СКАЗКА О ТОМ, КАК ДЖЕК ТРАЙС ЧЕЛОВЕКОМ СТАЛ И ДЕТЕЙ В ЛЮДИ ВЫВЕЛ

 

В тридевятом абсолюте, в тридесятом универсуме, на планете Земля жил-был киборг. Его звали Джек Трайс. Когда-то он числился человеком и очень хотел иметь детей… Но автоматы вырвали у него работу. Через полтора года нужды жена покинула Джека ради преуспевающего программиста. Трайс пересчитал все ступени от озлобленности до апатии. Он жил на пособие, просил милостыню, воровал и сидел в тюрьмах.

В тюрьме его нашёл агент фирмы «Сенсационные чувства» и предложил сделку. Джеку дарили год роскошной жизни, после которого он обязывался покончить с собой перед телекамерами. Способ самоубийства выбирала фирма. Тело и мозг поступали в экспериментальную лабораторию.

Джек принял условия и подписал контракт. Триста шестьдесят пять счастливых дней блеснули радужным фейерверком. Наступило время платить. Для максимальной сохранности трупа фирма предложила повешение.

В подземном павильоне соорудили виселицу. Джек взошёл на помост, окружённый плотным кругом телекамер. Он сам надел на шею намыленную пеньковую петлю. Датчики регистрировали температуру кожи, влажность, частоту пульса, биотоки мозга. Телескопические объективы фиксировали выражение глаз.

Телезрители видели, как он побледнел, как задрожали его руки, как провалился под ним люк.

Умер человек, – родился киборг. Мозг Джека, заключённый в предохранительную оболочку, стал называться «универсальной капсулой». Она была слепой и безгласной. Но когда её вкладывали, как «душу», в тот или иной кибернетический агрегат, мозг бывшего человек просыпался, и механизм обретал разум.

Джеку нравилось каждый раз получать новое обличье, и он охотно выполнял работу, которую от него требовали. Самозабвение было лекарством от тоски. Эффективность его труда (он почти не нуждался в отдыхе) показала, насколько полезны киборги в производительной сфере. Крупные фирмы подняли рекламную шумиху. «Забудем про тело – источник болезней». «Киборг – супермен 21 века!»

И люди забывали. Записывались в очереди, чтобы избавиться от «источника болезней». Все безработные были потенциальными киборгами.

Особенно много киборгов требовал космос. Джек Трайс, как устаревшая модель, работал на Венере «лесником». Он выкапывал оранжевые деревья «полидипсы», жадно извлекавшие влагу из атмосферы, упаковывал их в контейнеры и отправлял по лазерному проводу на Землю. Там их принимали и рядами полидипсов засаживали пустыни и степи.

С годами у Джека появились привычки и странности, свойственные одиноким людям. Он смотрел на свои механические тела как на живые: одни любил, другие – только терпел. Взрезая почву вокруг дерева, он подолгу мысленно болтал сам с собой. И ещё одно: ему так хотелось увидеть ребёнка! Настоящего. Живого. Тёплого. Маленького людского детёныша.

Но где-где, а на грязной горячей Венере об этом думать не стоило. И Джек работал, стараясь отупеть. Хотя сделать это было трудно: жизнь для «универсальной капсулы» была придумана комфортная.

Раз в неделю у Джека планировался «сон» Специальный робот-многоножка осторожно вынимал «универсальную капсулу» и погружал её на час в резервуар, пронизанный дельта-полем. Трайс понятия не имел о природе этого поля. Оно тонизировало клетки мозга, оно заменяло обмен с окружающей средой, от которого так зависят несовершенные люди. Ах, люди, люди!..

Киборг просыпался с чувством, будто помолодел, будто больше стало сил. И оранжевые леса редели. И первые колонии землян называли себя «хозяевами».

Уединение Джека то и дело нарушалось. И он страдал от того, что к зрению и слуху ему не прибавили речь. Так бы и перекинулся парой слов с бродягой-охотником! Повыспросил бы новости, поделился думами!

Прохожие глядели равнодушно. Киборги на Венере называемы были в разговорах «чертовыми железяками», – не иначе.

Джека это обижало. Но он продолжал функционировать. Мечтал о дружбе. Клял себя, что не успел завести детей в те далёкие времена, когда жил в человеческом облике.

Однажды на вырубку, отчаянно маша взъерошенными крыльями, свалился зелёный орнитоптер. Из него выскочил жилистый старик с длинной неряшливой бородой и нерасчёсанными волосами. Его ксайлоновый комбинезон был изжёван и потёрт, будто его не раз пропустили через мясорубку. Множество карманов заполнено было инструментами и бумагами. Бледное лицо изрисовано резкими штрихами морщин. Глаза, круглые, будто у кота, полыхали изумрудным светом.

– Вы меня простите! – буркнул старик. – Подыскиваю место для опыта!

Он помчался вдоль опушки пружинящим шагом. Трайс отправил контейнер с деревом и тут краем линзы увидел, как старик, стоя на холме неподалёку, призывно машет руками.

Вытащив гусеницы из почвы, киборг покатился к холму.

– Давайте заключим союз! – закричал старик. – Я поставлю здесь лабораторию, а вы поможете мне! Идёт?

Киборг покивал прожектором.

– Не можете говорить? Ерунда! Это я поправлю!..

Продолжая бормотать, старик опорожнил несколько карманов. Замелькали его пальцы.

Через несколько минут родился маленький прибор. Старик подошёл к Джеку и открыл камеру, где находилась «универсальная капсула». Свет на мгновение померк, а когда киборг очнулся, он увидел устремлённый на себя взгляд кошачьих глаз.

– Ну, так что же, будете мне помогать?

«Буду!» – подумал Трайс и услышал это же слово, которое громко прозвучало из его нутра.

Старик ухмыльнулся и побежал к орнитоптеру, а Джек, ошалев от радости, орал:

– Буду! Буду! Буду!..

Назавтра гость явился снова, и вид его нисколько не изменился. Он показал, где и каких размеров надо вырыть котлован.

– Как вас называть? – осведомился Джек.

– Чудаком! Так меня кличут колонисты!..

Орнитоптер прилетал десятки раз на дню. Джек выгружал ящики с аппаратурой. Чудак вскрывал их, составлял диковинные конструкции, налаживал приборы, успевая отвечать на вопросы.

Они привыкли друг к округу, и никогда сферический купол лаборатории не бывал закрытым для Джека. Собираясь туда, Джек выбирал «тело» поменьше. Он вставал в сторонке и жадно смотрел. За силовыми экранами вспыхивали маленькие солнца, змеились милионноградусные молнии, что-то трещало, искрились экраны, самописцы конвульсивно трепетали, помаргивали электронные табло.

Старик метался перед пультом, как демон, и декламировал:

 

– Я не хочу покоя!

Я жажду жить, звеня!

Покой и всё такое

Совсем не для меня!

Я небу сопричастен

И бешеной весне!

Назвать ли это счастьем?

Да! Счастлив я вполне!

Долой заборов колья!

Полцарства за коня!

Я не хочу покоя!

Я жажду жить, звеня!..

 

Джек боялся и восхищался. Страх толкал его к дверям, восхищение тянуло к старику. По просьбе Чудака он читал показания приборов, делал записи в лабораторном журнале, включал и выключал установки.

Пока Чудак спал, киборг отправлял контейнеры с надоевшими полидипсами и думал о том, как может он – «проклятая железяка» – заслужить звание человека.

Старик искал Единую Теорию Поля. За месяцами экспериментов следовали месяцы теоретических выкладок. Тогда Джек становился бессловесной тенью, благоговейно внимавшей Чудаку. Понимал он смутно и немного.

Старик мимоходом подарил Джеку идеальное биополимерное тело, точную копию человеческого. Джек уложил подарок в резервуар, пронизанный дельта-полем, и забыл о нём до поры. Во время очередного эксперимента они понимали друг друга без слов.

Как-то киборг обмолвился, что хотел бы иметь ребёнка, и Чудака эта мысль позабавила. «Возможно, я оставлю тебе детей!» – пообещал он.

К лаборатории подвели несколько новых силовых линий. Теперь лаборатория потребляла энергии почти столько же, сколько вся планета.

По ночам воздух над куполом голубел и потрескивал. Приборы отмечали мощные коронные разряды и ложные солнца. Оптические свойства атмосферы изменились, и Джек порой не мог доехать от лаборатории до опушки.

В воздухе вдруг возникали картины прошлого: выгрузка киборга из космического корабля, рытьё котлована на холме. Или Трайс видел пейзаж какой-то планеты. Или свою тень, парящую в облаках.

Старик осунулся, появилась не присущая ему раздражительность. Он освоил превращение поля в вещество, при этом появлялось локальное пространство-время. Он освоил и обратный процесс. Ему удавалось управлять гравитацией. Теоретические изыскания приближались к выведению последней формулы.

А между тем слухи летали по Венере не медленнее, чем по Земле. Высокомерные города возненавидели Чудака за то, что он «снюхался» с киборгом. Когда он прилетел в ближайшую колонию – Джонсонвилл – его встретили угрозами и выстрелами – пока что в воздух. Приходилось торопиться, чтобы «собраться по разуму» не устроили крестового похода.

Старик объявил Джеку, что больше не появится среди людей. Он выправил документы на имя Джека Трайса, оформил передачу ему своих капиталов и предложил киборгу взять на себя хозяйственные дела.

Джек Трайс облёкся в новое тело. Дельта-поле насытило его жизнью до того, что, казалось, оно могло двигаться без мозга. Орнитоптер улетел на космодром. И, после прибытия рейсового корабля, в Джонсонвилле появился молодой красавец, покоривший местных прелестниц. Правда, он вёл себя неуверенно и запинался в разговоре. Но когда выяснилось, что он – компаньон и наследник Чудака, жители прониклись к нему уважением. Ему надавали кучу советов и предостережений. Атмосфера ненависти с его прибытием разрядилась, и старик, узнав об этом, вздохнул спокойно.

Новое тело было слишком совершенным. Оно возвратило киборгу пять чувств (правда, ни дышать, ни есть не требовалось) и, прилетая в лабораторию, он переходил в прежнее обличье неохотно.

Когда он впервые увидел ребёнка (живого! настоящего!), он чуть не заплакал. Он посадил на колени маленькую девчушку, сунул ей в руки бумажку в пять долларов и слушал её благодарственный лепет, перебирая пальцами прядки волос.

Ночью, вырывая осточертевшие деревья, он вдруг испытал такую тоску, что включил сирену и ругался, как умел, долго и нескладно, под аккомпанемент её жуткого воя.

Вокруг лаборатории творилось непонятное. Купол ходил волнами, словно его колыхало ветром. Воздух искрился от бесчисленных крохотных взрывов. Камни на почве шевелились, ползали, расплющивались или принимали стреловидную форму. Иногда они взлетали, как стаи птиц, и со свистом устремлялись вверх. Серый туман окутывал ближайшие окрестности. Вступая в него, Джек слышал, как дождик тонких и ароматных иголок льётся на мозг. Несколько раз он сталкивался со своими двойниками и спешил деликатно отвернуться от них. По утрам в тумане появлялась фиолетовая поверхность какой-то звезды. Плоская поначалу, она медленно становилось выпуклой и накрывала купол жестоким океаном огня.

Джек, закрыв линзы чёрными светофильтрами, безрассудно катил к центру аномальных возмущений, и, к своему удивлению, оказывался рядом с Чудаком. Порой ему казалось, что они соединяются в единое существо. Терялось ощущение личности, и он не мог сказать, чьи мысли воцаряются в нём. Пребывая в лаборатории, он в то же время, вроде бы, видел множество планет и в то же время не был, не существовал вообще, осознавая свою вероятность как сладкое томление. Время куда-то пропадало, в мозгу Джека Трайса тупо гудела басовая нота, – видимо, начало мелодии, которой никогда не суждено закончиться…

Учёный отсылал компаньона с новым поручением. Джеку нравилось бродить по улицам посёлка, поглядывая на белые жароупорные стены. Он воображал себя на Земле и наслаждался прохладой (внутри колоний поддерживалась атмосфера в сто раз ниже среднеатмосферной). У него появилось много знакомых и приятелей. Трайс не скупился на выпивку и таким образом держал в руках мужчин. А женщинами он восхищался и страстно желал их дружбы, если уж не мог пожелать любви. Он встречался то с одной, то с другой. Так он старался убежать от себя, – пока не влюбился.

Её звали Дженни. Восемнадцать лет, пышный бюст и личико мадонны, испачканное косметикой. И первозданная глупость, откровенная до трогательности. При первой встрече Джек взял её за подбородок и носовым платком, смоченным духами, нежно стёр грим с её лица. Она посмотрела на него с интересом. «А ты ничего! – протянула кокетливо. – Пожалуй, ты мне годишься!» Трайс мысленно покраснел и чертыхнулся. Но бежать от этой дурёхи не захотел.

С Земли сообщили о консервации лесных работ. Отныне дни с Чудаком понеслись, как вспышки фотоблица. Поручения Чудака щедро сыпались на Джека. А на первом плане – Дженни! Дженни! Дженни! Ночные прогулки, объятья, поцелуи.

Старик, желая рассеяться, преподнёс киборгу сюрприз. Он изготовил трёх биороботов-детей. Стройные фигуры. Психика десятилетнего. Три разных темперамента.

Джек обрадовался. Но активировать роботов не стал, а уложил их в дельта-резервуар. И снова умчался в Джонсонвилл.

Дженни сидела, надувшись. Он попробовал рассмешить её. В ответ она расплакалась.

– Благородные люди так не поступают! Зачем ты ходишь ко мне?

– Но я люблю тебя, Дженни!

– Тогда почему бы нам не пожениться?

Джек смешался и единственное, что смог пробормотать:

– Я не могу, Дженни!

Девушка посмотрела с недоумением.

– Значит, ты – импотент?

Джек обещал, что всё объяснит, но позже, не сегодня, – и выскочил на улицу. Он вёл орнитоптер вслепую. Потом плюхнул его на вершину какого-то холма. По приборам выходило: километрах в сорока от лаборатории.

И тут он увидел катастрофу.

Над лесом вспыхнул нестерпимо яркий взрыв, похожий на цветок. Затем он превратился в воронку, широким концом направленную книзу. Облака растворились, и на миг проглянуло голубое по-земному небо. Но оно тут же почернело, и его черноту невозможно было описать. В ней угадывалась организованность, структура, сила. Она не казалась плёнкой, занавесившей звёзды. Словно само «ничто» – сложнейшее, что может быть, – воплотилось в ней. Её вид ужаснул киборга.

Стремительный клин темноты упал на воронку взрыва, и на месте их столкновения появились кольца, кольца, кольца, – будто от камня, брошенного в воду. Кольца пересекались, рождая спирали, и соскальзывали то по яркой, то по тёмной воронке.

Непереносимый грохот и стон ударили по холму. Будь на месте Джека человек, его бы убило, развеяло, как одуванчик. У орнитоптера отломило крылья, а фюзеляж вдавило в почву. Звуки бесновались, валили деревья и обдирали их, как затравленных зверей. Киборг отключил слуховой канал. Перед ним стояли невероятных размеров песочные часы. Чёрная воронка не шевелилась. А светлая – с дрожала, будто билась в истерике, и временами выстреливала вглубь чёрной десятки ярких жал.

Затем конец тёмной воронки вдавился в светлую, округлился, превратился в каплю, и капля, несмотря на бешеный напор светлой воронки, – оторвалась и полетела вниз. Тут всплеснулся новый взрыв. Скорее, не взрыв, а фиолетово-синий поток. Светлая воронка разорвалась на куски, которые лопались, как мыльные пузыри. Фиолетовый поток пробил темноту, поглотил её. Трайс, уверенный, что сходит с ума, увидел, как медленно проплыло в чернильной струе запрокинутое хохочущее лицо Чудака.

Джек закрыл глаза и потерял сознание. Ему показалось, что был без памяти пару секунд. Но очнулся он от того, что кто-то грубо тряс его за плечи.

Он сел и включил слух. Люди вокруг него в скафандрах высокой защиты. Сквозь шлемы он узнал джонсонвильцев.

– Жив! – произнёс кто-то. – Странно, как он мог уцелеть!

Джек посмотрел на себя. Кожа почернела и даже обуглилась. Страшная картинка со стороны.

Он встал, пошатнулся и сказал, как бы вспоминая:

– Чудак… погиб!..

– Доигрался! – проворчали за спиной.

– Сволочи! – пробормотал Джек.

Он хотел выкрикнуть это ещё раз, – во весь голос, – но сил не было. Он побрёл вниз по холму.

Фигуры в скафандрах молча глядели ему вслед. Кто-то поднял бластер и прицелился в спину идущему. Луч прошил Джека. Джек упал и не шевелился.

– Так будет лучше! – сказал один.

– Он бы всё равно не выжил! – сказал другой…

Вторично Джек очнулся ночью. Воздух прочерчивали синевато-серые светящиеся полосы. Словно мазки небрежной кисти. Далеко впереди мерцало неприятно-яркое, злое зарево.

Трайс ощупал дырку в теле. Края были ровные, аккуратные. «Я как свирель! – подумал он. – Дунь в спину, засвистит в животе!» Он провёл рукой по голове и убедился, что волосы выжжены. Вспомнил Дженни и застонал. Но за лицом Дженни замаячило запрокинутое к небу лицо Чудака, плывущее вверх.

Киборг засёк направление на зарево и пустился в путь.

Он шёл и решал, стоит ли жить. Он представлял, как разрушит посёлок. Но будущая месть почему-то не радовала.

Лес исчез, как бы сбритый взмахом косы. Почва блестела, искрилась и пощёлкивала. Потом она тихонько зазвенела, превратившись в полированную – может, металлическую; может, стеклянную – поверхность. Джек вступал то в участки с пониженной гравитацией, над которыми он чуть ли не летел, то в области, где вес его удесятерялся, и приходилось ползти. На рассвете он увидел Шахту. Округлую дыру с диаметром около сотни метров. Над ней, как над костром, дрожал и плавился воздух. Струи радиоактивного пара с шипением вылетали и впитывались в облака. Ноги ощущали непрерывные лёгкие толчки.

Где ты, лаборатория? Где твой хозяин, такой непонятный и такой близкий? А запасные тела? А дельта-резервуар?

Джек озирался растерянно и беспомощно, – и вдруг услышал голос Чудака. Слова прошелестели прямо в ушах. «Ты придёшь сюда, друг мой! Я задумал колоссальный опыт. Если я исчезну, всё твоё вернётся через двое суток. Детям я оставил подарки. Прощай!»

Через час голос учёного прошептал то же самое. И ещё через час.

В четвёртый раз киборг слушать не стал и пошёл вокруг Шахты. У него появилось желание спуститься туда. Он внимательно высматривал, нет ли в стенах трещин. Мысли путались. Видно мозг испытал чересчур большую нагрузку. Надо бы лечь и уснуть! Киборг опустился на колени. Сейчас он забудется.

И тут позади что-то резко прозвенело.

Он вскочил и оглянулся.

Посреди пустыни появился островок, пощаженный катастрофой. Над ним поблёскивала сфера силовой защиты. На островке столпилось хозяйство Джека: его тела, вспомогательные роботы, резервуар. И было ещё что-то: на серебристом – похоже, алюминиевом – помосте лежали толстые синие бруски со слегка закруглёнными краями.

Джек отключил силовое поле и дал приказ роботу-помощнику.

Через час «универсальная капсула», тонизированная дельта-полем, воцарилась в бронированном корпусе, который предназначался для защиты от опасности. В таком корпусе Джека не страшило даже прямое попадание ядерной бомбы.

Трайс осторожно обследовал бруски. Они были тяжёлые и холодные.

Уверовав, что они безопасны, Джек попробовал вскрыть их сверлом, пилой, ультразвуком, лазером, – но его попытки не имели успеха.

Вспомнив про иные заботы, киборг оставил непонятные бруски. Он соорудил на скорую руку биополимерную ванну, подключил её к блокам питания и опустил в неё покалеченное «человеческое» тело.

А как же роботы-дети? – мелькнуло в мозгу, и он вскрыл отсеки резервуара, где находились «дети». Их лица выглядели так простодушно и доверчиво, что Джек заторопился. Захотелось поскорее их активировать. Он вытащил первого и когда добрался до миниатюрного пульта активации, – остолбенел. Под пультом открылась камера, повторявшая по форме и размерам загадочные бруски. Там ей вовсе не полагалось быть. Показывая Трайсу, как активировать роботов, старик говорил ему, что под пультом расположены дублирующие схемы.

Старик? А ну-ка, вспомни, что шептал его голос около Шахты? «Детям я оставил подарки?» Выходит, эти бруски – и есть подарки Чудака?

Трайс проверил второго и третьего роботов и убедился в верности своих предположений.

Тогда он вставил бруски в найденные камеры и методично провёл активацию. Роботы ожили.

И – перестали быть роботами. Весело заблестели глаза, румянцем полыхнули щёки, порозовела кожа.

Три худеньких мальчишки в спортивных курточках и шортах стояли посреди мёртвой пустыни. И киборг в защитном корпусе, нафаршированном оружием, с волнением смотрел на них.

– Я знаю, – сказал первый мальчик, – ты – наш папа, и ты можешь быть железным или органическим.

Он говорил неторопливо и добродушно.

– Да, Лонг, ты прав! – ответил киборг.

– Папа, а ты летать умеешь? – фыркнул второй. – А ты, покатаешь нас на себе?

– Летать я не умею, Трим! – проворчал киборг. – А вот прокатить я вас могу. Садитесь!

Мальчики переглянулись, и через секунду третий – самый резвый – уже сидел на жерле гамма-излучателя, болтая ногами.

– Ты молодец, Вир! – похвалил его киборг.

Ребята расселись, и Трайс двинулся в сторону Джонсонвилла.

Вот и у него есть семья. Есть любимая, но не любящая женщина. И три сына. О-го-го, какие парни! Кончилось одиночество.

Джек слушал болтовню ребятишек, и мозг захлёстывали нежность и радость. Птахи вы мои, птахи!

Сейчас он возьмёт деньги Чудака, и тогда они вчетвером отправятся на Землю. Там с деньгами не пропадешь. Мальчики будут учиться. А он будет рассказывать о жизни Чудака всем, кто пожелает слушать.

Вдали показались огни посёлка. Трайс остановился, открыл верхний люк и велел ребятам спрятаться. Затем проверил системы защиты и нападения.

Метрах в ста от посёлка он включил инфразвуковой локатор и две звуковых сирены.

Крайние дома выглядели осевшими, покосившимися. Тут и там в стенах светлели свежезаваренные трещины.

Сирены киборга перепугали засыпавших людей. Окна домов зажелтели. Жители выбегали на улицы полуодетыми, но хорошо вооружёнными – при бластерах и ручных пулемётах.

Джек засветил прожектора – один боковой и два передних. Белизна домов померкла в ослепительном свете. Откуда-то сбоку вылетела ракетная граната, но электронный перехватчик взорвал её в двух метрах от прожектора.

Воющее, ослепительное чудовище вынеслось на центральную площадь и остановилось.

Из боковых улочек ударили бластерные вспышки – раз, другой, третий. Броня безучастно сносила удары. Часто постукивали пули, словно горох сыпали в пустое ведро. Гранаты рвались, не долетая.

Трайс вовремя заметил, что появилась тупорылая плазменная пушка.

У него в арсенале имелась такая же. Но он решил воспользоваться отражателями. Они возвращали энергию любой мощности на место первичного выброса.

Пушка выстрелила. Отражатели сработали безупречно. За долю секунды щупальце разъярённой плазмы вытянулось, расплющилось, хлынуло обратно и хлестнуло по пушке.

От взрыва многотонный защитный корпус Трайса подпрыгнул. Звуки сирен потерялись в пении огня. Здания вокруг площади превратились в бесформенные плоские развалины.

Несколько бластеров блеснули в бессильной ярости, но отражатели вернули лучи.

Джек выключил сирены. Подъехал к пламени и потушил его, залив антикатализной пеной.

Стало тихо. Только шипел пар над искарёженной пушкой. Люди притаились.

И тогда Трайс мысленно заорал, и механический голос, повторявший мысли, гулко покатился в щели улиц.

– Слушайте, джонсонвилльцы! Я киборг, работавший вместе с Чудаком! Я прибыл от имени его наследников! Они требуют денег, оставшихся в местном банке! Немедленно выберите троих для передачи денег мне! Я жду минуту!..

Минута не успела истечь, а трое парламентеров уже стояли перед киборгом.

– Уверены ли вы, что действуете от имени законных наследников? – спросил один.

– Да, уверен!

– Дело в том, что на наследство поступили иные притязания! Оно уже выдано на руки!

– Кто посмел?

– Некая Дженни Колденс. Она заявила, что была близка с компаньоном учёного

– Джеком Трайсом – и он обещал на ней жениться. Кроме того, она заявила, что ждёт от него ребёнка. Её слова подтвердили многие свидетели.

Джек остолбенело молчал. Они говорили про Дженни. Про его Дженни!

– Позвольте осведомиться, – продолжал вкрадчивый голос, – в какую сумму вы оцениваете наследство учёного?

Джек не знал.

– Пятьсот миллионов! – рявкнул наугад.

Парламентеры переглянулись.

– Через полчаса мы выплатим эту сумму! – сказал один.

После недолгого ожидания Джек, действительно, получил деньги. И понёсся прочь от посёлка.

Мальчики, сидя на броне, весело вспоминали пережитое.

– Папа! Папа! – заколотил пятками Вир.

– Что тебе?

– Мы забыли передать! То, что говорил дед перед твоим приходом!

– Что же он говорил?

– «Мальчики, вы трое сможете генерировать дельта-поле, необходимое, чтобы ваш отец жил, как человек, в органическом теле!»

– Правда?

– Он говорил, – вмешался Трим, – стоит нам сильно захотеть, и возникнет поле!

– И ещё, – добавил Лонг, – говорил: «В минуту большой беды вы станете людьми и осознаете свои настоящие силы»!

– Значит, без вас мне теперь не жить?

– А нам без тебя не жить, папа!

Джек засмеялся…

Биополимерная ванна восстановила его тело в прежней красе. В одном из отсеков резервуара нашелся сносный комбинезон. Изготовить пластиковый чемоданчик для денег не составило труда.

Оставалось улететь на Землю…

За пятнадцать километров от космопорта они увидели первый патруль. Четверых бородатых мужчин решительного вида с ультразвуковыми пистолетами и бластерами.

– Вы куда направляетесь?

– На рейсовик. Решили поразвлечься на Земле. Да и сыновьям пора показать старушку!

– Что-то ты больно молодо выглядишь для таких сыновей!

– Пей больше, приятель, – тоже помолодеешь!

– Киборга, случайно, не встречали?

– Какого?

– Того, что свихнулся!

– Мы по лесам бродили. Охотились. Собирали коллекции. Ничего не знаем.

–Он убил какого-то учёного. Взорвал его лабораторию. Напал на банк в Джонсонвилле и увёл полмиллиарда долларов!

– Ну и ну! Что ж, бывайте здоровы!..

Патрули попадались через каждые полкилометра. И снова повторялся примерно тот же разговор.

В космопорту было полно полицейских в белых комбинезонах и в белых шлемах с оранжевыми молниями. Тут и там виднелись танкетки. Возле выхода на поле торчал тяжёлый танк.

Пассажиры, ожидающие посадки, встревожено переговаривались. Возле кассы никого не было. Притихшие мальчики не отставали от Джека ни на шаг.

Билетопечатающий автомат обслуживал полный мужчина лет сорока, начинающий лысеть. Он, позёвывая, листал детектив с пёстрыми картинками.

Джек просунул в окошечко свои документы.

– Один взрослый и три детских, сэр!

Кассир оживился, быстро ввёл данные в автомат. Билеты не появились.

Джек видел, что сбоку от кассира загорелось табло, но не мог прочесть, что на нём написано.

У кассира блестели глаза. Он приблизил к окошечку лицо. Тихо сказал:

– Вас ищет вся полиция Венеры! Но мы договоримся! Видите ли, с Земли прислали энцефалограммы Джека Трайса, то есть ваши. С любого, кто сюда входит, дистанционно снимаются биотоки мозга…

– Короче, сколько вы хотите?

– Пятьсот миллионов!

– Согласен!

Кассир с ловкостью фокусника выхватил отвёртку, снял панель у автомата, что-то переключил и поставил панель на место. Через секунду он держал в руке билеты.

– Поставьте чемодан у окошка! Передавайте мне деньги!..

Джек взял билеты и, помахивая пустым чемоданчиком, отошёл от кассы. Ребята молча следовали за ним.

Они просидели полтора часа в зале ожидания. Затем объявили посадку. Джек выждал, пока зал опустеет, и вышел на поле. Кобуру бластера он расстегнул.

Между бетонными плитами пробивался бурый мох. Струйки песчаной пыли шелестели под легкими порывами ветра. Танк нацелил в сторону корабля башенку атомного дезинтегратора.

Последние пассажиры входили в салон. Вслед за ними Джек поднялся по трапу и переступил порог. И сразу в глаза ему ударили яркие буквы: «Пассажир 240! Биотоки идентичны!»

Сирены, сирены заголосили, завыли.

Джек и мальчики спрыгнули с трапа и побежали по полю.

С разных сторон к ним неслись танки и белые тренированные фигуры полицейских.

Беглецы метались внутри кольца, и оно быстро уменьшалось.

– Не убежать! – выдохнул Джек и остановился.

Сыновья припали к нему.

– Киборг Джек Трайс! – прогремел мегафонный голос. – Вы окружены и должны отказаться от сопротивления!

Джек оглянулся. Морды вышибал и башенки дезинтеграторов. Последний в жизни пейзаж.

– Пусть дети отойдут от вас! Вы будете уничтожены на месте! Если объявите детей заложниками, мы вынуждены будем уничтожить и детей!

– Идите, ребята! – сказал Джек. – Идите, прошу вас! Пришёл час нашей беды!..

Но мальчики словно окаменели. Слова «час беды» оживили синие бруски под пультами активации – компактные приборы Чудака, оставленные в подарок детям.

–О, как много мы можем! – прошептал Вир. – Тебе нечего бояться, папа!

Мальчики встали вокруг Джека и взялись за руки. Лонг свернул пространство между Венерой и Землёй. Трим уничтожил гравитацию и время. Образовался Нулевой. Канал. Вир мощным импульсом перебросил четыре тела из начальной точки канала в конечную.

Полицейские увидели, как на месте пойманных вырос и тут же исчез фиолетовый столб. Гравитационный удар пригвоздил их к бетонным плитам. Грозные танки пошатнулись. Некоторые – завалились на бок…

Джек Трайс и его ребята стояли на пыльном просёлочном тракте. Сочно и молодо шумели тополя. Пузатые облака лениво купались в небе. Невидимый жаворонок ронял сверху капельки песен.

Вдалеке, на самом горизонте, виднелись башни какого-то города.

– И всё-таки мы будем людьми! – сказал Джек.

Они взялись за руки и пошли по дороге…