1.
Помогло мне то, что я в эту ночь был дежурным врачом. Сделав обход всех отделений, я прилег на диван в своей ординаторской, собираясь подремать.
И вдруг почувствовал: что-то не то!.. Не то, что обычно, и не так, как обычно!..
Я прислушался.
Абсолютной тишины на отделении не бывает никогда. И даже в самую глухую ночную пору… Такую, например, как сейчас…
Шелестят листья за окном. Поскрипывают окна, когда ветер в них ударяется. Порой слышны шаги за дверью, ведущей в больничный холл. Там проходят другие санитарки и медсестры… Или – ближе к утру – кухонные работники…
И все-таки, что-то не то!..
Я открыл глаза, недовольный непонятным непорядком, и сел на диване…
И увидел…
Увидел потому, что свет в ординаторской был выключен…
Полоска под дверью слабо светилась…Светилась странным –фиолетовым и мерцающим – светом…
Это и было непорядком…
Потому что сейчас, в два часа ночи, на отделении должна гореть одна только настольная лампа на сестринском посту. И свет ее досюда никогда не доходит, ибо отделение имеет форму буквы “Г”, а моя ординаторская отнесена в самый дальний конец ее длинной палочки… То есть, находится далеко и за углом…
Итак, был “не положенный” свет… И я, как дежурный по больнице, должен был выяснить, откуда он взялся и что может означать…
Поскольку я улегся, не раздеваясь, мне оставалось только подняться на ноги, снять со спинки стула халат, облачиться в него и отправиться на разведку…
Что я и сделал…
На ногах у меня были мягкие тапочки, принесенные из дома, поэтому шагал я бесшумно.
За сестринским столом сидела и, уронив голову на руки, спала молоденькая сестричка Галка. Она была студенткой мединститута, и ночные дежурства были ее способом подзаработать.
Я не стал ее будить, поскольку тяжелых больных сейчас не было…
Из холла разливался по коридору фиолетово-синий свет. Чем ближе я подходил, тем более синим он становился.
В холле или в “телевизорной комнате”, как ее называют ребята, было светлым-светло. Ее заполняло чистое синее сияние. Ликующее, доброе, веселое, - таким я его почувствовал…
Мельком я заметил, что люстра под потолком не горит, но нисколько этому не удивился.
Удивился другому… Вернее, другим…
В холле были двое моих пациентов: Олег и Маришка Соломины. Десятилетние близняшки, они поступили на отделение позавчера. Диагнозы у обоих были одинаковы: острый бронхит. Ожог правой кисти…
Познакомился я с ними два года назад, когда впервые пришел в местный детский дом. Сестра и братик запомнились мне еще тогда. Оба они были поразительно красивы и поразительно хрупки. Словно две игрушки из ценнейшего и тончайшего фарфора, которые могут хрустнуть и сломаться не то, что от прикосновения, - от одного взгляда…
Но еще тогда я убедился, что внешность их обманчива. В словах и поступках они умели быть твердыми и не прощали обид никому…
Теперь они стали повзрослее на вид. Их “игрушечная фарфоровость” исчезла, уступив место обычному детскому изяществу и пригожести.
Они были абсолютно безродными. Ни малейшего упоминания ни об отце, ни о матери в их личных делах…
Помнится, это меня удивило, и я попробовал позвонить в их “предыдущий” детский дом. Однако и там ничего не знали об их происхождении…
Прямо-таки маленькие принц и принцесса, прилетевшие со своего астероида…
Эта мысль была поразительно кстати… Потому что синее сияние, заполняющее холл, исходило от них: от Олега и Маришки, от принца и принцессы…
Выглядели они сейчас фантастично… Их головы были окутаны прозрачными коконами чистейшей синевы…
И не только головы… Вокруг их фигур, вокруг желтых больничных пижамок, также застыло призрачное свечение… Только возле голов оно было обильным и свивалось в сферы… А от контуров их тел оно отстояло не более чем на сантиметр…
Казалось, брат и сестра были в скафандрах небесного цвета…
И еще приходила мысль о нимбах, какие рисуют на иконах вокруг святых…
Я замер, пораженный увиденным… Потом зачем-то оглянулся на сестринский пост, будто ища поддержки… Но Галка продолжала спать глубоким студенческим сном. И неудобная поза нисколько ей не мешала…
Значит, надеяться можно было только на себя… И разбираться во всем нужно было самому…
- Ребятки, вы чего тут? – спросил осторожно.
- Сергей Иваныч! – заулыбалась Маришка. – Мы засветились!..
- Вижу! – согласился я. – А с чего это вы вдруг?..
Маришка пожала плечами.
- А еще нас позвали! – добавил Олег.
- Кто позвал?.. Куда?.. Зачем?.. – испугался я.
Неужели у них психика “поехала”?.. Жалко их: такие славные ребятишки!..
- Выходи! – сказал Олег строго. – Доктор не выдаст!..
И тут же, в ответ на его призыв, рядом с ними высветился овал. Он тоже был синим, но не таким ярким, как у моих близняшек.
А в овале появился человек… Подросток лет четырнадцати… Или пятнадцати… Черноволосый, черноглазый, узколицый…
И недобрый, как я быстро убедился.
- Зачем вы с ним говорите! – сердито попенял он ребятам. – Заставьте его забыть!..
На меня он внимания не обратил, - я был для него пустым местом.
- Хотим и говорим! – строптиво сказал Олег. – Он наш друг!.. Понял?..
- Теперь я буду вашим другом! – приказал подросток. – А этого – забыть!..
- Извини, а кто ты такой? – попробовал я вмешаться.
Но подросток мой вопрос пренебрежительно проигнорировал.
- Молчишь?.. Ну и черт с тобой! – непедагогично высказался я. – Может, он вас и заставил светиться, ребятки?..
- Нет!.. Мы сами начали! – сказала Маришка.
- Он бы нас не нашел, если бы не начали! – сказал Олег.
- А кто он такой? – переадресовал я вопрос.
- Говорит, он из “нового человечества”! – сообщила Маришка.
- Говорит, что и мы – тоже! – добавил Олег.
- А это ваше свечение – зачем?..
- Не знаем! – сказали близняшки в один голос.
- И не узнаете, если будете болтать этому! – зло сказал подросток.
- Идите спать, ребятки! – попросил я мягко. – Вы же нездоровы! А сон – как лекарство!..
- Нет, мы уже здоровы! – сказал Олег. – Нас можно выписывать!
- Кто это сказал? – удивился я. – Это ваш лечащий врач может решить! Я, то есть!..
- Он нас вылечил! – сказала Маришка.
И ткнула пальцем в сторону “третьего”.
- Он, Андрэ! – добавил Олег.
- Он что, француз ? ..
- Не отвечай! – приказал подросток.
- Судя по языку, - русак! – сказал я насмешливо. – Что ему надо, Олег?.. Зачем он здесь ? ..
Ответила мне Маришка :
- Мы нужны!.. За нами пришел!..
- То есть, как это за вами?.. – возмутился я. – Кто ему позволит!..
- Уйди, старик! – зло сказал подросток. – Не то…
- Что “не то”?.. – разъярился я. – Что “не то”, наглец?..
- Не то худо будет! – сказал подросток с угрозой.
- Да кто ты такой! Голограмма хренова! – сказал я презрительно. – Пшел вон отсюда!..
- Сам щас пойдешь! – сказал подросток. – Очень-очень далеко!..
И какие-то белые огоньки, что постреливали колючими искрами, закружились вокруг его головы…
Честно скажу, я испугался… Заледенел от страха… Подросток был реально опасен… Я это почувствовал каждой клеточкой естества…
Но что делать?.. Извиняться?.. Просить пощады?.. “Терять лицо”?..
Вот еще!..
Лучше подохну на месте, а унижаться не буду!..
Ну, давай!.. Наноси свой удар!..
Он бы и нанес, не замедлил!.. Физиономией потемнел, глаза сузил, белые огоньки вокруг головы удвоились, а, может, и утроились…
Но что-то ему помешало…
Параллельные зеленые полосы – одна, другая, третья…, десятая, - перечеркнули его облик, разодрали его на части и растащили влево-вправо…
Затем изображение зашипело, зажужжало и… пропало.
“ Телевизор ” явно испортился…
- Что это с ним? – изобразил я голосом сочувствие. – Предохранители, наверное, полетели!..
- Нет, это мы его! – сказал Олег хмуро. – Чего он командует!..
- Хочет, чтобы только его слушались! – сказала Маришка. – Тоже, командир нашелся!.. У самого еще молоко на усах не обсохло!..
- На губах! – поправил я.
- Что? – не поняла Маришка.
- Говорят не “на усах”, а на “губах”!..
- Не все ли равно! – сказала Маришка. – Мы лучше с вами, чем с ним!..
- А не сверкать вы можете? – спросил я. – Потушить свой нимб?..
- Что такое “нимб”? – спросил Олег.
- Вот это зарево синее! – я ткнул пальцем.
- Легко! – сказал Олег. – Очень нам надо, чтобы пялились!..
И… они погасли… Оба сразу в один миг… Будто выключили какие-то лампочки внутри себя.
Стало темно… Только из коридора от сестринского поста пробивалась слабенькая подсветка…
- Ну, и как это все понимать, ваши сиятельства ? – спросил я с мягкой иронией.
Маришка захихикала, и Олег тут же подхватил: захихикал точно так же…
- Давайте, мы завтра расскажем! – предложил Олег.
- Сейчас охота спать! – сказала Маришка.
- Да! Идите спать! – сказал я. – Я тоже, пожалуй, немного вздремну!..
Ребятишки ушли в свои палаты.
Я немного постоял, буравя глазами то место, в котором появлялся злой подросток…
Но покой ночного отделения был ненарушим…
Тогда я побрел в ординаторскую…
Галка, медсестра, по-прежнему безмятежно спала.
Ее голова лежала на сестринском столе, как на плахе…
2.
На другой день, проведя обход отделения, я позвал близняшек в ординаторскую.
Усадил их на диване. Сам уселся у своего стола – лицом к ним.
- Как спалось? – вопросил сочувственно. – Больше не сияли?..
- Не-а! – сказал Олег беззаботно. – Незачем было!..
- А этот… Андрэ ?
- Не появлялся! – сказал Олег. – Мы же его вытурили!..
- Как вы это сделали, кстати?.. Зачем он к вам прицепился?..
- Толкнули, и всё! – сказал Олег.
- Возник и раскомандовался! – проворчала Марина. – “Старому человечеству конец!.. Новое – сменит его!..”
- И вы – “новые”?..
- Ну да! – сказала Марина.
- А кроме сияния что еще в вас необычного?..
- Андрэ велел не говорить! – сказал Олег неуверенно.
- Доктору можно! – сказала Марина.
- Ладно! – согласился Олег. – Короче говоря, мы их всех, “новых”, можем чувствовать!
- И мысленно говорить с ними! – добавила Марина.
- А что еще можете?
- Не знаем! – сказал Олег. – Пока не знаем!..
- Андрэ обещал, что все откроется постепенно! – добавила Марина.
- Значит, он… этот Андрэ… может слышать, о чем мы говорим?..
- Если не запретим! – сказал Олег.
- А сейчас – не запретили ?
- Не-а!.. Пускай слушает!..
- Ну и зря!.. Без него спокойнее!
- Вы не правы! – категорично сказал Олег. – Лучше знать, чем не знать!.. Он слышит нас, а мы слышим его!..
- Ну, вам виднее!.. А теперь идите в палаты и собирайтесь!.. Я подготовлю выписные эпикризы и отведу вас в детдом!..
В детдоме, когда ребята ушли, я разговаривал с Зинаидой Никитичной, медсестрой. Она пожилая, седоволосая, с добрым мягким лицом.
- Присмотрите, пожалуйста, за этими двумя!
- В каком плане ?
- Необычное поведение… Необычные способности…
- У них?.. Да, по-моему, ничего такого!.. В талантах, как говорится, не замечены!..
- А вы попробуйте заметить, Зинаида Никитична!.. Что-то в них должно вот-вот проявиться!..
- Ихтиандрами, что ли, станут?.. Но вы же, вроде бы, не доктор Сальватор?..
- Я тут не при чем!.. Чисто случайно доверились мне!..
- Хорошо, Сергей Иванович!.. Присмотрю за ними!..
3.
Следующая неделя была спокойной. То есть, была наполнена обычной работой. Я вел отделение : делал обходы, принимал и выписывал пациентов.
Про “сияющих” близняшек думать было некогда. Я и не думал…
А в воскресение мне на мобильник позвонила Зинаида Никитична, и в голосе ее слышалась не просто нервозность, - в нем была паника.
- Сергей Иванович, придти срочно можете?..
- Прямо сейчас?..
- И бегом, пожалуйста!.. Здесь такое!..
Она отключилась, не договорив. Мне даже послышалось, что всхлипнула…
Я, конечно, помчался по осеннему поселку, как ветер… Как сумасшедший ветер, застегивая куртку на бегу и нахлобучивая кепку, вынутую из кармана…
Пока добежал, закусал до смерти и разгрыз на куски встречный холодный воздух. Острыми льдистыми осколками изранил свои бронхи и проткнул альвеолы…
В медкабинете Зинаиды Никитичны не было. Я открыл дверь своим ключом и долго унимал тахипноэ и тахикардию, ругая себя за то, что излишне торопился. Можно было за то же самое время спокойно дойти и не вспотеть и не задохнуться…
Зинаида Никитична ворвалась в кабинет с мокрыми глазами и растрепанными волосами. Всегда сдержанная, сейчас она была похожа на фурию.
- Ну, где же вы были?.. Где вас черти носят?.. – поприветствовала меня.
- Здесь! – выговорил я ошеломленно.
Хотелось попятиться и вжаться в стену…
- В изолятор… В изолятор надо!.. В изолятор! – выкрикнула она и выскочила наружу.
Я последовал за ней…
В изоляторе…
Я, трепеща, огляделся, ожидая чего-то ужасного…
Но… никого… не было…
Не было никого!..
Изолятор был пуст!..
- Вы что, не здоровы, Зинаида Никитична? – я уставился на медсестру с подозрением.
- На кровати! - взвизгнула та, укрепив мои подозрения. – На кровати смотрите!..
А что на них смотреть!.. Ну, расстелены, будто для спанья!.. Ну, на подушках вмятины, словно чьи-то головы на них были недавно!..
Ну, и что?.. Свихнулась, что ли, моя Зинаида?.. А ведь такая замечательная старушенция!.. Так хорошо работалось вместе!..
Глаза у нее выпучены… Вот-вот выпадут и покатятся колобками…
Рот приоткрыт, и в правом уголке поблескивает слюна…
Я никаких движений не делал, поскольку ничего не понимал…
Зинаида же Никитична все чего-то ждала… Видимо, думала, что я, как врач, то есть, человек с наивысшим образованием, сразу просеку ситуацию до донышка и что-то предприму…
Спустя некоторое время в ее взгляде появилось разочарование, и она шевельнулась первая.
Правую руку поднесла к подушке и задержала как раз над вмятиной. Затем сделала движение, будто что-то погладила…
Ну, и что?.. Чего она добивается?.. Что изображает?..
Если психика “поехала”, то любые поступки – вне формальной логики…
Вот она поглядела на меня так пристально, с таким значением, будто сказала в уме целую речь…
Поглядела и головой мотнула на вторую постель, на вторую подушку со вмятиной…
Я понял намек… Шагнул вперед… Протянул руку…
И… под рукой… оказалось что-то… невидимое, но твердое…
Я провел ладонью…
Это голова!.. Это чья-то голова!.. То ли живая, то ли не живая… Не понять!.. Потому что
она или каменистая, или стеклянистая…
Я руку отдернул, и ощущение странного прикосновения еще держалось на ней некоторое время…
Это кто-то из близняшек… Может, Олег… Может, Маришка…
Только они способны на подобные выходки!..
Я же сам предупреждал медсестру…
- Давно они так? – спросил я.
- Вчера в половине седьмого я их положила сюда.
- Почему ?
- Затемпературили оба!.. Хотела порознь, но они отказались наотрез!..
- И что потом?..
- Без десяти двенадцать начали бледнеть!.. Я хотела вызвать “Скорую”, но они оба сказали, чтобы не смела!.. Чтобы никого не впускала и ничего не делала!..
Как ночь пережила, не знаю!.. Вдруг умрут?.. Меня ведь тогда засудят, наверное?.. Правда ведь?..
- Ничего с вами не будет, Зинаида Никитична!
- А что делать-то ?
- Вы же сами сказали: не делать ничего!.. Будем ждать и дежурить по очереди!.. Если вы не против, конечно!.
- Тогда сначала вы, Сергей Иваныч!.. Я ночь не спала!.. Мозги – как в тумане!..
- Отправляйтесь отдыхать!.. Я разбужу, когда будет надо!..
4.
Остаток дня я провел в изоляторе… Но ничего не происходило… Ничего внешне заметного…
Поэтому я время от времени поглядывал на “пустые” вмятины на подушках. А в основном, то сидя на стуле, то расхаживая по изолятору, думал о своей банальной неудачливой жизни.
В медицинском институте я учился еще в советское время. Учась, был преисполнен комсомольского задора. Занимался в драмкружке. Ездил в стройотряд. Мечтал об открытии, которое обязательно сделаю…
Были друзья… Были подруги… Веселое студенческое братство… Щенячья беззаботность.
А когда прозвенели все “выпускные звонки”, я на распределении сам попросился “подальше и поглуше”. Ну, и поскольку дураков надо наказывать, мою просьбу уважили “на все сто”: направили меня в сибирскую тайгу, в участковую больницу, что обслуживала территорию, равную Франции…
Сразу по приезде я стал заведовать детским отделением – деревянным одноэтажным бараком. А еще заведовал детской консультацией – маленьким деревянным домиком.
Прямо-таки феерическая картина!.. Мгновенный взлет на карьерные высоты!.. Сразу – зав отделением, и зав поликлиникой!.. “Единым махом всех побивахом… ”
Было нас три врача в больнице: Карина (терапевт), Гоша (стоматолог) и я… А еще были матерые фельдшера и медсестры, ведущие против нас троих тайную войну… Уж кого-кого, а молодых врачей за свою долгую местную жизнь они навидались!..
Я вел прием в детской консультации, обслуживал вызовы, делал обход на детском отделении, выступал с просветительскими лекциями на местном радиоузле…
А мои лучшие друзья, что делили со мной беззаботную жизнь в alma mater , оказались куда умнее меня. Один похаживал втихаря на кафедру рентгенологии. И выходил-таки себе местечко ассистента… Другой волшебным образом распределился на кафедру урологии и тоже остался благоденствовать в мегаполисе… А девчонки – наши подруги – стремительно повыскакивали замуж и тоже все оказались “в шоколаде”…
Я про все это узнал потом, когда вернулся из тайги. Там, в тайге, я честно оттрубил свои три положенных года. Но поскольку суммарная нагрузка, даже по молодости лет, была тяжела, уехал я оттуда без сожаления.
Уехал не один, а с юной женой – местной библиотекаршей Соней. Мы оба фанатично любили книги. Видимо, поэтому и друг друга полюбили.
Говорить о книгах можно было бесконечно.
Однако, в жизни есть кое-что и помимо книг.
По возвращении из тайги выяснилось, что Соня этого не понимает.
Она была медлительна до ужаса. Не любила и не умела готовить. Не любила стирать, накапливая не стиранное белье месяцами…
Чтобы эти ухабы преодолеть, я научился готовить. И стирал на себя только сам…
Потому что Соня была все-таки удивительным человеком. Предельно странной личностью…
В ней таилась целая куча не хилых задатков. Я обнаружил, что она могла бы стать хорошим врачом, хорошим следователем, хорошим педагогом. А еще литературным критиком, ландшафтным дизайнером, киносценаристом…
Но все это в ней таилось под спудом. Ей не хватало характера, уверенности в себе, чтобы проявиться…
А может быть, и не так… Может быть, я не прав… Скорее всего дело в том, что, отпустив ей кучу задатков, Бог недодал ей жизненной силы, энергии, воли, и поэтому она существовала как бы в полусне, и со стороны, конечно, могла показаться банальной лентяйкой…
Но я все-таки, несмотря ни на что, любил это нестандартное существо и не мог преодолеть свое чувство…
Бывали минуты досады, когда я в сердцах ругал свою любовь, называл ее глупой и слепой, но такие минуты проходили быстро…
Она вдруг удивляла меня ярким словечком, точным наблюдением, меткой характеристикой, и я, очарованный очередным ее прорывом , очередной “изумрудинкой”, пламенел от восторга и восхищался непостижимостью собственной жены…
Что же касается продления рода, то Бог дал нам сына, и в детстве наш сын Андрюшенька был очарователен. Я благоговел перед ним. Трясся, как сквалыга над золотом. Ничего ему не запрещал, поскольку вычитал в какой-то книге, что запреты перекашивают созревающий характер…
Андрюшка рос веселым и беззаботным…
А вырос эгоистом…
Пожертвовать своим временем, своими силами он мог только для собственных нужд. Когда я просил его помочь в каких-то семейных делах, он всегда изобретал повод, чтобы отказаться…Короче, насколько я был привязан к нему маленькому, настолько я стал отвязан от него взрослого…
С ним было неинтересно и скучно, поскольку говорить он мог только о себе и больше ни о ком и ни о чем…
Чем дальше, тем больше мы отдалялись друг от друга… Кончилось тем, что мы – напополам с ним – купили ему квартиру, и он уехал… Затем он женился на манерной фифочке. Та нас невзлюбила, и мы ответили ей тем же…
Сын принял сторону своей жены…
Моя Соня, видимо, переживала разрыв сильнее, чем я... Но в ней все было сокрыто слишком глубоко…
Я же навсегда оставил в сердце образ маленького Андрюшки и навсегда изгнал оттуда Андрея взрослого…
После этого мы не жили, а доживали… Я работал в больнице и детском доме. Жена занималась домашним хозяйством…
5.
К вечеру Зинаида Никитична выползла из своего изолятора и переползла в мой. Она была похожа на сонную муху, что просыпается после зимней спячки. Я отослал ее в столовую за какой-нибудь едой, а сам остался возле близняшек…
После ее ухода с подопечными начало что-то происходить…
То ли их невидимость “сломалась”, то ли просто-напросто иссякла…
Словно бы туманные облачка появились на подушках. Они не имели правильной формы: то становились округлыми, то овальными. То снова почти прозрачными, то – молочно-белыми.
Все это происходило в неспешном тягучем темпе.
Туман клубился, словно ощупывал сам себя изнутри бледными пальцами…
Затем он замер.
И началось повторное сотворение в яви Олега и Маришки.
Первыми проявились глаза. Они были открытыми, но глядели куда-то в пространство.
Затем взгорбились носы из матового стекла.
От них вязко растеклись выпуклости щек, лбов и подбородков.
Выворотились губы…
Отросли уши…
Бледно-розовый цвет – медленно, по капельке – стал окрашивать контурно обозначенные лица…
Тут явилась Зинаида Никитична, и я обнаружил, что ужасно голоден.
Она принесла батон и кусочек сливочного масла в промасленной бумаге. И еще старый туповатый нож…
Мы присели рядышком на пустую кровать. Крошили ножиком батон, слегка смазывали маслом отрезанные куски и поедали их всухомятку с волчьим аппетитом…
Этот батон был вкуснее любого торта. Я не только жевал, я еще задерживал каждый кусок во рту и смаковал его: наслаждался вкусом и ароматом.
Когда батон закончился, я вздохнул с сожалением.
И вдруг увидел…
Увидел, что на меня смотрит Олег…
Его голова спокойно лежала на подушке и была совершенно обычной, нормальной…
И Маришка – тоже…
Тоже “вернулась”…
Юные светлые лица…
Прекрасные детские физиономии…
Вот у Олега шевельнулись губы.
- Есть хочу!.. – скорее угадал, чем услышал я.
Ну, конечно!.. Столько времени лежали, будучи невидимками!.. Теперь им прежде всего надо подкрепиться!..
- Сидите с ними! – сказал я Зинаиде Никитичне.
А сам помчался на улицу, вспомнив, что в нашем поселке есть два магазинчика, торгующих двадцать четыре часа…
В первом из них я купил четыре пирожных, решив, что ребятам нужно что-то калорийное. Ну, и, конечно, взял батон и маленькую пачечку сливочного масла…
Когда вернулся, ребята уже сидели на стульях справа и слева от Зинаиды Никитичны, привалившись к ней.
Увидев мои “боеприпасы”, они буквально выхватили их из моих рук и не только слопали по паре пирожных, но и батон умяли тоже. Хотя я его предназначал для нас с медсестрой.
- Пить! – сказал Олег после пиршества.
- Чаю бы! – уточнила Маришка.
И мы вчетвером прокрались на ночную безлюдную кухню, вскипятили чайник и напились чаю: мы с медсестрой – по стакану, а ребятишки – по два…
После этого вернулись в изолятор.
Теперь можно было и поговорить…
6.
Когда мы вернулись в изолятор, и ребята снова улеглись в свои постели, я спросил:
- Вы можете объяснить, что с вами происходит?
- Может, завтра? – вклинилась Зинаида Никитична. – Поспать бы им!..
- Нет, сейчас! – возразил я непреклонно. – Быстро и коротко!.. А завтра – подробно!..
- Да запросто! – сказал Олег. – Мы становимся пауками!..
- Как это? – удивился я.
Вид у меня, наверное, был ошалелый, потому что Олег, на меня поглядев, рассмеялся.
- К нам тянутся… нити! – сказал он. – Отовсюду!.. Из Земли и из космоса!.. А может, не к нам, а от нас!..
- Зачем? – тупо вопросил я.
Тут уж они фыркнули оба. Совершенно нетактично, по-моему. Никакого уважения к старшим!..
Я почувствовал раздражение. Может, и впрямь лучше завтра?..
- Нам это не мешает! – затараторила Маришка. – Это не как “человек-паук” из кино!.. Это другое!.. Это, скорее, “ связь ” , чем паутина!..
Я провел рукой у нее над головой и сказал:
- Никаких ниточек!..
Марина вздохнула и произнесла с сожалением:
- Вы, наверное, немножко глупый!..
- Ну, извини! – буркнул я в ответ. – Не понимаю ни тебя, ни твоего брата!..
- А хотите, - покажем? – азартно предложила Маришка.
- Хочу! – напористо ответил я.
И они показали… То ли в глазах, то ли в голове сверкнула вспышка и рассыпалась на тысячи ярких огней.
Я, конечно, зажмурился, но под закрытыми веками продолжалась световая свистопляска.
Я вдруг понял, что бесконечный океан огня, явленный мне, - это вселенная, которую мы из-за слабости своего зрения видим темной и холодной.
Затем вселенную словно бы приблизили ко мне, и я увидел, что она состоит из бесчисленных световых вспышек, протяженных во времени и складывающихся в пунктиры, тесно переплетенные друг с другом.
Неужели эти пунктиры и “нити”, описанные близняшками, - одно и то же?..
Я захотел еще ближе узреть представшую ткань мирового бытия, но почувствовал сопротивление своей воле… Или меня не пускали дальше, или дальше просто ничего не было…
Если приглядеться, внутри вспышек можно заметить какие-то мелькания… Серенькие полупрозрачные промельки…
Еще миг-другой, и я постигну все вселенские тайны…
Я готов был издать тарзаний торжествующий вопль…
Но мне не дали это сделать…
Боль полоснула кинжалом по шее… Плеснула кипятком по телу… Взорвалась гранатой внутри головы…
Я распался… Разлетелся… Рассыпался на тысячи осколков… Возможно, на столько же, сколько было во вселенной световых вспышек…
И…
Вдруг…
Снова оказался в изоляторе…
Лежал на полу, разметав руки-ноги, а Зинаида Никитична, присев на корточки, расстегивала верхние пуговицы на моей рубашке… Затем она приложила пальцы к моему левому запястью и стала считать пульс, беззвучно шевеля губами…
Мне было плохо… Боль пульсировала во всем теле и в каждой его клеточке…
Я посмотрел на ребячьи постели… Похоже, близняшки, как лежали, так и лежат себе…
И не шелохнулись… И не приподнялись… И не встали на ноги, чтобы посмотреть… Чтобы помочь…
А ведь помочь они наверняка в состоянии… Я поверил в их силу… Убедился в ней…
Позвать, что ли?..
Я шевельнулся… Разлепил растресканные губы…
- Что? – тревожно спросила Зинаида Никитична.
“Пусть помогут!” – хотел я произнести… Но ничего не получилось…
- Что? – повторила медсестра. – Не понимаю!..
Я хотел на нее рассердиться… Но и этого сделать не смог…
- Мы поняли! – вдруг послышался голос Олега. – Сейчас!..
И в тот же миг…
Мне стало легче…
Боль исчезла… Ни капельки, ни крупинки боли…
Ах, как хорошо!..
Я поднялся на ноги, переполненный восторгом. Будто выпил только что большой бокал с шампанским.
- Спасибо! – сказал с чувством.
Ребятишки ничего не ответили… Ни Маришка, ни Олег… Мне показалось, что они спокойно спят… Помогли мне и нырнули в сон, как рыбки в реку!..
Мы с Зинаидой Никитичной переглянулись, зевнули вразнобой – ночь ведь все-таки! – и на цыпочках вышли из изолятора…
7.
На следующий день я выписал близняшек из изолятора, и они растворились в обыденной детдомовской мельтешне.
Снова увидеть их довелось только через полмесяца. Директор детдома в срочном порядке затребовал у меня переводные эпикризы на обоих: и на Олега, и на Маришку.
- А куда их переводят?.. И почему?.. – поинтересовался я.
- В специнтернат! Для умственно отсталых!.. – был ответ.
- Но они вовсе не у.о.! – возмутился я. – Они наоборот…
- От них надо избавиться! – прервал меня директор. – Так решил педсовет!..
- Но почему?..
- Они разгромили кабинет физики! Буквально превратили в ничто! На сотни тысяч убытка!
- Ничего не понимаю! Причина же должна быть!..
- А вам и не надо понимать! Бумаги мне на завтра сделайте, и баста!..
Я помчался на поиски и обнаружил близняшек в холле спального корпуса. Вместе с другими ребятами они сидели перед телевизором и смотрели мультик. Никакой тревожности в их облике не было…
Когда я появился и поманил их, они послушно пошли за мной. Ну, прямо ангелы, а не дети!..
Я привел их в медкабинет, сам устроился за столом, а их посадил на стулья напротив.
- Ну, давайте! Выкладывайте! – пригласил.
- Чего давать-то? – сказал Олег непонимающе.
- Что вы там за разгром устроили в кабинете физики!..
- Это не мы! – сказал Олег. – Это “новые”!.. Ну, Андрэ и другие! Вы же его видели!..
- Директор утверждает, что вы!
- Взрослые ничего не понимают! – сказала Маришка.
- Но говорят же, что вас видели! – упорствовал я.
- Сейчас и вы увидите! – сказал Олег.
И я увидел… И окаменел от страха…
Это было чудом… Или колдовством… Не знаю, как еще можно это назвать!..
Черты детского лица дрогнули, сместились… Будто они были вылеплены из воска, что потек от нагрева…
Нос приспустился и уменьшился… Уши удлинились и обвисли… Глаза стали круглыми, как пятирублевики… Щеки выпятились, как шарики, готовые лопнуть… Рот растянулся от уха до уха, словно взрезанный ножом…
Не Олег, а маленький монстрик во всем своем кошмарном великолепии…
- Хотите, вас изображу? – сказало это чудище детским голосом.
- Нет-нет! – поспешно открестился я. – Мне все понятно! Андрэ и другие притворились вами!.. Но зачем ? .. Для чего им это ? ..
- Потому что мы отказались быть с ними!..
- И что им за прок, если вас увезут отсюда?
- Чем нам хуже, тем скорей согласимся!..
- Нельзя вам отсюда, ребятки!.. В специнтернате такие диагнозы приклеят – век не избавитесь!..
Олег в один миг стал прежним, “нормальным”, самим собой.
И сказал задумчиво :
- Значит, надо остаться здесь!.. Ты нам поможешь?..
Я вскинулся было: чего это он “тыкает”, а не “выкает”?.. Но тут же решил, что обращение на “ты” – знак доверия…
- Помогу! – пообещал. – Только не знаю пока, чем и как!..
- Мы научим! – уверенно сказал Олег.
- Начинайте! – предложил я и не смог сдержать улыбку.
- Легко! – сказал Олег насмешливо.
И… пропал.
Исчез…
Растворился…
Будто был нарисован акварельной краской на стекле, и кто-то провел по стеклу мокрой тряпкой…
Да, действительно, хорошо смеется тот, кто смеется последний…
- Ты где? – вопросил я неуверенно.
Ответа не было.
Маришка стояла на месте, а вот братец ее…
- Где он? – обратился я к девочке.
Та пожала плечами, и на лице ее появилась как бы тень Олеговой насмешки…
- Да тут я, тут! – произнесло пространство мальчишеским голосом.
- Невидимкой, что ли, стал? – сказал я. – Видел!.. Помню!..
- Да ничего подобного! – фыркнул Олег и… появился.
Встал передо мной, как конь перед травой.
- А как же тогда ты исчез? – осведомился я, старательно делая невозмутимое лицо.
- Да я сказал вам, и всё!..
- Ничего ты не говорил!
- Мысленно сказал!..
- Что конкретно ?
- Чтобы вы меня не видели!..
- То есть, отвел глаза? – осенило меня. – Да ты прямо ведьмак!
- А я, получается, ведьма? – кокетливо спросила Маришка.
- Не о том речь! – поморщился Олег. – Я показал, как мы можем остаться!
- То есть, вы будете здесь, а все решат, что вас нет?..
- Ну да!
- Так, наверное, не получится!.. Вас будут искать! Вызовут полицию! Еду на вас давать не будут!
- Тогда по-другому!.. Скажите, что вы нас отвезете куда надо! Получите все бумаги! И сделайте вид, что и впрямь отвезли!..
- Н-ну, может быть…
На том мы и порешили…
8.
Но все получилось не так…
На следующий день, когда я пришел за бумагами, директор на меня уставился, как на привидение.
- Вы что, вернулись, Сергей Иванович?.. Почему?.. Забыли что-то?..
- Я за бумагами!.. Хотя, по-моему, никуда Соломиных отправлять не надо!.. И Марина, и Олег практически здоровы!..
- Подождите-подождите!.. Вы же получили бумаги!.. Ни слова не возразив, кстати!.. И увезли Соломиных в интернат!..
- Когда ? ..
- Часа два назад!..
- Вы уверены, что это был я?
- Абсолютно уверен!..
- Не я это был!.. Не я!.. Слышите?.. Возможно, вы их погубили!..
- Господи, да что с вами, Сергей Иванович?.. Вы часом не заболели?.. Побледнели… И лоб мокрый…
- Спасибо за заботу!.. Извините!.. Я должен идти!..
Я выскочил в коридор, прислонился к стене и стал думать…
Несомненно, это Андрэ!.. Придурок чертов!.. Что ему надо?.. Куда он денет близнецов?.. Неужели притащит в свою банду?..
Мне дурно стало от этой мысли… Ведь я их тогда не смогу найти и не смогу вытащить!..
Но потом утешительная мысль пришла. Вспомнил, насколько они норовисты, мои близняшки… Значит, силком их затащить Андрэ не сможет… А навредить им физически – травмы или увечья причинить – он не захочет, потому что близнецы ему зачем-то очень нужны… Я это почувствовал…
Значит, каков вывод?.. Вывод, по-моему, единственный: он их все-таки засунет в интернат для у.о.!.. А когда они там нахлебаются выше крыши, он им окажет благодеяние, - вытащит, переменит их участь…
Значит, мне остается одно: вернуть ребятишек прежде, чем они сами попросятся к Андрэ…
Ехать в интернат – вот что нужно делать!.. Быстренько собраться и ехать!..
9.
Территория интерната обнесена высокой кирпичной стеной. Стена старая: выщербленная, кое-где покрытая пятнами лишайника или мха.
Единственный видимый проход: калитка из железных прутьев. При взгляде на нее возникает впечатление иррациональности, сюра. Слишком она узкая… Ну, предположим, человек сквозь нее пройдет. А если машине нужно?.. Продукты, например, подвезти?..
Как тогда ? ..
Калитка не запертая. Толкнул, и она с протестующим визгом открылась.
Шаг вовнутрь…
Зеленая деревянная будочка справа…
В открытом окошке – усатая старуха… Настоящая баба Яга по виду…
- Куда идешь? – пытает она бодрым баском. А глазенками стальными там и сям так и щупает…
- Я врач! – говорю уверенно. – Иду к вашему директору!..
- А диплом у тебя есть?
- Есть!.. Показать?..
- Не надо!.. Проходи!..
И только-то?.. И всего-то?.. А я-то боялся и взвинчивал себя!..
От будочки отбегала не широкая дорожка, усыпанная мелким гравием. Дорожка была тесно обсажена колючими кустами с ярко-зелеными, несмотря на осеннюю пору, листьями и белыми то ли цветами, то ли ягодами…
Я внутренне расслабился, но все-таки шагал торопливо: а ну, как одумается “баба Яга”!..
Гравий под ногами умиротворяюще поскрипывал. Словно пытался что-то сказать или даже напеть песенку…
Дорожка сделала поворот, и я увидел здание интерната, перед которым было большое пустое пространство, покрытое притоптанной пожухлой травой.
Здание было длинным, высоким и деревянным. В нем было всего три этажа, но каждый этаж был нестандартно объемистым.
Оно показалось мне похожим на корпус тонущего “Титаника”…
Наружная обшивка – длинные доски, покрытые облупившейся коричневой краской. Кое-где они покоробились, нарушив плоскость фасада.
Внутрь ведет крылечко о четырех ступеньках. Чтобы открыть темно-желтую дверь, надо приложить основательное усилие. Видать, пружина тугая…
Внутри – длиннющий коридор через все здание. Дощатые половицы, - то ли черные, то ли настолько грязные, - повизгивают под ногами, как побитые собачонки.
Стены темно-зеленые. И двери, что расположены слева и справа через равные промежутки, - того же цвета. На дверях двузначные номера, аккуратно – видимо, по трафарету, - нарисованные белой краской…
И никого…
Ни церберов… Ни у.о. – то есть, умственно отсталых бедолаг…
Растерянно потоптался на месте… Прислушался…
Да, слева доносится шумок…
Пошел налево… И пока двигался по коридору, децибелы потихоньку нарастали…
В конце концов, добрел до столовой…
Она большая. Убрать столы, - и вот вам танцевальный зал…
Столы составлены в три параллельных ряда. В каждом ряду по четыре прямоугольных стола. Между ними неширокие проходы.
Воспитанники – дети и подростки – сидят на скамейках. Напротив каждого – миска с овсянкой, кусок булки и жестяная кружка с чаем.
Ребятишки не едят. Они все, повернув головы, слушают речитатив толстой тетки в сером жакете и синей юбке ниже колен…
Она стоит возле раздаточного окна. За ней видны две другие тетки в несвежих белых куртках, неторопливо снующие к плите и от плиты.
- Кто дает вам еду и питье?.. Кто дает вам тепло и кров? – патетически вопрошает первая тетка.
- Директор! – шелестит нестройный ответ.
- Не слышу! – негодует “ первая ” .
- Директор! – отвечают ребятишки погромче.
Тетка милостиво кивает головой, соглашаясь. И продолжает промывание мозгов.
- Кто заботится о вас?.. Кто вас лечит и учит?...
- Директор! – откликается детский хор почти созвучно.
- Кто делает ваши дни интересными и счастливыми?
- Директор! – единогласно звучит стандартный ответ.
- Кого надо слушаться с первого слова!..
- Директора! – звучит нетерпеливый слитный вопль.
- И?.. – спрашивает тетка, воздев сосиску указательного пальца.
- Вас! – орут дети вразнобой.
Тетка безнадежно машет рукой, и ребятишки накидываются на свои миски.
Я же поспешно ретируюсь, покуда эта “комиссарша” меня не заметила и не поставила к стенке.
Причина моей ретирады проста: я пробежал глазами по рядам и не обнаружил среди сидящих за столами своих близнецов.
Не обнаружил и тогда только сообразил, что их здесь и не должно быть. Наверняка они в изоляторе на карантинном режиме, обязательном для новичков…
Не теряя больше времени, я помчался на второй этаж, полагая по аналогии, что там, как в нашем детдоме, находятся и медкабинет, и изолятор.
В изолятор я влетел, как буря. И сразу увидел Олега…
Он спал.
Я его громко позвал: “Олег! Проснись!.. ”
Потом тряхнул пару раз за плечо.
После этого он открыл затуманенные глаза, пробормотал: “Не надо уколов!” и снова сомкнул веки.
Ну что ты скажешь!.. Спит, когда каждая минута на счету!..
Стоп!.. Уколы?.. Какую дрянь ему вкололи?..
Я снова его затряс.
- Ну что? – пробормотал он недовольно и приоткрыл правый глаз.
- Ты же необычный! – отчаянно заговорил я. – Ты же как волшебник!.. Выводи из себя лекарство!.. Очисти себя!..
Со стороны это, наверное, выглядело дико: врач упрашивает пациента избавиться от лекарства!..
- Не надо уколов! – снова пробормотал он в ответ на мою мольбу.
И все!.. И ничего больше!..
Веки сомкнуты… Дыхание сонное…
- А Маришка!.. Где она?.. - закричал я.
- Рядом! – бормотнул Олег и снова засопел…
Господи, ну конечно!.. Он в изоляторе, и она – тоже!.. Какой же я тупой!..
Я выскочил в коридор и забежал в соседнюю дверь.
Маришка была тут… И она спала… Значит, ей вкололи то же самое!..
Разумеется, я попытался разбудить и ее.
- Проснись, Маришка!.. Проснись, прошу тебя!..
И потормошил ее за плечо так же, как брата, но поосторожней: девочка все-таки!..
К моей радости, ее отклик был быстрым и “полномасштабным”: открыла глаза и посмотрела на меня вполне осмысленно.
- Доктор!.. Ты снишься мне или нет?..
Объясняться было некогда. По тем ухваткам, что я приметил в столовой, здесь царил еще тот фашизм… И для строптивых близняшек был один лишь путь: в “овощи”!..
- Маришка! Надо бежать! – бессвязно объяснялся я. – Вас тут заколют!.. Очисти себя срочно от лекарства! И брату помоги!..
- Сейчас!.. – девочка глядела ясно и засыпать не собиралась. – Иди к нему!.. И я приду!..
- Хорошо! - с облегчением согласился я, почувствовав, что инициатива перешла к Маришке.
Когда вернулся к Олегу, тот уже сидел на постели, одетый по-уличному.
- Пошли отсюда! – сказал я радостно.
- Втроем? – спросил Олег.
- Втроем! – подтвердил я.
Олег вскочил на ноги и шагнул к двери…
И тут же замер, словно ударился обо что-то…
Воздух перед ним взвихрился, просверкнул роем зеленых искр, и из этого роя вылепился старый знакомый…
Андрэ…
10.
Он ехидно улыбался.
- И что ты всюду лезешь, старпер? – спросил у меня пренебрежительно.- Не твоего ума это дело!..
- Какое дело? – спросил я нарочито “глупым” голосом.
Олег хихикнул. То есть, как бы поддержал меня.
- Этих двоих я заберу! – властно сказал Андрэ.
- Если они тебе позволят! – возразил я.
Тут за спиной Андрэ появилась Маришка и сразу двумя руками толкнула того в спину. Андрэ пошатнулся и на пару шагов переступил вперед.
- Дай пройти! – сказала Маришка. – Что встал, как пень!..
- Вы – “новые”! Вы такие же, как мы! – отчеканил Андрэ. – Вы нам нужны, а мы – вам!.. И нечего держаться за “ старых ” !..
- Мы сами разберемся, кто нам нужен! – резко сказал Олег.
- Мы сами – с мозгами! – свысока сообщила Маришка.
- Глупые вы еще! Сосунки! – прошипел Андрэ. – Учить вас надо!..
Он схватил за руку Олега, развернулся и Маришку тоже схватил…
Я мгновенно весь взмок от страха за ребятишек. И, не долго думая, подскочил к ним и тоже вцепился в их свободные ладошки.
- Уйди, гад! – заорал Андрэ. – Сожгу!..
- Фиг тебе! Не уйду! – рявкнул я в ответ.
Страх никуда не делся, - только усилился. Кого он там сжечь посулил?.. Меня?.. Близняшек?.. Или всех нас вместе?.. Пусть только попробует!..
А Маришка с Олегом нисколечко не испугались. Они вдруг оба вместе заливисто расхохотались. И так был весел, свободен, заразителен их смех, что я тоже басовито заржал и почувствовал, как уходит внутреннее напряжение…
И еще я с восторгом услышал какую-то новую силу в себе… Я не могу ее описать, - нет слов для этого… Но ощущение было прекрасным. Самым лучшим из когда-либо испытанных…
Мы трое сейчас были неким единством… Сосудом для того замечательного, светлого, всемогущего, что в нас бурлило…
Ах, как хотелось мне воскликнуть: “Остановись, мгновение! Ты прекрасно!.. ”
Но помимо нас был еще четвертый.
И, похоже, ему было не так хорошо, как нам… он то скрипел зубами, то издавал сквозь стиснутые губы странный посвистывающий звук…
- Ему что, больно? – шепотом спросил я, когда отсмеялся.
Маришка кивнула головой… Олег пожал плечами…
Я решил, что в словесном выражении их молчаливый ответ прозвучал бы так: “Да!.. Наверное!..”
А между тем дурацкого, приставучего, наглого Андрэ корежило не на шутку.
“Клонико-тонические судороги!” – поставил я мысленный диагноз.
На лице у незваного гостя появилась розовато-синеватая сыпь. Густо осыпала лоб, щеки, подбородок.
В глазах его, вмиг выцветших, была боль. Я это видел ясно.
И то, что он терпел свою боль беззвучно, без криков и стонов, вызывало невольное сочувствие. И даже, может быть, уважение…
Хотя, кто его знает! Может, у него просто парализовало голосовые связки!..
Меня в этот миг очень занимал вопрос: почему нам троим так хорошо, а ему, четвертому, так плохо от одной и той же силы?.. Как это получается ? .. И откуда вообще эта сила берется ? ..
Вот бы навсегда сберечь в себе хотя бы ее капельку! Ее самую малую толику!..
Видимо, какое-то время Андрэ сопротивлялся, пытался перебороть внешнее болевое воздействие. А затем вдруг сдался… Стал бледнеть… Стал стеклянисто-прозрачным… И пропал, будто его и не было…
Остались мы трое… И наши руки были сомкнуты по-прежнему…
А в коридоре слышался топот набегающих взрослых ног…
- Что дальше? – спросил я. – Куда теперь?..
- Мы знаем! – успел сказать Олег…
Тут распахнулась дверь, и в изолятор всунулся мужик в камуфляжной форме. На груди слева у него ярко желтело слово “Охрана”. За его спиной возник второй такой же мужик…
Детские ладошки напряглись и крепче вцепились в мои взрослые лапы…
Затем холодная синяя вспышка сверкнула и отделила нас от тех, кто ворвался из коридора…
Я успел увидеть удивление, недоумение на перекошенных лицах охранников…
Затем все исчезло…
11.
Вернулись мы в явь незаметно и безболезненно, безо всяких внешних эффектов. Будто бы спали себе, а затем открыли глаза и проснулись…
Я сидел за столом в медицинском кабинете детского дома. Олег и Маришка сидели напротив.
- Зачем вы сюда вернулись? – удивился я. – Вас же опять… Обратно…
- Никто нас не тронет! – уверенно сказал Олег, и я почему-то сразу ему поверил.
- Глаза отведете? – уточнил на всякий случай.
- Может, и так!.. А может, просто сотрем!..
- Что сотрете ?
- Память о нас!..
Олег сказал это спокойно. А у меня вдруг мороз по коже прозмеился от его слов…
- Мне иногда кажется, что вы – не люди, а какие-то… пришельцы, что ли! – осторожно сказал я. – Признались бы уж мне хотя бы!.. А я – никому!.. Вот ей богу!..
- Мы не такие, как все! – сказала Маришка. – Мы – другие!.. Новые!..
- Как Андрэ и те, кто с ним?
- Да, наверное!..
- Тогда почему же у вас вражда?
- Потому что он хочет нас использовать !.. А мы хотим быть свободными!..
- А вы можете меня просветить хоть немного?..
- Насчет чего ?
- Ну, как вы это делаете?.. Перемещаться далеко… Глаза отводить… Память стирать!..
- А мы видим по-другому! – сказал Олег.
- То есть, как?..
- Ну, чего тут непонятного!.. Можем видеть как ты! .. А можем как на самом деле!..
- А как на самом деле?.. Ну, давай!..
- Все состоит из мыслей… Есть мысли живые, а есть – окаменелые… Когда я думаю о чем-то, я вижу свою мысль…
- И что?..
- Неужели непонятно?.. Мои мысли – как дополнительные руки!.. Я могу ими прикоснуться, взять, переместить!.. Что-то изменить могу!.. Что-то новое слепить из чего-то старого!.. Все очень просто!..
- Да уж!.. Проще некуда!.. А научить кого-то вы можете?.. То есть, меня, хотя бы!..
- Будешь видеть, как мы, - научим!..
- Значит, никак!.. Ладно, проехали!.. Если вас никто из персонала не тронет, идите в свои комнаты!.. Как раз обед скоро!.. А я – в свою больницу!..
- Не огорчайся! – сказала Маришка. – Ты слишком старый, чтобы видеть, как мы!.. Но мы тебе будем помогать!..
Утешила, нечего сказать!.. На помойку тебе пора, старичок!..
А в чем и как они помогать мне собрались?..
Интересно!..
12.
Полторы недели протекли спокойно. Точнее, ровно десять дней…
Я вел детское отделение. Принимал больных в детской консультации. Два раза выходил в детский дом. Никого из близнецов, кстати, в эти свои выходы там не видел…
А на одиннадцатый день вдруг у меня в голове раздался Маришкин голос, и я жутко испугался: решил, что ко мне пожаловала шизофрения…
- Сергей Иваныч! – сказала Маришка. – Мы решили все время быть с вами на связи!..
- По-настоящему? – спросил я вслух. – Или мне это мерещится?..
- Зачем вы громко! – похоже, она поморщилась. – Говорите мысленно!..
“Значит, не глюки?.. Ну, и слава богу!..”
- Вас это не рассердит? – спросила Маришка.
- Телефончик-то что, в одну сторону?.. Только от вас ко мне?..
- Да!.. Сначала так!..
- И все мои мозги для вас нараспашку?..
- А чего вам бояться?.. Ни особого ума! Ни особых секретов!..
- Уела! – усмехнулся я. – Согласен, конечно!.. Валяйте!..
После этого ровным счетом ничего не произошло. Я напрягся, пытаясь ощутить присутствие ребятишек в своем мозгу. Но оного не обнаружил и спокойно занялся своей текучкой…
А в конце дня, когда готовился ко сну, вдруг понял, что, несмотря на усталость, спать не хочется: надо “помудрствовать”…
Что происходит?.. Как быть со странными близнецами?.. Правильно ли я действую ? ..
Нежданно-негаданно они вошли в мою жизнь и заняли в ней, можно сказать, центральное место.
Кто они?.. По виду – дети!.. Но чьи дети?.. Ведь о родителях в их бумагах ни слова… Я сам проверял…
Если бы написано было, что отец и мать – алкоголики, лишенные родительских прав, это было бы понятно и даже привычно… Или, например, что от них отказались прямо в роддоме… Или, что родители погибли в авто- , авиакатастрофе, на море, в горах и т.д., и т.п…
Но ведь нет этого…
Нет ничего…
А когда нет ничего, фантазия, не находя опоры, начинает метаться весьма размашисто…
И в голову приходят и Тунгусский метеорит, то бишь, инопланетный звездолет, и “летающие тарелки” вкупе со всякими прочими НЛО, и Шамбала, и “снежный человек”…
В общем, разные “изыски” массового сознания…
Легче легкого, если чего-то на Земле не понял, притянуть за уши Космос, мистику, загробный или параллельный мир и на этом успокоиться…
А если реально, то почему Олег и Маришка – такие?.. Какие “такие”?.. Да волшебные же!.. Не здешние!.. “Звездные”, опять же!..
Такое впечатление, что “чудесность” в них проявилась недавно и находится в развитии… Не пришла к окончательному своему выражению… Не обрела завершенности…
Конечно, я читал про детей-индиго и могу посчитать, что Олег и Маришка – из них. Тем более, что Андрэ и кампания, нагло претендующие на близнецов, - несомненные аргументы в пользу этой версии…
Но тогда кто такие “индиго”?.. Откуда взялись?.. Зачем существуют?..
Говорят, они – первые представители “нового” человечества… Но мне такие разговоры не по душе…
Андрэ и те, что с ним, - агрессивные и, действительно, наглые особи… Я бы такое “новое” человечество не пустил бы в наш мир, если бы мог.
Хотя, может быть, “индиго” тут и не при чем. Ведь что ребятишки мне говорили?.. Что они “видят” свои мысли и могут ими воздействовать на мир, как дополнительными руками… А в литературе про индиго нет ни одного упоминания про такое “мыслевидение”…
Значит, вопрос остается открытым… И я как не знал ничего, так и не знаю про два этих феномена, которые называются “Олег” и “Маришка”…
И то, что я им помогаю, нарушая при этом должностные обязанности, наверное, со стороны может быть воспринято как “служебное несоответствие”…
Ату меня! Ату!.. Подвергнуть остракизму!.. Лишить диплома!.. Уволить!..
Ах, как мне хочется увидеть свои мысли!..
Как они могут выглядеть ? ..
Вот подумал я, к примеру, про торт… И что?.. Я должен увидеть, как от моей головы отделяется призрачный торт и уплывает во вселенную?..
Или мысль выползает из мозга, как некий шланг, некое щупальце?..
Если так воспринять, то понятней становится образ “дополнительных рук”…
Ну почему, почему им дано, маленьким и слабым, а мне – нет, старому и тоже слабому?..
Даже в конце жизни ох как интересно было бы стать “многоруким!..”
Я снова и снова пытаюсь увидеть свои мысли… Увидеть их за пределами тела…
И ничего не получается…
13.
Что же такое человек?.. Многие века считалось, что это – тело и только. Белковый корпус, в коем заключена душа. Собственно говоря, я и сам так считал до сих пор: до встречи со своими близнецами…
Совсем недавно, будучи уже пожилым, я наткнулся на информацию про “лептонный ветер”, “лептонный поток”, что пронизывает вселенную и, возможно, составляет основу ее структуры. Служит как бы фундаментом мироздания…
Автор информации предположил, что каждый человек является как бы “струйкой” в этом “потоке”. А тело человека – всего лишь концевой терминал, чувствилище. То есть, выражаясь компьютерными терминами, - процессорный блок плюс монитор…
Если оно и в самом деле так, то, значит, мы “истинные” – там, в космосе, а здесь, на Земле, - наши “накопители информации”…
Соотносится ли это с Олегом и Маришкой?..
Да, соотносится!..
Ибо человек, как динамическая система, находится в развитии. И в этом развитии одностороння связь – “от Космоса к Земле” – видимо, должна замениться двусторонней.
То есть, возникнет новый вектор: от Земли – к Космосу…
Этот новый вектор и есть то видение мыслей, как дополнительных рук, о коем говорили ребятишки…
Или по-другому можно объяснить… Слияние двух половых клеток, мужской и женской, с которого начинается любой человек, - это катаклизм, сопровождаемый возникновением лептонного “облака”, лептонной “лужицы”. Затем, под влиянием впечатлений, эмоций, мыслей, переживаемых индивидом и “подталкивающих” его изначальные лептоны, придающих им направленность, векторность, “лужица” превращается в “ручеек”, а тот, в конце концов, вливается в общий вселенский лептонный поток, и таким образом завершается формирование человека цельного …
Но…
Если лужица не вся истечет, не вся превратится в ручей , тогда потенциал “концевого терминала” окажется повышенным, и тот, манипулируя остатками лужицы , сможет оказывать реальное воздействие не только на свое струение , но и на весь поток , взятый в его цельности…
Таковы мои объяснения тех волшебных способностей, что присущи близнецам. То бишь, Олегу и Маришке…
14.
Я поймал себя на том, что каждую свободную минуту о них думаю – об этих странных и таинственных ребятишках.
Прежде всего, конечно, хочется наклеить на них ярлык “Пришельцы”. Вот самое легкое объяснение для всяких непоняток.
“Лептонный поток” – это сложно и невообразимо. Я говорю “лептоны” и ничего не вижу за этим словом.
А “пришельцы” – о, какое здесь таится богатство образов!.. Сотни прочитанных книг и увиденных фильмов такого тебе наподскажут, что волосы дыбом!..
Но Маришка и Олег – они же вполне земные!.. Ни щупальцев, ни клювов, ни крыльев!.. Ни горящих красных глаз!..
Близняшек бояться не надо, и я их, действительно, не боюсь нисколечко… Хотя, конечно, можно напридумывать, что их облик – маскировка, маска, под которой скрыто невесть что!..
У меня такое чувство, будто рядом с ними я молодею. Любой человек молод, пока рядом с ним еще не выросшие дети.
Я был счастлив, пока мой сын был маленьким… И теперь, благодаря близняшкам, я как бы снова, повторно молод и счастлив… И благодарен им за это… И готов их защищать от всяческих напастей… От специнтерната… От Андрэ… От болезней, если таковые прилипнут…
Сидим в медицинском кабинетике. То и дело заглядывают детдомовцы – то с жалобами, то с просьбами.
Самая частая просьба: “Дайте витаминку!” Ну, а жалобы – те, конечно, разнообразнее… Но мне кажется, что мы здесь – только втроем… Потому что моих близнецов неожиданно пробило на откровенность… И я слушаю их всеми своими ушами: и наружными, и средними, и внутренними… И всем своим естеством – тоже… Каждой порой… Каждой клеточкой…
- Мы не помним родителей! – говорит Олег. – Ни папу, ни маму!.. Наверное, они погибли!..
- А Маришка?.. – заикаюсь я. – Может, она хоть что-то?..
- Я же говорю “мы”! – сердится Олег.
- Нам сказали, что нашли нас на улице! – говорит Маришка.
- В скверике!.. Под скамейкой!.. Прямо на травке!.. – добавляет Олег.
- А кто нашел-то ?
- Не знаем!..
- А кто сказал?..
- Зинаида Никитична!.. Медсестра здешняя!..
- До того, как засияли ночью, было что-то?.. Ну, необычное!..
- Нет!.. Не было!..
- А зрение?..
- Да-да!.. Иногда мы видели не только то, что спереди, но и то, что с боков!.. И даже сзади!..
- Панорамное зрение?.. Вы могли вызывать его сами?..
- Нет, не могли!.. То приходило, то уходило!..
- Ну, а после той ночи?..
- После той – много чего!
- Поконкретней можно ?
- А вы никому?.. Иначе нас – не в интернат, а в настоящую психушку!..
- Да никому я вас не выдам!.. Нем, как могила!..
- Мы можем вызывать всякие фигурки!.. И заставлять их разыгрывать сценки!..
- При мне – можете!..
- Запросто!..
- Ну, пожалуйста!..
Олег встал. Маришка – тоже…
Отошли друг от дружки на пару шагов… Направили вперед ладошки…
И вдруг пространство между ними заполнилось прозрачной зеленоватой дымкой. Или не дымкой, а субстанцией …
И там, внутри нее, появились их точные копии. Олег – этакий мальчик-с-пальчик… И Маришка – этакая девочка-с-мизинчик…
Маленькие фигурки поклонились нам, зрителям, и принялись весело гоняться друг за дружкой… Видимо, играли в прятки…
А потом они принялись танцевать… Судя по резкости движений, - не иначе, как рок-н-ролл… Поскольку музыкального сопровождения не было, выглядел их танец достаточно забавно…
В конце концов, они остановились, опять поклонились нам, зрителям, и стали пятиться вглубь зеленоватой субстанции… И пятились, пока в ней не растворились…
- Впечатляюще!.. – сказал я. – А еще что?..
Олег и Маришка переглянулись.
- Покажем? – спросил Олег.
Маришка молча кивнула.
Тогда Олег подошел к двери кабинета и закрыл ее на задвижку.
Потом он плавно и бесшумно поднялся в воздух и повис между полом и потолком.
Я, что называется рот разинул… Глядел и не знал, что сказать…
Олег взмахнул правой рукой, и Маришка тоже взлетела и тоже повисла…
Плавно и бесшумно…
Я вспомнил Ариэля – героя фантастического романа Александра Беляева – и хотел что-то сказать в этом духе.
Но слова застряли в горле, а затем свалились в желудок и там погибли, потому что были не нужны.
Какие там слова, если Олег начал такое , чего нет ни в каком цирке!..
Он протянул руки к Маришке и стал словно бы что-то сжимать, сминать…
И Маришкина фигура, послушная его движениям, деформировалась…
Проще говоря, превратилась в большой комок пластилина…
Чего только не выделывал Олег с этим комком!.. Словно какой-то мультфильм производил на моих глазах…
Поистине с “космической”скоростью вылепливал разных зверюшек: кошку, лису, медведицу, пантеру, собаку… Все они выглядели живыми, натуральными… Помахивали хвостами… Мяукали, тявкали, рычали… Зубы скалили и косились на меня… Словно предполагали, что я – вкусный и хотели попробовать…
После этого были змеи, дракончики, лягушки, черепахи… Целый зоопарк!.. Или представление “Чудеса дрессировки”!.. Или, если по-современному : “Шоу Олега Соломина ” !..
И все это не в стоячем положении, а взлетев под потолок!..
Фантасмагория с феерией, да и только!..
В конце концов, Олег уплотнил, умял свой “комок пластилина” до совсем небольшого размера и жестом послал получившийся шарик ко мне. Но я испуганно отпихнул его от себя, и тогда Олег, двинув руками туда-сюда, вернул Маришку в нормальный вид, в исходное состояние…
Произведенные чудеса никаких следов на ее внешнем облике не оставили. Висела себе под потолком, как ни в чем не бывало, и смотрела на меня со спокойным доброжелательством…
Олег опустил ее на пол и опустился сам… Подошел к двери и открыл задвижку…
- Ну что? – спросил, вроде бы, безразлично. – Хватит?.. Или еще?..
- Достаточно! – сказал я поспешно.
Подумал… Повспоминал то, что было…
И не удержался. Спросил с любопытством :
- И много у тебя “еще”?..
Ответить Олег не успел…
Потому что, пока я произносил свой вопрос, в кабинете появился радужный пузырь, похожий на мыльный. Появился и сразу лопнул, не оставив никаких следов. Ни единой капли на полу…
А на месте пузыря повис… ну, конечно, Андрэ!..
Старый знакомый!..
Вид летающих фигур был, можно сказать, привычным. Поэтому я не удивился…
Андрэ зыркнул исподлобья влево-вправо, вверх-вниз и поморщился…
- Ну, что ты путаешься под ногами? – сказал с досадой, глядя на меня. – Что ты лезешь без спроса?..
- А что ты сам… под ногами? – вдруг напористо высказался Олег. – Что ты сам лезешь?..
Андрэ, вроде бы, опешил… Видать, не ожидал отпора от ребятишек.
- Вот вы как? – процедил хмуро. – Со старичьем спелись?.. “Новых” предаете?..
- Вы – “новые”, а мы – “сверхновые”! – дерзко заявил Олег. – Мы будем жить по-своему!..
- Не получится! – злорадно сказал Андрэ.
Правой рукой он очертил в воздухе круг.
После его руки оставалась мерцающая розовая линия. Словно тихо искрящаяся нить…
Миг-другой круг оставался пустым.
Затем из него слаженным акробатическим кувырком вывалились два мускулистых подростка в синих тренировочных костюмах. Они схватили Олега под руки и вместе с ним нырнули назад в круг…
Андрэ кивнул головой, как бы подтверждая: все правильно!..
Один из подростков тут же появился снова, сграбастал Маришку и унес вслед за Олегом.
И еще двое других появились. В таких же костюмах…
Они набросились на меня, заломили руки за спину и втащили в круг сквозь какую-то тускло блеснувшую пелену…
15.
Железный ящик… В основании примерно четыре на четыре метра… В высоту столько же…
Ровные зеленые стенки, пол и потолок… Железо мягкое… Прогибается подо мной, когда сажусь, устав… И когда стенки трогаю… Такое впечатление, что, если поднажмешь, можно прорвать насквозь…
Но я даже не пробую… Не с моими хилыми силенками!..
Видимо, это моя тюрьма… “Темница”, как раньше говорили… Хотя здесь вовсе даже и не темно… Все видно отчетливо, и никаких светильников…
Сколько времени я здесь?.. Час-другой?.. Или уже не первый день?..
Судя по тому, что ни есть, ни пить, ни в туалет не хочется, - вернее первое…
Значит, примем, что сюда засунули недавно… Может быть, даже только что…
Но как же ухитрились меня так вырубить, что я и не заметил?..
Помню, как меня утаскивали… Как проходили сквозь “круг”…
А дальше – ничего!.. Никаких воспоминаний!.. Обрыв!.. Пустота!..
Затем обретение себя в этом ящике… Почему-то он упорно кажется мне вагоном дальнего поезда… Снова и снова приходит это сравнение…
Может быть, оно приходит не зря?.. И меня везут куда-то за тридевять земель?..
Зачем ? .. Куда ? ..
Явно не на курорт, судя по полному отсутствию любых удобств…
Но кто меня приговорил к этой ссылке?.. Какой суд?.. На основании какой вины?..
Ответов нет, и я перестаю себя терзать…
Мне вдруг приходит в голову, что не только на вагон похож этот ящик, но также на камеру для буйных в сумасшедшем доме…
Правда, там они, вроде бы, обиты чем-то мягким…
Ну, и что?.. А здесь – мягкое железо… И лежать на нем удобно, и ходить по нему…
И звук сквозь него, думается, не проходит никакой…
То есть, новейшая разработка?.. Модификация той камеры, что обита чем-то мягким?..
И сколько же меня здесь будут мариновать?..
Что толку спрашивать, если ответов нет!..
Я пробовал топать ногами… Подпрыгивал… Стучал кулаками по стенам… Кричал во весь голос…
То есть, в общем-то, вел себя как самый настоящий буйный псих…
Но все мои потуги ни к чему не приводили… Ноль вниманья, фунт презренья…
Будто про меня забыли навсегда…
Как же там больница без меня?.. Родное детское отделение…
Как детдомовская ребятня?.. Кто им будет витаминки давать да хворобы их излечивать?..
Да-да, я, конечно, понимаю, что уж детей-то без помощи не оставят!.. Но все равно неприятно думать о том, что мою работу будет делать кто-то другой!..
Короче говоря, хочу домой, и все тут!.. Домой хочу!..
Я уставал, выдыхался, ложился на пол, и тот послушно принимал форму моего тела, и было мягко и тепло…
Дважды я задремывал и просыпался…
После второго пробуждения захотелось чаю… Сладкого и горячего… Да еще бы с лимончиком!..
Видимо, те, кто наблюдал за мной, что-то почуяли… Ведь не могли же не наблюдать вовсе!..
Часть стены вдруг провалилась вниз… Образовался прямоугольный проем…
Я ринулся к нему, надеясь выскочить…
Но просвет уже заняла чья-то фигура… И ко мне в камеру – попросту, безо всяких колдовских штучек, - вошел… Андрэ.
Ну, конечно, он самый!.. Он и только он!.. Ведь я его так давно не видел!.. Ведь я по нему так соскучился!..
- Ну что? – спросил он вполне дружелюбно. – Выспался?..
- Где я?.. Кто вы?.. Зачем меня сюда?.. – выпалил я серию вопросов. – Ничего не буду говорить, пока не ответишь!..
- Ты у нас!.. Мы – “новые”!.. Нам жить на Земле после вас!.. А вам – исчезнуть, уступить нам дорогу!..
- Человечество все время обновляется! – сказал я осторожно. – Старики умирают, дети рождаются…
- Речь не о том! – сказал Андрэ.
- О чем же тогда?..
- Давай я тебе покажу!..
Взмахнув рукой, он повесил в центре камеры прозрачный стеклянистый шар…
Видимо, это было что-то вроде стереовизора… Потому что в нем стали быстро возникать и исчезать объемные живые картинки…
Волна цунами несет, как щепки, океанские корабли, в пыль дробит многоэтажные дома…
Потоки пылающей лавы заливают городок у подножия вулкана…
Сотни мертвых пингвинов у кромки льда…
Шоссе, усеянное бесчисленными телами мертвых птиц…
Трескается земля, и в провал падает все живое, что было рядом, и все не живое: люди, животные, автомобили, магазины, мастерские…
Мертвые черные леса… Ни единого листочка в разгар лета… Только голые палки стволов… Ни на одном нет коры… Словно с них живых ободрали кожу…
- Достаточно ? – спросил Андрэ.
Я кивнул, ничего не понимая.
Тогда картинки исчезли. И шар пропал…
- Теперь давай поговорим! – сказал Андрэ. – И не вздумай выкидывать фокусы!.. Во-первых, я сильнее!.. Во-вторых, только навредишь близнецам!..
- Где они? – выпалил я. – Что с ними?..
- Здесь, рядом! – сказал Андрэ. – Вот за той стеной!..
Он неторопливо уселся на пол, скрестив перед собой ноги. Я, кряхтя и не без труда, последовал его примеру.
- Что с ними? – повторил я, когда уселись.
- Хороший вопрос! – одобрил Андрэ. – Пока что с ними ничего!.. Живы и здоровы!..
- А что потом?..
- От тебя зависит! – сказал Андрэ.
И замолк…
Я подождал… Но он молчал, будто все уже сказано…
- Может, пояснишь? – в конце концов, не выдержал я.
- Легко! – сказал Андрэ. И улыбнулся…
Я отметил про себя, что улыбка у него может быть и доброй, и обаятельной.
- Ты понял суть картинок? – спросил Андрэ.
- Катастрофы!.. Гибель!.. – пробормотал я.
- Гибель всех! Ты понимаешь, всех ! – с нажимом сказал Андрэ. – Ну, до вас, до старичья, нам дела нет!.. Но мы-то, мы, “новые”, почему и мы должны вместе с вами!.. Этого быть не должно!..
- То, что ты показал, - беды локальные! Не всеобщие!.. Кто-то погиб, кто-то остался!..
- Это предупреждения, старик! – выкрикнул Андрэ. – Их уже было слишком много!..
“Старик” в его устах прозвучало как ругательство.
- Всеобщий катаклизм? – спросил я. – Всемирный потоп?..
- Метла, что все и всех сметет! – сказал Андрэ.
- И когда же? – спросил я.
- Очень скоро! – сказал Андрэ. – Может, завтра!
- Да я-то тут при чем? – возмутился я. – И мои близнецы!.. Отпусти нас!..
- Они – “сверхновые”!.. Сами признались!.. – сказал Андрэ. – Они могут спасти нас!..
- Ну и пусть спасают! – сказал я. – Только не отсюда, а оттуда, - из детдома!.. Верни нас обратно!..
- Как вы утомительно однообразны! – злобно сказал Андрэ. – И ты, и те!..
Ни доброты в нем сейчас, ни обаянья, ни на грош!..
- Почему нельзя нас вернуть? – попытался я его дожать.
- Ладно! Пойдем со мной! – решился он на что-то. – Сам увидишь!..
Он вышел из железной комнаты.
Я последовал за ним… Обернувшись, увидел, как прямоугольный проем зарос железом снизу вверх…
