Одна лишь ночь

- В этих местах, - сказал Алексеевич, - есть всего лишь одна такая ночь! Я его знал уже много лет. Можно сказать, с самого детства. После школы мы расстались. Я получил высшее медицинское и стал врачом. Он окончил Лесотехническую Академию и скрылся, как мне думалось, навсегда, в Муромских лесах. И вот он позвал меня. И я приехал… Потому что зов его был необычен. Что-то за ним странное скрывалось. Я это чувствовал… Жил он, конечно, в глухомани, как леснику и положено. Крепкий двухэтажный дом был сложен из свежего бруса и был несокрушимо прост. По фасаду имелось три маленьких оконца. Неужели через них достаточно проникает света? Не такие ли окна в былинах называли “косящатыми”? На коньке крыши закреплена вполне современная тарелка антенны. Со спутников он, что ли, передачи ловит?.. Крылечко о двух ступеньках ведет к входной двери. Дверь массивная, украшенная резными изображениями дубовых листьев. Внутри дом состоит из двух комнат и кухни. Это я говорю о первом этаже. А на второй этаж мы с хозяином не поднимались. Перед тем, как войти внутрь, я последним взглядом окинул всё вокруг. Лес от дома отступил шагов, от силы, на десять. Там дальше взгляд не проникал между тесно стоящими стволами. Хозяин жил один. Я знал, что его жена умерла четыре года назад. Судя по его одиночеству, жениться снова он не собирался. Или не решался пока что… Мы неторопливо чаевничали на кухне. Я бы мог долго расписывать те чаи, коими он меня потчевал. Но разговор за столом был не о них. Мы вспомнили наше детство, наши школьные годы. – Рассказывай, что у тебя тут за чудеса? – спросил я. Он глянул в оконце, и я увидел, проследив его взгляд, что мощные древесные стволы уже прячутся в сумерках, - словно растворяются в них. – Садись поближе! И смотри! - тихо произнес он. – Куда смотреть? – прошептал я. – Туда!.. На край леса!.. Где березка!.. Я посмотрел, куда он указывал. Возле янтарного соснового ствола в два обхвата, действительно, стояла тоненькая трепетная березка. Она казалась нежной и беззащитной. Задень ее кто-то ненароком, и она переломится, как спичинка. Ее листики были яркими точечками, изо всех сил сохраняющими, берегущими свет уходящего дня. Они словно о чем-то говорили нам двоим с помощью телеграфной азбуки Морзе. Я хорошо знал в школьные годы все эти “азбучные” точки и тире. Даже нарочно их заучивал. Но теперь, будучи пенсионером, уже, конечно, основательно их подзабыл… Мой хозяин вдруг глубоко вздохнул, и я, отвлекшийся на свои мысли, поспешил снова сконцентрироваться на березке. Она стояла такая живая, трогательная, такая готовая к чему-то необычному, что у меня, при взгляде на нее сладко заныло в груди. Тьма уже воцарилась. Ночь уже наступила. Но березка была видна вся, будто невидимый фонарь ее подсвечивал. Ветра не было. Его здесь, в чащобе, и не могло быть… Где уж ему тут протолкаться! И вдруг мой хозяин снова глубоко вздохнул. И я увидел… Не, этого не могло быть!.. Этого не могло быть, потому, что этого не могло быть никогда! Березка шевельнулась. Она потянулась кверху, будто разбуженная от сладкого сна. Потянулась совершенно человеческим движением. И дрожь пробежала по ее телу сверху вниз. И какая-то новая краска легла на ее тело. Я про себя назвал эту новую краску “волной телесности” … И глаза… То ли впрямь глаза открылись наверху… То ли выделились особенно яркие две черные отметинки… Я посмотрел на хозяина. Он не шелохнулся… Он весь был там…

Тут со мной что-то случилось, и мое сознание померкло. Я словно бы заснул и в то же время не смыкал глаза ни на миг… Там, куда смотрел хозяин, возле ствола сосны стояла ЖИВАЯ ЖЕНЩИНА… Живая обнаженная женщина, которой, наверное, было холодно и хотелось чем-нибудь прикрыться…

На следующий день у хозяина кто-то появился на втором этаже. Время от времени я слышал мягкие шаги у себя над головой. Мне очень хотелось спросить, , не она ли там, - не та ли березка, что ожила?.. Но хозяин поторапливал. Ему нужно было уходить вглубь леса по каким-то своим лесниковым делам. И я распрощался с ним, так ничего и не спросив…