь и буду прислуживать вам! Мы, прислужники, неистребимы!..”

Садовник его, разумеется, не слышал. А цветы снисходительно кивнули своими прекрасными головками. Они-то приметили, сколько семян насеялось, пока садовник до свалки доплелся…

Приметили и поверили безоговорочно, что прислужники, действительно, неистребимы…

 

3.

Она была простой полевой ромашкой и мучилась от этого. “Простота хуже воровства!” – говорят люди. Почему они так говорят?.. Если я простая, значит, я хуже последней воровки?.. Значит, я преступница?..

Эти мысли никогда ее не покидали… Они истощали ее силы… Делали ее жизнь безрадостной…

А ведь она могла бы гордиться собой!.. Гордиться той удачей, что ей выпала!..

Далеко не каждая “простая полевая” может похвалиться тем, что растет в супер-элитарной, сверх-престижной оранжерее для “избранных”!..

Как и почему она тут оказалась, ромашка не знала. То ли случайным порывом ветра занесло… То ли к чьей-то одежде семечко прицепилось… То ли к чьим-то подошвам…

Подорожник, что был тоже из “простых”, но вовсе не стеснялся этого, рассказывал ей со смехом, что проник в оранжерею на сапогах садовника. Она завидовала той легкости, с какой он говорил; той готовности, с какой он бросался прислуживать высокородным цветам-гордецам…

Сама она скромно стояла в уголке, никогда и ни с кем не пыталась заговаривать, и, конечно, никто ее, такую, не замечал…

Так бы она и прожила всю жизнь – в сторонке и незаметно, если бы… Если бы не случилось чудо…

Как-то в гости к садовнику забежал его сын – маленький золотоволосый мальчик. Ромашка увидела его и… Ну конечно, влюбилась…

Он был похож на нее: такой же светлый и гибкий… Улыбка на его лице расцветала так ярко, что перед ней бледнели даже самые драгоценные розы…

Но самое главное, самое удивительное, - он ее сразу заметил… Остановился на миг возле нее, прошептал: “Какая ты маленькая!” – и поспешил дальше.

Ромашка затрепетала от счастья и благодарности. Разве могла она представить раньше, что возможно такое огромное счастье!.. Разве могла вообразить, что в ней, маленькой и хрупкой, может быть столько теплой благодарности!..

Ромашка смотрела на мальчика и не могла насмотреться. Как он прекрасен! Как изящен каждый его жест! Он идет так легко, словно бы не имеет веса! Словно бы летит над землей! Словно бы танцует волшебный танец!

Да-да! Весь он – как живое воплощенное чудо! Как загадочная сказка, ставшая реальностью!..

Видеть его!.. Знать, что он есть!.. Снова и снова впитывать в себя его образ!..

У ромашки сладко-сладко кружилась голова. Впервые в своей скромной, в своей робкой жизни она чувствовала себя такой же большой, такой же красивой, как все цветы оранжереи…

Впервые она вслушивалась в их голоса, как равная. Вслушивалась и не могла поверить…

- Он маленький, будто гном! – сказала красная роза.

- Нескладный! – произнесла роза белая.

- Нелепый! – высказалась лилия.

- Двигаться – удел прислуги! – надменно выговорил гиацинт.

- Господа неподвижно ждут, когда их обслужат! – неторопливо изрек гладиолус.

- Вы ничего не понимаете! – возмутилась ромашка. И удивилась мысленно: откуда столько силы, столько уверенности в себе?..

- Это что еще за писк? – удивился амариллис. – Тебе кто давал слово, ромашка-замарашка!

- Он замечательный! Он лучше вас всех! – воскликнула ромашка и… всхлипнула.

- Деточка, знай свое место! – надменно сказала белая роза.

- Какие вы все!.. – горько прошептала ромашка. И замолчала, как ей показалось, навеки…

А старый садовник, между тем, попросил мальчика, своего сына, помочь ему и выполоть всё лишнее, что наросло в оранжерее.

Мальчик быстро принялся за дело. Поскольку лишней травы было мало, он быстро ее удалил. А когда дошел до ромашки, то остановился, и протянутая к ней рука замерла.

- Знаешь что, - прошептал чуть слышно, - ты такая милая, что я возьму тебя с собой!..

Он осторожно выкопал ромашку, обернул ее влажной тряпочкой и положил в свою сумку, что висела у него на боку. Затем остальную выполотую траву отнес туда, где у садовника было место для компоста…

- Видали, как старательны наши слуги! – неторопливо изрек гладиолус.

- Была писклявка, - и нету! – самодовольно сказал амариллис. – Нечего вылезать без разрешения!..

Больше про ромашку никто не вспоминал.

А с ней после оранжереи было вот что.

Мальчик высадил ее возле крылечка маленького домика, в котором жил садовник.

И каждое утро здоровался с ней. И каждый вечер, перед сном, с ней прощался…

Ромашка отвечала ему трепетанием лепестков.

И была счастлива…