Звери, помогите!

Делегаты от зверей собрались вовремя и держались кучками: хищники отдельно, травоядные - тоже. Делегаты от насекомых усеяли толстым слоем листья и кору соседних деревьев. Делегаты от птиц опаздывали… Лев-модератор посмотрел в небо укоризненно, будто бы оно виновато в задержке. Небо чисто голубело. Ни крылышка, ни перышка. – Начнем! - произнес лев недовольно. - Птицы всегда были на отшибе, или на отлете! - Может быть, подождем? - предложила лиса. - Чем больше вина, тем вкуснее наказание! Волк облизнулся и гулко хохотнул ей в ответ. Куница щелкнула зубами и многозначительно усмехнулась. – Ждать не будем! - произнес лев категорично. - Я выскажусь первым! Затем - остальные! Вопрос один: помогать людям, или оставить их на произвол судьбы? - Пояснее, пожалуйста! - прошипела змея. – Злые пришельцы! - сказал лев. - Налетели, как саранча! Уничтожают людей! Непрерывная война! - А нам-то что? - прошипела змея. - Съедят людей, - возьмутся за нас! Спасти людей - спасти себя! - Мы кусаем! - сказала змея. - Но действует ли на чужаков наш яд? - Мы жалим! - сказали пчелы и осы. - Принципиальный вопрос - такой же! - Мы рвем зубами! - сказал волк. - Но что за кожа у чужаков? - Мы лапой перешибем любой хребет! - сказал лев. – А я сомневаюсь! - вдруг сказала черепаха. Она сказала это тихо. Но все почему-то хорошо ее услышали. – В чем сомневаешься? - сказал крокодил. - Навалимся скопом, и вся недолга! - Надо ли? - сказала черепаха. - Надо ли спасать людей? Она замолчала надолго, но все терпеливо ждали. - Люди на Земле - пришлецы! - продолжила. - Свой прежний мир загубили! Эти ли чужаки, или другие - не все ли равно! - Что предлагаешь? - спросил лев. – Примириться с неизбежностью! Пришлые исчезнут, как листья с деревьев! А мы - навсегда! - Так нельзя! - сказал осел. - Люди противны! Но те, другие, наверняка еще хуже! - А что предлагаешь ты? - спросил лев. – Нужна разведка! Рекогносцировка! - И кто ее сделает? - Да я же! - сказал осел. И тут, наконец, появились опоздавшие птицы. Словно огромная туча повисла. Хлопанье и шелестение крыльев… Свист разрезаемого воздуха… Клёкот… Писк… Чириканье… - Прощай, порядок! - проворчала лиса и облизнулась. Маленькая точка выделилась из птичьей тучи и опустилась на ветку, что висела над головой льва. Это был воробей, задорно дергающий хвостиком вверх и вниз. – Я представляю птиц! - чирикнул он. - Птицы готовы к боям! - Тогда пойдем со мной! - сказал осел. - На рекогносцировку! - Запросто! - чирикнул воробей. Он дал сигнал птицам, что-то музыкально просвиристев. И птичье облако осело на деревья. И не успело затихнуть всё, что трепетало и трепыхалось крылато, как воробей перелетел на спину ослу, и они помчались сквозь лес и все лесные препятствия. А за их спинами все тише становились вопли насекомых, ненароком склевываемых птицами. Они двигались долго, и за это время воробей, что всюду побывал и всё повидал, поведал ослу, что война началась еще до его рождения и сейчас, после нескольких больших сражений, уже переходит или перешла в стадию войны партизанской, которая тревожит пришельцев весьма ощутимо и наносит им даже больший ущерб, чем предыдущие битвы. Время от времени воробей взлетал с ослиного крупа и озирал окрестности сверху. И вот, наконец, после очередного подскока в небеса, он камнем обвалился сверху и возбужденно заверещал: “Движется отряд “чужаков”!.. А впереди засада “наших”! - Веди к тем или другим! - приказал осел. Воробей направлял, - осел скакал, топоча копытами. И вот они, вот они, чужаки!.. Неторопливо, как хозяева, скользят, а вернее, катятся по наполненной шелковистой пылью лесной дороге. Каждый чужак по виду - шар диаметром метра полтора, достаточно твердый. А сверху на нем отвратительная гнойно-жабьего вида ”юбка”. Шар катится себе куда ему надо, а “юбка” сидит на нем неподвижно, словно кукла, которую надевают на чайник для сохранения тепла. Осел видывал такие куклы у людей. “Юбка” словно целиком состоит из гноя. Там и сям по ней разбросаны мелкие “вулканчики”, гной из коих извергается постоянно, без малейшего перерыва. Извергается и тут же наполовину застывает, образуя жуткие наросты или шишки. Осел смотрел – смотрел… Да вдруг как заревет по-своему, по ослиному. – И-а!.. И-а!.. И-ааа!.. Что тут началось!.. Воробей матерится: “Зачем нас выдаешь, так тебя и разэтак!..” Чужаки остановились, и “юбки” на шарах стали дергаться вправо и влево, будто выискивая, откуда такой страшный звук… И тут осел увидел, как на вершине ближайшего чужака открылись два крошечных красных глазика. Словно две бусинки… Безумно злобных… Или, может быть, злобно безумных… Осла так возмутили бесцеремонные “гляделки” , что он, вспомнив своего друга-верблюда, сожранного пришельцами, прямо в эти бусинки плюнул что было сил. И “бусинки” вдруг исчезли… Буквально испарились… Лопнули и вылетели из гноя двумя микроструйками пара… А чужак, лишенный глаз, остановился, нелепо завертелся на месте и стал “растекаться”… Гной с него слезал тягучими струями или мягкими мерзкими пластами… Осла при виде этого вытошнило прямо на траву. Воробья тоже замутило, но он сдержал позывы… - Господи Боже человеческий! - чирикнул он умудренно. – Столько людей погибло!.. “Юбки” налетают, и все, кто под их “подолами” тут же мертвы!.. А всего-то и надо: не геройствовать, а плюнуть в их бесстыжие морды, в их наглые “гляделки”! - Там люди впереди! - напомнил осел. - Они сейчас умрут!.. - Не умрут! - уверенно сказал воробей. - Мы-то на что!.. - Лети вперед и предупреди! - сказал осел! А я буду следом!.. Так они и поступили… Воробей улетел, а осел помчался ему вдогонку…