СКАЗКА ПРО ЗАГЛОТЫША

 

Заглотыши – существа безобидные. Я к ним привязан. А то какой бы из меня пастух! Работа скучная, однообразная. Ни приключений. Ни щекотки нервов. Присматривай себе за скотинкой да думай о чём хочешь.

Я часто думаю о Земле. Где она, легендарная Праматерь? Может, её и не было? Может, просто красивая сказка ходит по свету о том, что Разум Космический зародился на той ничтожной, но уютной пылинке? Не знаю. Но мысли об этом волнуют.

Как тесно должно быть людям толкаться на планетах! Они кишат, задевают локтями соседей, отравляют себя ядовитыми дымами, спорят из-за наград, чинов, денег. Только успевают полюбить, задуматься о мире, приласкать ребёнка, – а за плечами уже старость.

Я жалею людей. А людям жалко меня. Что, мол, за ерунда: мыслящий свёрток электромагнитных полей, для которого Космос – отчий дом! Космос враждебен, эту истину люди крепко усвоили.

А я не человек. Я – полевик. Не нужно дышать. Не нужно питаться. Не нужно оберегать нежное тело скафандрами. Скольких прелестей я лишён! Или вернее, скольких несовершенств!

Космос для меня – как живое существо. Хищное. Грациозное. Полное сил. И шаловливости. Он стремительный. Он всё время меняется. Уходят в микромир уставшие светила. Взрывы микрочастиц порождают новые звёзды. Стареют и рождаются галактики. Буйный ветер жизни гуляет между ними.

Она повсюду. Космос ею переполнен. Она захватывает мёртвую материю и превращает в своё подобие. Она так нетерпелива – скорей оживить, пробудить от спячки! Она так слепа!

Жизнь глядит на жизнь и не может понять, что она видит. Мечется, тоскует: «Где же братья по Разуму?» – и отводит взгляд, едва не столкнувшись лбами с пресловутыми «братьями». Пленница формы, пленница мыслительного строя, навязанных планетой-колыбелью.

Полевиков немного. Люди нас боятся; объединившись, мы могли бы диктовать им свою волю, – так они думают. Но мы любим людей. Они родили первого полевика. Их слабости трогательны. И нам порой не хватает их.

Чтобы не волновать «родителей», мы живём разобщённо. Мы – космиты. Пусть люди исследуют планеты, мы наблюдаем за феерической жизнью космоса. Я люблю напряжение, риск и бурную смену ощущений. В неожиданных ситуациях острее понимаешь свою силу.

Но когда я нашёл первого заглотыша, я, не колеблясь, отдал ему душу. И стал пастухом.

Мимолётно подумалось: как много видов любви существует. Люблю людей – одна любовь. Люблю борьбу и победу – совсем другая. Люблю заглотышей – третья. Особенная. Ни с чем не сравнимая.

Колодец в антимир. Один из немногих. Через них перераспределяется энергия. Я говорю «колодец» и вижу неправильное фиолетовое пятно, возле которого нет ни пространства, ни времени, – в человеческом понимании. Я долго смотрел в него – так люди зачарованно смотрят на пламя.

И вдруг оттуда буквально выпрыгнуло облако, издавая в сантиметровом диапазоне довольное урчание. Размеры облака небольшие: километров пятьсот-шестьсот в поперечнике. Из чего состояло – не скажу. Людской язык не знает аналогий, что помогли бы объяснить. Не додумались ещё люди до такого состояния вещества.

Что сделал бы человек на моём месте? Изрёк бы «Космическая пыль!» – и отвернулся бы. А я не отвернулся.

Меня поразили повадки облака. Оно явно пребывало в благодушном настроении. Словно собака, получившая кость.

Я прощупал его своими сенситивными системами и ахнул. Первоатом!

Вернее, конечно, не атом. И тем более, не первый. Но так уж назвали этот зародыш мироздания, это «всё – в ничем».

Вот он, рядом, внутри облака! Когда-то из такого же родилась наша Вселенная. И разбегание галактик – давний след «родовых мук». В этой точке спрессованы Пространство и Время, невиданные формы материи. И разумные миры. Вереницы разумных миров.

Но что будет с нашей вселенной, если он сейчас взорвётся? Я даже попятился, но тут же рассмеялся – не убежишь!

А облако, не ведая забот, потихоньку подплыло к колодцу и нырнуло в него. Неужели насовсем? Неужели упустил?

Я разволновался и растерялся, что, вообще-то, полевикам не свойственно.

Ждал. Боялся шелохнуться.

И вот оно вынырнуло и проплыло сквозь меня. Остановилось рядом.

И внутри него были уже два Первоатома! Словно прожорливая щука, заглотившая двух окуньков.

Тут и пришло название «заглотыш». И я решил, что ближайшую свою жизнь отдам этому удивительному облаку.

Тогда я ещё не знал, как их много.

Знакомство затянулось. Облако не хотело реагировать на мои «ухаживания». Тесты на разумность оно игнорировало. Я предположил, что оно действует на сложнорефлекторном уровне. Позднее подтвердилось, что я был прав.

Заглотышу понравился импульсный пучок поляризованных нейтрино. Впитывая его, заглотыш блаженствовал. Используя такой пучок в качестве «кнута» (сравнение, конечно, грубое), я смог в какой-то мере подчинить себе заглотыша. При коротких импульсах он отдалялся. При длинных – приближался.

Я погнал его к следующему колодцу. Дал ему понырять, и однажды из фиолетовой кляксы появились два облака. Заглотыш привёл ко мне товарища. Приятно было смотреть, как они резвились!

Я отправил сообщение людям.

Вначале не поверили. Прислали экспедицию. Та убедилась и улетела, схватившись за голову.

Поднялся гвалт: космическая катастрофа! Гибель Вселенной!

Ученые словно обезумели – наконец-то могли докопаться до сокровенных корней. Там, где начиналось обычное пространство, возле колодца поместили «институт по изучению»… И накинулись всем скопом на бедного заглотыша. Чем только его не пичкали! Чем не травили!

Он, бедняга, похудел и испортился характером. На команды учёных не реагировал. Но меня узнавал по-прежнему. Я понимал, как ему хочется сбежать. Однако «разводил руками» – терпи, мол!

Открытие заглотышей и первоатомов сблизило людей, которые всегда почему-то воевали. Ради того, чтобы они были вместе, я снова и снова мучил заглотыша и мучался сам. Хотя порой так подмывало улизнуть! Уж больно шумно стало у колодца!

К проблеме подошли комплексно. В одно время исследовали заглотыша, первоатом, их взаимодействие. Спорили до хрипоты.

В суматохе я забыл про второго заглотыша. Хватился, – но того и след простыл. И я отправился вдогонку.

Ближайшие колодцы пусты. Неужели он меня избегает? Неприятно.

Я забрался чёрт знает куда. Вокруг дикая мешанина полей. Впереди светится молодая планетная система.

И вдруг такое зрелище – хоть от умиления плачь! Гуськом, затылок в затылок, неторопливо плывут четыре заглотыша. Я обрадовался и включил свой «кнут» (грубо всё-таки его так называть) на полную мощность. Встал, как добрый папаша, во главе процессии и повёл её «домой».

А там ликование. Оставленного заглотыша заморили. Он распался на «кирпичики». Первоатом обнюхали, рассмотрели и вытолкнули через четыре пространства, в пятое измерение от нашего. И все усилия увенчали стройной «теорией затухания».

Заглотышей признали фактом стабильности, существующим в каждой вселенной. Дело в том, что первоатомы попадают к нам «по ошибке». Они – побочные дети каких-то космических процессов. Заглотыш с первоатомом образуют стойкий комплекс, не способный к самовозбуждению. Предел стабильности системы – четыре первоатома в каждом заглотыше. Такие четыре первоатома можно считать практически несуществующими и ничем не грозящими.

Решили собрать заглотышей в два стада. По стаду в каждый полюс Вселенной. Я и ещё один полевик назвались пастухами. Наша задача – искать новых заглотышей и очищать от первоатомов свои «пастбища».

Теперь я с заглотышами неразлучен. Дрейфую от колодца к колодцу, присматриваю за своей «скотинкой» да считаю, кто сколько первоатомов нейтрализовал.

Работа скучная. Ни приключений, ни щекотки нервов. Не люби я заглотышей, – ни за что бы за неё не взялся!