Мураш

Мураш был храбрым и полным решимости победить. Возможно, причиной его храбрости и решимости была его отчаянная юность. Но мураш не задумывался об этом. Он хотел понять, - так ли страшны чудовища, о которых говорили старики… Чудовища были зелеными. Они плавно двигались высоко-высоко, на пределе видимости. Только цвет и огромный размер. Старики сперва смотрели на Мураша как на юнца, который без царя в голове. Пытались пугать и разубеждать. Потом, видя его неуступчивость, стали, покачивая головами, смотреть на него как на пропащего безумного самоубийцу… Словно каждым взглядом навсегда с ним прощались… Мураш стойко переносил неодобрение. У него была цель, которой он бредил, о которой думал всякий миг и которую считал великой и желанной… Он хотел подобраться поближе к чудовищам, - к любому из них, - и понять, в самом ли деле они так опасны, как считают старики. И еще была тайная мысль: а нельзя ли попробовать подружиться хотя бы с одним, попробовать приручить… “Своё” чудовище - это же восторг!.. Это же чудо из чудес, от которого кружится голова, и замирает дыхание… Победить лаской?.. Или победить таской?.. Это нужно было решить “на месте”. То есть, подобравшись как можно ближе… Однажды ночью он решился… Прикрепил на спину острую пику и пополз вверх по вертикальной колонне, что вела в головоломную высоту, на которой жили чудовища… Колонна была шершавой и с неровностями. Благодаря такому ее строению, в нее удобно было вцепляться и по ней ползти. Мураш этим и занимался старательно и неторопливо. Вцеплялся… И полз… Это продолжалось долго и трудно. И чем выше, тем труднее… В конце концов, мураш почувствовал, что не так уж бесконечны его силы, хотя до сих пор они ему казались именно таковыми… Слабость распространялась сверху вниз: от головы по груди и конечностям… Впервые в голову пришла мысль, что можно сорваться и рухнуть… Страх пронесся над ним, словно огневой язык, лизнувший спину… Мураш остановился и долго отдыхал. И ждал, когда пройдет противная дрожь в конечностях… Глядел прямо перед собой. Ни вверх, ни вниз ни единого взора… Отдохнув, снова рывком сдвинулся с места… Вверх и вперед… Вперед и вверх… А когда попал во тьму, поначалу растерялся, потому что не понял, что это такое… Поднял голову и окаменел от изумления… Он смог… Он добрался… Зеленое чудовищное брюхо было прямо над ним… Что делать?.. Схватиться за пику и воевать?.. Воткнуть ее поглубже много раз и посмотреть, что будет?.. Или только пощекотать чудовище, чтобы обратить на себя его внимание?.. Надо подождать!.. Чтобы понять, каков его враг, надо подождать и присмотреться!.. Решено!.. Мураш оставался окаменелым… Словно бы не живым… Смотрел и слушал… Только слушал и смотрел… Придя в себя и свыкшись с близостью чудовища, Мураш понял, что вражье брюхо не совсем непрозрачно… Приглядываясь и напрягая зрение, можно было кое-что увидеть сквозь него. Внутри брюха были расставлены рядами вертикальные зеленые твердые “кружева”, которые - на взгляд - казались каменными. Но они как-то странно шевелились и, значит, каменными не были, а были живыми… Медленно-медленно происходила их жизнь… Просто запредельно медленно… “Кружева” перемещались относительно друг дружки… Одни лениво, словно нехотя. наползали на другие. И те, что наползали, - замерев над другими, - вдруг начинали густо искрить, - покрывались сеточкой мельчайших огоньков-искринок… Едва возникала эта сеточка, как, словно в ответ на ее появление, происходило нечто страшное… Ослепительно сияющий бесшумный взрыв без остатка уничтожал переднюю часть чудовища… Его переднюю половину… Делался сам его неотъемлемой частью… Его структурой… Ослепительный хаос огня и света не мог не ужасать… Мураш отшатнулся и едва не сорвался вниз… Ему померещилось, что свет и пламя могут его ослепить и обжечь… Захотелось со всех ног броситься прочь… Но он сдержал панический порыв… Он совершил самое трудное, что мог совершить в данной ситуации: он продолжал наблюдать… И то, что он увидел, было еще непонятнее того, что уже происходило… Пламя исчезало… Истаивало… Оставался только свет… И с ним происходило что-то необъяснимое… Свет облеплял каменные кружева. И в ответ на такую его устремленность, там, в кружевах, открывались десятки, а, может, и сотни крошечных жадных ртов… Эти хищные рты, утробно чмокая, втягивали, вбирали в себя свет, - столько, сколько могло в них вместиться. Попав внутрь чудовища, свет тяжелел, превращался в подобие тягучей патоки… Липкой тягучей тянучки… “Патока” с готовностью, словно вода в сухой песок, впитывалась в “кружева” и исчезала. А ей на смену притекала новая… А если говорить о “кружевах”, - они на глазах усложнялись и прирастали… Появлялись новые “завитки” и “выпуклости”… Мураш подумал, что, видимо, бушевание света сгустилось до того, что стало вполне осязаемым, вполне твердым… Неужели оно будет прирастать до бесконечности?.. Увеличиваться!.. Заполнять собой всё новые пространства!.. Распухать до тех пор, покуда весь мир не окажется раздавленным!.. Всё чудовищней и чудовищней!.. Всё страшней и страшней! Мураш растерялся… Чудовище, жуткое издалека, стократ более жутким увиделось вблизи. Осознанная безысходность, неизбежная гибель мира выдавливала обильные слезы. Они катились и катились, и никак нельзя было их остановить… Мураш рыдал, забыв об осторожности, ничего не замечая и ничего не опасаясь… И когда новый шквал света и огня налетел откуда-то из-за спины, Мураш его заметил слишком поздно. Подхваченный этим шквалом, он оказался внутри чудовища… Затем капля за каплей его обволокла тягучая “патока”, и Мураш навеки стал одним из “кружевных завитков”… Самым интересным “ завитком ” самых восхитительных “ кружев ” …