СКАЗКА ПРО ДУБ

 

Жили мальчик с девочкой – брат с сестрой. Жили на мертвой холодной планете.

Есть, пить, дышать им не надо было. Утром коснется солнышко их лиц, войдет теплом и лаской в их нутро, - им и достаточно.

Молились они Богам Света. Зачем это нужно, - не думали. Просто знали - нужно.

Трижды возносили молитвы: на восходе, в полдень и на закате.

Не ведали они, что были детьми этих богов. Что родители их потерпели поражение в Великой Битве с темными силами. Что заключены побежденные буквально под ногами - в планетном ядре.

Брат и сестра говорили о том, что видят; бегали друг за другом, играя; танцевали, когда слышали мелодии Космоса.

В молитвах и танцах выплескивалось томление, которое часто их посещало; желание чего-то иного - не того, что есть,

- Почему мы здесь? Почему не там, между звездами? - спрашивал иногда Брат по ночам.

- Разве нам плохо тут! - говорила Сестра, стараясь его y с n окоить. - Гляди, какие гладкие каменные равнины!.. Как они красиво поблес­кивают!..

Но голос ее был не очень-то веселым. Мальчик, укладываясь и закрывая глаза, подчинялся привычке, а не доводам сестры.

Планету они исходили вдолъ и поперек, знали каждую трещинку, каждый бугорок.

Тысячи лет проходили за тысячами, - дети все оставались детьми. Взросление у богов длиннее, чем у людей.

Но однажды...

Однажды они п poc нулисъ от грохота. Грохот был непрерывен. Грохот заполнял пространство.

Планета сотрясалась!.. Планета ходуном ходил a .

Будто кто-то пытался разбить ее изнутри.

Разбить… Или вырваться...

- Значит... Значит, здесь не одни мы?.. – прокричал мальчик.

Сестра увидела, что серьезность, накопленная за века, вдруг вы­плеснулась на его лицо. Заострились братнины черты, построжали, - будто из того же камня вылеплены, что вокруг…

В одном месте грохот был особенно сильным, сотрясения - особенно большими.

Там трещины роились. То появлялись десятками, извергая горячие газы да языки пламени. То исчезали, уничтожаемые земными подвижками.

Затем твердь начала ломаться, дыбиться, пучиться.

На глазах у Брата и Сестры - тяжело, натужно, толчками - рожда­лась гора.

Росла, окутанная дымным заревом. Сбрасывала с себя обломки скал, мириады камней.

Тяжелейше тяжелая. Несокрушимейше несокрушимая.

И вдруг – лопнула.

С треском, ни на что не похожим, верхушка горы отскочила, распа­лась на раскаленные осколки.

И показалась…

Голова!..

Живое существо - спиной к зрителям - пыталось вырваться оттуда, снизу, из-под толщи...

Всклокоченные волосы на голове были белы и - среди огненных спо­лохов - казались холодными, как снег.

(Брат с Сестрой знали про снег. Он выпадал, когда планета уда­лялась от Солнца.)

Голова вертанулась влево-вправо.

Хриплый хохот послышался.

Затем Голова запрокинулась к небу и - протяжный, ликующий - ис­пустила победный вопль.

И словно эхо, словно призыв к дружбе, словно просьба о помощи, откликнулся на взрослый вопль звонко вибрирующий мальчишеский крик.

Голова вздрогнула, поперхнулась, начала поворачиваться.

Но ей не дали.

Вмешался...

Кто?..

Пространство высветилось желтой глубиной , будто мощный луч света упал сверху , из неизмеримых далей.

В этой желтизне обозначилась, выплотнилась огромная фигура. То был человек, но мужчина ли, женщина - не сказать.

Серые, свободно ниспадающие одежды покрывали его от плеч до пят.

Возможно, это были полотнища странного, сонного тумана. В них что-то перемещалось – почти неощутимо, почти незаметно. Словно усталый ветер плутал между ними, приваливаясь боком то там, то здесь.

Лицо было молодым, цветущим. Но ледяное спокойствие, ледяное равнодушие расслабляло его, делало вневозрастным.

Глаз - не было.

Из пустых глазниц вылетали драконы. Разные. Зубастые и цветастые, двух- и четырехкрылые.

Некоторые кружили вокруг фигуры - на уровне шеи. Некоторые сразу садились на плечи. Конец тех и других был одинаков: теряли форму, оплывали, скатывались по одеждам тягучими каплями.

Драконы хоть были заметны, а сверху, на голове, - там, где должны быть волосы, - вообще ничего не разглядишь. Там совершалось невообразимо быстрое мельтешение: живая мелочь бурлила, ~ рождаясь, уми-рая; рождаясь, умирая...

Фигура вытащила из туманных одежд тяжелый молот, похожий на куз­нечный, и занесла над Головой, чей хохот и победный клич еще не успе­ли отзвучать.

- Берегись! – закричал мальчик что было сил. Сестра подхватила тоном пониже и секундой позже:

- Берегись'..

Голова, и без них заметила угрозу. Но, похоже, ничего не хотела делать. Или не могла.

Голова, стремилась повернуться к ним.

Она успела - краевым зрением - их достичь.

- Дети мои! Мои дети! - воскликнула Голова.

И исчезла.

Вернулась обратно под камни.

Молот опустился на гору…

Смял ее. Расплющил…

Столько радости было в восклицании Головы, столько доброты, тепла, что дети – непонятно отчего – заплакали.

- Хочу, чтобы он вернулся! – вырвалось у мальчика. – Хочу быть таким же большим! Хочу быть взрослым! Сейчас же! Сей миг!..

Воля богов – и их детей – воплощается немедленно. Брат и Сестра никогда ничего не желали, - вот и не узнали этого раньше.

Но стоило мальчику изъявить свое воление, - оно тут же осуществилось.

Взрослый бог стоял на его месте. Ростом был не ниже того – пустоглазого. И плечами не уже.

Стоило ему, Богу Новому, переступить ногами, - планета вздрогнула, переместилась на новую орбиту, и десятки вулканов и вулканчиков родились, заклокотали, задышали огнем.

Тот, другой, - из-под желтого луча, - недовольно нахмурился.

- Зачем ты торопишься? – проскрежетал. – Возьми свою волю назад!.. Стань прежним!..

- Защитить хочу обиженного! – пробасил Новый Бог.

Шагнул к Пустоглазому… Замахнулся… Ударил…

Что тут началось, - не передать. Планета закачалась, закрутилась волчком.

Газы да лава поперли из каждой щели. Каменные осколки взметнулись до звезд.

Небеса раскрылись, будто с них кожу содрали, и Богу Новому предстали другие боги – рогатые и пузатые, в виде птиц или в виде змей.

Каких только не было!

- Ты на кого поднял руку! – проквакал один. (Розовая лягушка по виду).

- Ты ударил Отца Богов! – протрубил слон-исполин.

- Пощады тебе не будет! – прокричала богиня-ехидна.

Новый Бог замер, удивленный, даже напуганный.

Что он наделал? Какие законы преступил?..

Но тут внизу шевельнулось что-т o округлое, темное

Голова!

Она вернулась!

Опять хочет вылезти...

- Ты слышишь меня, Всеродитель? - воззвала Голова. - Не гневайся на мальчишку, и я смирюсь, успокоюсь!

Боги замерли, вытянув шеи.

- Он должен быть наказан! - глухо произнес пустоглазый. - Выбери ему наказание сам!

- Хорошо! - сказала Голова. - Пусть превратится в Дерево и породит вместе с сестрой детей для этого мира. А когда кончатся сроки Жизни, ими порожденной, пустъ они снова воспрянут, мои сын и дочь?.. И пусть мы будем с ними - те, кто заключен внизу!..

- Принимаю твои слова! - сказал Отец Богов. - Пусть будет так!..

Прочие боги неторопливо исчезли, что-то ворча неразборчиво. Небеса наполнились высокой синевой.

Новый Бог остался на месте. Размеры сохранил прежние: от Земли до звезд.

Но был теперь не человеком - деревом.

Сестрица его тоже была теперь не человеком: распалась, обратилась в животворящую пыльцу, стала Матерью-Сырой-Землей.

На дереве росли чудесные желуди. Время от времени один-другой падали, и из них вырастали новые деревья и травы. А те желуди, что, упав, не прорастали, превращались в личинки, в яйца, в зародыши...

Так появился Дуб, так появилась на планете Жизнь...