37.
Утром я не мог решить, приснилось мне то, что было ночью, или оно в самом деле было.
Хотел выспросить у других: может, кто-то до меня или после меня видел то же самое… Но все были заняты собой, и я постеснялся…
Странное дело: есть мне нисколечко не хотелось ни вчера, ни сегодня. Другим, судя по их поведению, - тоже…
Что это: отсутствие аппетита?.. Или здесь пища вообще не нужна?..
Но ведь как автомобиль без бензина - никуда, так и человек – без пищи!.. “ Не полопаешь, - не потопаешь!.. ”
Значит, подпитка организма и здесь должна быть.
Единственное, что приходит в голову, - здесь она энергетическая, лучевая… На том и порешим…
Спутников моих эта тема, похоже, не волнует. Они тут бог знает сколько времени и, видимо, привыкли к тому, что в рот класть ничего не надо…
Придется и мне привыкнуть!..
- Ну, чего ты взъерошенный? – осведомился Пер, потягиваясь. – Дрался во сне, что ли?..
Я посмотрел на него с подозрением. Может, он ночью вставал и подглядывал?.. Но, даже если так, что он мог увидеть?.. Разве только одно: как я подходил к окну и смотрел вниз…
Что же до голоса матери марглов, то он звучал только во мне, только внутри. Со стороны услышать его никто не мог…
Мы вышли из дома, и я увидел, как умываются ребята: проводят по траве ладонями и набирают полные пригоршни воды. Потом бросают воду себе в лицо, и на этом умывание завершается.
Я поступил так же, но постарался не просто себя намочить, но и отмыть как следует. Раза четыре плескал на себя воду и до скрипа тер ладонями лоб, щеки, глаза…
Похоже, восходов и закатов здесь не бывает. Вроде бы, мы быстро встали и быстро вышли, а уж день рассиялся вовсю…Кроны деревьев почти бесплотными казались в ярком свете…
Шагалось легко. Ко мне начал приходить автоматизм, и я увертывался от стволов и ветвей чисто рефлекторно. Втор что-то почти непрерывно мурлыкал: мелодии были приятные и не надоедали…Четка посапывала носом: то ли насморк начинался, то ли к чему-то принюхивалась… Трет на ходу срывал травинки, сплетал из них всякие хитрые узелки и отбрасывал в сторону…
Только мы с Пером двигались молча. Я был серьезен, а на лице у Пера блуждала улыбка...
И вдруг…
Лес расступился…
Совсем на немного… Совсем на чуть-чуть…
И мы увидели длинную узкую полянку…
Она мне напомнила купе дальнего поезда…
Пер остановился… И все остальные – тоже…
Я смотрел то на одного, то на другого, не понимая, что происходит, как реагировать, что делать…
- Выходим? – спросил Пер приглушенным голосом.
Он стал серьезным, даже свою вечную улыбку убрал.
- По одному! – сказал Трет.
- Чур, я первая! – сказала Четка.
- Но сейчас моя очередь! – возмутился Втор.
- Нет, моя! – сказала Четка упрямо.
- Да не спорь ты с ней! – сказал Пер. – Девчонки такие: упрутся, и все тут! Хоть ты тресни!..
- Ну, и подумаешь! – сказал Втор.
То есть, уступил… Пропустил “даму” вперед…
И правильно сделал!.. С девчонками, действительно, лучше не спорить!..
Четка проскользнула мимо нас, слегка задевая каждого своим боком.
Вот она встала на незримой линии, отделяющей лес от поляны…
Оглянулась…
Улыбнулась нам, остающимся…
И шагнула вперед, на открытое пространство…
Все напряженно следили за ней… Ну, и я, конечно, тоже…
Следили, как сразу выяснилось, не зря…
Едва она сделала второй шаг, как с ней стало происходить что-то странное…
Воздух вокруг нее словно уплотнился, и по нему побежали чередой радужные полосы…
Словно кто-то невидимый быстро взмахивал кистью и наносил на подвижный воздух цветовые мазки…
Затем радужные мазки словно бы в воздух впитались, пронизали его и осели на нашу отважную Четку…
Она стала похожа на циркового клоуна или на какую-то экзотическую куклу…
Затем она исчезла…
Я протер глаза, не поверив сам себе…
Четки, действительно, не было… Хотя разноцветные полосы остались… Прикрывшись ими, она куда-то спряталась… Или попросту сбежала…
- Мы дураки! – сказал Трет.
- Почему это? – спросил Пер воинственно.
- Про ветку забыли!..
- Девчонка не в очередь сунулась! – сказал Втор мрачно. – И весь порядок сбила!..
- Какая ветка? – спросил я.
- Тебе же говорили! – подосадовал Трет. – А ты ни фига не помнишь!
- Листья сохнут – время вперед!.. Листья в почки – время назад! – протараторил Пер.
- А-а! – вспомнил я. – Действительно, говорили!.. Так, может, сейчас?..
- Что сейчас-то? – спросил Втор досадливо.
- Ну… ветку бросить! – сказал я.
- Возьми да брось! – буркнул Втор.
Я отодрал от пышного куста, росшего в двух шагах от нас, веточку с четырьмя широкими листьями. Затем взял ее за середину, будто копье, и запустил из леса на полянку.
Пока она летела, никаких изменений не было.
Но на землю упал уже голый прутик. Ни листьев, ни почек на нем не было…
Превращение произошло слишком быстро. Я не успел за ним уследить… Остальные, думаю, - тоже…
- Ч-черт! – выругался Пер.
- С-сунулись, блин! – прошипел Трет.
- Это Четка без очереди всунулась! – уточнил Втор. – Жесть!.. Лажа!.. Дерьмо!.. Влипли!..
- Все плохо, что ли? – спросил я. – Почему?.. Почему мы влипли ? ..
- Потому что в прошлое нам нельзя! – сказал Трет. – Можно только в Будущее!..
- Так ее… Четку надо спасать?.. Мы будем?..
- Надо!.. Будем!.. Куда денемся!.. – рявкнул Пер.
- А как? – спросил я.
- Следом пойдем! – сказал Втор. – Я следующий!..
- Нет!.. Не так!.. – резко возразил Трет. – Пойдем все вместе!..
- А если вместе сгинем? – сказал Пер. – Кто спасать будет?..
- Сами! – сказал Трет. – Сами будем!..
- А может, Нола оставить? – предложил Втор. – Для подстраховки!..
- Какая от него подстраховка! – сказал Трет. – Ничего не видел и ничего не знает!..
- Значит, все сразу? – подытожил Втор.
- Да! – сказал Пер.
- Да! – сказал Трет.
- Тогда на счет”три”! – сказал Втор.
Мы встали рядышком, в одну линию, и взялись за руки.
- Раз!.. Два!.. Три!.. – сосчитал Втор.
И мы все разом шагнули на полянку…
38.
Сделав первый шаг на полянку, Четка тут же пожалела об этом. Подосадовала на себя за поспешность.
Ветка!.. Ветку же надо было бросить сперва!..
Когда с мальчишками споришь, всегда что-то не так!.. Уж видно такие они от природы, мальчишки!.. Где они, там беспорядок!..
Но теперь ничего не исправишь!.. Она уже на полянке!.. Она готова к необычному!..
И необычное вот оно – рядом, вокруг, везде!.. Явилось и не промедлило ни на миг!..
Освещение резко сменилось… Будто сотни разноцветных прожекторов возникли из ниоткуда и светили со всех сторон, бешено вращаясь.
От их обилия и скорости на полянке получалась безумная цветовая чехарда, не дающая сосредоточиться и внятно подумать о чем-то.
Оставалось только вглядываться, вчувствоваться и принюхиваться.
Что Четка и делала, открывая для себя мир полянки, - шаг за шагом, подробность за подробностью…
Прежде всего она обнаружила, что этот мир замкнут сам на себя, и глянуть из него наружу, в лес, на мальчишек невозможно… Нельзя ни помахать им рукой, ни улыбнуться…
Затем она приметила, что в световом потоке любого прожектора что-то движется… Что-то или кто-то… Но уточнить, что там или кто – невозможно… Слишком велика скорость самих прожекторов, да к ним прибавляется еще скорость внутренних подвижек…
И еще – прожектора источают запахи… Нежные, переменчивые, мимолетные, непривычные…
Из-за их хрупкости Четка не сразу их услышала… А когда “поймала” носом, то запыхтела изо всех сил, пытаясь удержать, пытаясь продлить удовольствие…
“Продление” получалось, если не только вдыхать, но и вести носом вслед за лучом…
Четка так этим увлеклась, что обо всем остальном как бы на время забыла… Интересные, необычные, свежие запахи словно шептали о чем-то сокровенном, открывали какие-то тайны, и казалось, чем больше их впитаешь, тем скорее поймешь, о чем они сообщают…
Сколько прошло времени, Четка не могла бы сказать…
Но до нее вдруг дошло, что цветовая свистопляска словно оседает, словно погружается в какую-то пучину, и на место одних световых потоков приходят другие, не менее красивые и загадочные…
Шепот новых лучей громче, настойчивее, понятнее… Он почти внятный… Еще чуть-чуть напрячься, и услышишь его ясно и однозначно…
Хотя… Даже и напрягаться не надо…
Он зовет!.. Он приглашает!.. Войди!.. Будь со мной!.. Рядом!.. Вместе!..
Невозможно отказать!.. Невозможно не согласиться!..
Скользнув носом по одному из лучей, Четка вдруг оказалась внутри него…
Но…
За миг до слияния…
С ней случилось нечто удивительное…
Она словно бы разделилась на столько частей, сколько лучей было сейчас на поляне…
Нет, даже не разделилась, а сама из себя образовала столько своих копий, своих подобий, сколько было лучей…
Так что и в тот “первый” и во все остальные лучи вошла, внедрилась “цельная” Четка…
Но единой во многих лицах ей пришлось быть меньше мига.
Потому что, едва она “вошла”, как все лучи слились в единый световой поток, в единую реку, мощно несущую куда-то всех, кто в ней пребывал…
И Четка увидела, что она не одна, и устремилась к тем, кто был поближе…
Их было много… Неисчислимо много…
Четка домчалась до них, огляделась и замерла нерешительно, не зная, что сказать и как действовать…
Очень уж необычны были те, кто ее окружал…
Они были несомненно живыми…
Но не имели формы… Не имели телесного воплощения…
Просто зеленые огоньки… Язычки цветного не жгучего пламени…
Словно их зажгли на каких-то волшебных свечках, а затем они спрыгнули со своих фитильков и сбежали вот сюда…
Они переговаривались друг с дружкой, не смолкая ни на миг… Но их разговоры были непонятны для Четки, ибо воспринимались не как слова, а как веселый птичий щебет…
Она старательно вслушалась, и вдруг ей показалось, что кое-какой смысл она понимает…
Кто-то кого-то искал… Кто-то любил… Кто-то ненавидел кого-то…
Обычные человеческие разборки среди нечеловеческих существ… Ибо зеленые огоньки несомненно были существами и существами разумными… Четка решила, что для краткости будет их про себя называть “зелогами”…
- Кто вы? – осмелилась она спросить достаточно громко.
Ее голос заглушил веселое щебетанье и словно бы “выключил” его…
Наступила полная тишина…
Огоньки безмолвно трепетали… Словно помаргивали с недоумением…
Четка тоже молчала, озадаченная эффектом своего “громкого” вопроса.
Так продолжалось довольно долго.
А затем на Четку обрушился шквал вполне внятного, вполне “словесного” щебета:
- А ты кто?.. Кто?.. Кто?..
- А зачем ты?..
- Зачем сюда?.. Зачем?.. Зачем?..
- Не знаю, кто я! – сказала Четка. – Может быть, человек!.. Хотя, не уверена!..
- Мы тоже!.. Мы тоже!.. Мы тоже!.. – защебетали зелоги…
- Что “тоже”? – спросила Четка.
- Тоже не уверены!... Хотя, может быть!..
- Вы думаете, что вы – люди?.. – удивилась Четка. – Но это неправда!. Вы просто зеленые огоньки!.. То есть, зелоги!..
- Мы не зелоги, мы – “верояты”! – прощебетали существа, и в их щебете даже, вроде бы, прозвучала обида. – Мы родимся!.. Мы родимся!.. Мы явимся!.. Кем-то!.. Кем-то!.. Может быть, и людьми!.. Может быть!.. Может быть!..
- То есть, вы в Прошлом, а я – в Будущем? – спросила Четка. – Ведь я уже родилась!..
- Да!.. Да!.. Да!.. – согласились верояты.
- И, может, я – из кого-то из вас?.. Ну, родилась!..
- Может!.. Может!.. – прощебетали верояты.
- А вы хотите стать мной?.. Хотите, чтоб я возникла из вас?..
- Хотим!.. Хотим! – зазвенел веселый щебет.
- Ну, так в чем же дело?.. Действуйте!.. – сказала Четка.
И сразу вокруг нее завертелись огоньки.
Их круговорот, поначалу разреженный, прозрачный, делался все гуще. Вскоре Четка уже ничего не могла увидеть сквозь него.
Через какое-то время он прекратился и огоньки молчаливо – что удивительно! – стеклись, ссыпались в пространство перед Четкой.
Поначалу они выглядели беспорядочным скоплением…
Затем вытянулись в столбик, высокий и толстенький…
Столбик неспешно осел и округлился…
Затем стал вылепливаться и раскрашиваться…
Стал принимать очертания человеческого тела…
И вот уже перед Четкой возник ребенок…
Девочка в розовом платьице с желтыми цветочками на нем…
Именно такое платьице Четка помнила в своем детстве…
Узнав платьице, она и себя узнала… Ведь этот ребенок, эта девочка – это она сама и есть!..
Как странно, как интересно видеть себя маленькую со стороны!..
Четке очень понравилось разглядывать себя…
Ей захотелось, чтобы она сама “вылепленная” осталась надолго, никуда бы не девалась, никак не изменялась бы…
Какой хорошенькой, какой приятной, какой милой она была!..
Но для нее маленькой закон Времени был так же неотвратим, как для нее большой…
Девочка подрастала… Увеличивалась прямо на глазах…
Четка следила за этим с печалью и со странной сладкой болью, родившейся внутри…
Но ей не дано было смотреть на себя беспрерывно…
Потому что мир вокруг был текуч и переменчив… И в нем кое-что происходило помимо зарождения Четки-детки…
Река, несущая куда-то зеленые огоньки, то бишь, вероятов, может быть, влилась в море, а может быть, сама так раздалась, что стала на море похожа…
Пространство вокруг Четки взрослой и Четки-детки невероятно расширилось. В нем неведомо откуда возникли сильные ветры, что принялись неистово перелопачивать воду и находящихся в ней вероятов…
С каждым мгновением ветры становились все сильнее. Под их бешеным напором тут и там возникали водовороты. Одни, безостановочно кружась, углублялись и уволакивали захваченных вероятов в водяную бездну.
Другие наоборот – вздымались ввысь и забрасывали вероятов туда, в небеса…
Естественно, Четка и сама не оставалась неподвижной. То взлетала на гребне волны, хохоча от восторга, то стремительно падала, леденея от ужаса…
Изо всех сил она звала Четку-детку , и та пыталась к ней приблизиться. Но слишком уж силен был разгул стихии… Непреодолимо силен…
- Позовешь меня, и я приду!.. – последнее, что услышала Четка, проваливаясь, падая в гигантский водоворот, возникший прямо под ней…
Когда сознание к ней вернулось, она почувствовала себя странно… Было такое ощущение, будто ее туго спеленали и небрежно баюкают, потряхивая при этом…
Что она, в младенца, что ли, превратилась?.. В беспомощную беззубую грудняшку ?..
Четка открыла глаза и тут же снова зажмурила, страшась того, что ей явилось…
Она увидела, что висит в паутине, спеленутая липкими нитями, будто какая-то муха.
Подвешена она высоко. Над ней – только тьма… То ли ночное небо, то ли черный потолок…
А внизу…
Нет, лучше туда не глядеть!..
Слишком нереально!.. Слишком страшно и противно!..
Там, под ней, растопырив мохнатые лапы, висит паучище…
Огромный, мерзкий, отвратительный…
И в то же время от него исходит некая могучая сила, которую нельзя не уважать, перед которой нельзя не преклоняться…
Четкины глаза отсюда, сверху, странным образом видят его всего целиком, со всех сторон… Видят, как из его брюха непрерывно вытягиваются три темных нити и уходят куда-то вниз, куда зрению не дано проникнуть…
Четке кажется, что когда-то, где-то она уже видела этого паучину-монстра… Она напрягается, пытаясь вспомнить… Но вспомнить не может…
Ее беспокоит это… Раздражает… Бесит…
Она бьется в паутине, пытаясь высвободить руки или ноги…
Но все ее усилия приводят к тому, что паутина все сильнее к ней липнет, все сильнее обтягивает ее…
Она бы закричала… Она бы позвала на помощь…
Но рот ее тоже крепко залеплен…
И никто ей сейчас помочь не может…
39.
Мы шагнули на полянку все разом, держась за руки.
И замерли, не расцепляя ладоней.
Ничего, вроде бы, не происходило.
Каким все было, таким и оставалось.
Но к этой неизменности примешивалась угроза, - я ее явственно чувствовал.
Она была невидимой, но она была, и она – нарастала…
Все остальные, видимо, чувствовали то же, что я. Поэтому еще крепче вцепились друг в друга.
Воздух уплотнялся, нежно вибрировал и мерцал. Какие-то светлые тени настолько быстро промелькивали в нем, что разглядеть их было невозможно.
Чем дальше, тем тверже становился воздух, тем сильнее давил на нас.
И трепет его усиливался… Передавался нам… И мы тоже дрожали, как лихорадящие больные… Или как больные в припадке судорог…
И мерцание разгоралось… Будто мимолетные тени терлись о воздух и раскалялись от быстрого мелькания. И нам передавались их свет, их жар…
Какое там Будущее!.. Какое там Прошлое!.. Какое там движение вообще!..
Теснимые происходящим вокруг, мы сдвигались все теснее, впечатываясь боками друг в дружку…
Долго так продолжаться не могло!.. Потому что, продлись оно подольше, и нас бы наверняка расплющило, раскатало в тонкие лепешки!..
Но долгим наше испытание и не было…
Потому что вдруг ткань мироздания лопнула с громким треском, похожим на треск ломаемого дерева…
Примерно посредине поляны в воздухе обозначился глубокий разрез. Будто кто-то невидимый взмахнул ножом и нанес яви кровоточащую рану…
Оттуда, из раны, хлынул густой поток…
Живой поток…
Поток живых мерзких тварей…
Сотни змей разной длины и толщины… Сотни бородавчатых жаб… Скорпионов… Тарантулов… Сколопендр… И еще… И еще… И еще каких-то тварей…
Медленной вязкой волной они двинулись к нам.
Я успел подумать, что, видимо, то же самое произошло с Четкой, и она погибла.
А теперь настала наша очередь… И зачем мы только сюда сунулись, - непонятно…
Хотя, чего уж врать самому себе!.. Мы из-за подруги нашей и сунулись… Чтобы ее спасти…
А теперь, похоже, ни себя, ни ее…
Больше я ни о чем не думал… Окаменел от страха… Глядел, выпучив глаза, и дрожал, как последний листик на осеннем ветру…
Слизисто-хитиновый вал надвигался…
Угрожающе шипел… Раскатисто потрескивал…
Уже видны были злые глазки-бусинки и глазки-стебельки…
Уже видны были разинутые пасти и раздвинутые жвалы…
Уже легче легкого было представить омерзительные скользкие прикосновения к своей коже…
Я не мог поверить в то, что сейчас умру…
И не мог не поверить!..
Трет вдруг резко отдернул свою руку…
Наша цепочка распалась…
Теперь каждый встретит напасть в одиночку…
Зачем?.. Почему?.. От страха, что ли ? ..
Вместе было лучше… Шансов выстоять больше…
Втор закричал что-то, заглушая шипение и сухой треск…
Нет, не закричал, - запел…
Я решил, что он сошел с ума и от всей души его пожалел…
Может быть, так оно и лучше: свихнуться и умереть, ничего не понимая…
Почему же у меня не получается?.. Почему я такой умственно стойкий?..
Я закрыл глаза и приготовился…
Но…
Время шло…
Втор пел свою песню…
И ничего не происходило…
Тогда я открыл глаза…
И отшатнулся…
Они были в одном шаге: змеи, пауки и прочие твари…
Пошевеливались… Подергивались…
Пребывали в злобе и ярости… В бессильной злобе и ярости…
Потому что не нападали… Не могли напасть!..
Неужели песня Втора их не пускала?..
Неужели звуки могут быть сильнее клыков и когтей?..
Тогда, может быть, и мне стоит запеть – поддержки ради?.. И всем нашим – тоже?..
Я вовремя об этом подумал…
Потому что Втор словно бы поперхнулся… Сбился на несколько мгновений…
И тут же вражьи твари дернулись вперед…
Я попробовал подхватить… Запел мелодию, которую хорошо запомнил…
Но тут же понял: все бесполезно!.. Я запомнил мелодию, но слов-то я не запомнил и вообще не расслышал в общем шуме…
Поэтому слов я, конечно, повторить не мог…
А песня без слов не работала… Не оказывала воздействия…
В чем я тут же и убедился…
Ибо мерзкий вал безжалостно нахлынул на меня и на всех остальных…
Раздвоенные языки высовывались, будто желая меня поцеловать… Жабьи тела обкладывали вонючим компрессом…
Всякая мелкая пакость лихорадочно громоздилась друг на дружку…
Умножаясь… Прирастая…
Словно тянулась изо всех сил к моему лицу, не защищенному одеждой…
Я пытался отпихивать, отталкивать!..
Но что значили мои силы по сравнению с этой напористой массой!..
Остальные – я видел – тоже ворочались, кто как мог.
Пер здорово расшвыривал гадов руками, пока они его не завалили выше пояса…
Втор пытался петь, но, видимо, первый сбой стал для него роковым, - он снова и снова сбивался и, в конце концов, смирился, перестал петь, что-то быстро и невразумительно бормоча…
Трет отчаянно работал ногами – топтал и расшвыривал. И даже будучи погребенным по грудь в злобную массу, продолжал дергать ногами, видимо, пытаясь вытоптать для себя там, внизу, какую-никакую площадочку…
Я же сам стоял смирно, глядя на своих друзей, словно бы с ними прощаясь.
И, благодаря этому…
Я увидел…
Я увидел удивительную картину…
Картину, которую никогда не забуду…
Я увидел, как Пер, погруженный уже по горло, собрался дать последний бой..
Напротив него – носом к носу – сидела здоровущая крыса и скалилась, будто торжествовала победу…
Вот она подобралась, чтобы пригнуть и вцепиться в лицо Пера…
Но Пер ее на миг опередил…
- Сдохни! – выкрикнул с яростью и лязгнул зубами буквально в миллиметре от ее морды.
Попытался ее укусить…
В другое время и в других условиях это могло показаться смешным…
Но не сейчас…
Потому что сейчас было не до смеха…
Ибо случилось что-то невероятное…
Крыса, резко проверещав, опрокинулась на бок, дернула несколько раз лапками и затихла…
Она была мертва…
Она была несомненно мертва, и та мельтешня, что происходила под ней, могла ее подергивать, все выше вздымать ее лапки, но при этом не делала ее живей ни на мизинчик…
Пер, с лицом, перекошенным яростью, не сразу осознал гибель вражины.
Ему на это целый миг понадобился.
Затем, поняв, он то ли хохотнул, то ли взрычал.
И заорал :
- Сдохните все!.. Сдохните все!..
Я уже знал, чего ждать… Я уже поверил в чудо…
Но все-таки, когда оно произошло, я был ошеломлен до полного онемения…
Я попросту превратился в статую…
Потому что после двойного выкрика Пера все твари стали погибать с невероятной скоростью.
По ним словно пронеслась волна цунами, то есть, волна смерти, которая обездвижила их, лишила красок, превратила в серую массу. В безликую массу, что оплывала, осыпалась, превращалась в сухую труху, подобную дорожной пыли.
Втор и Трет, похоже, остолбенели так же, как я. Стояли, раскрыв рты, и в глазах была растерянность.
Пер опомнился первым. Захохотал, как оперный Мефистофель, и стал топтать останки и размешивать их ногами.
Потом, приустав, позвал нас :
- Пошли!..
И храбро двинулся вперед.
Втор и Трет переглянулись и пошли за ним. Ну, и я, конечно, тоже…
Мне было легче всего… Гляди себе на спину впереди идущего да и топай себе потихоньку… И думай о чем хочешь…
Этим я и занимался…
Думал…
Думал о том, что случилось…
Почему погибла вся нечисть, на нас напавшая?..
Потому ли, что Пер этого пожелал?..
Но мы же не в сказочке детской, где дунул-плюнул, и врагов не стало!..
Мы, как я полагаю, в параллельном пространстве, в другом измерении, в чьей реальности современная физика не сомневается, насколько мне известно из популярных статей…
А в другом измерении и законы бытия могут быть другими, не совсем совпадающими с теми, что у нас… Или совсем не совпадающими…
То есть, я как бы теоретически обосновал, что здесь пожелание Пера могло сработать…
Но, с другой стороны, у вражьей орды мог быть просто-напросто очень короткий цикл жизни… И как только он завершился, орды не стало…
Или вспомнить пение Втора!.. Звуки песен – это что?.. Это вибрации!.. А если вибрации песен совпадут с вибрациями вражьих тел, то возникнет явление резонанса, и нападающие разрушатся…
То есть, я могу дать целых три объяснения тому, что случилось…
Остается понять, какое из трех – верное…
И здесь на помощь приходит школьная наука, ибо она утверждает, что критерием истины любой гипотезы является опыт…
Проверка первой гипотезы – “гипотезы Пера” – проста. При первом удобном случае нужно попросить, чтобы Пер пожелал что-то разрушить, уничтожить…
Проверка второй гипотезы – “гипотезы самораспада” – сложнее и опаснее. Нужно дождаться нового нападения и спокойно выждать примерно такое же время, какое было при нападении первом…
Ну, а проверка гипотезы третьей – “гипотезы резонанса” – тоже проста и тоже опасна… Нужно попросить Втора спеть свои песни во время второго нападения…
Нет, нужно действовать не так… Нужно одним махом проверить все три гипотезы.
Для этого необходим “пустяк”: то есть, всего-навсего второе нападение. Причем, не менее масштабное, чем то, что было…
Тогда, при новом нападении мы сначала проверяем допущение второе: о самораспаде… А если оно не подтверждается, в дело вступает Втор со своим вокалом…
И только если его вариант не подтверждается, начинает действовать Пер, как “тяжелая артиллерия”…
Мне понравилось, как я все это продумал… Даже гордость почувствовал: ай да я!.. Как все логично да стройно!..
Но гордость быстро испарилась, как только я поймал себя на том, что жду и желаю нового нападения…
Надо же, до какой придури может доводить собственная “умность”!..
Нет уж, пусть больше никаких нападений!.. И пусть останется полная неизвестность, почему сгинуло то, первое…
Я перестал думать и стал поглядывать по сторонам…
И сделал это вовремя, потому что вокруг нас, вроде бы, опять заваривалась какая-то каша…
Воздух переставал быть единым, однородным и на глазах расслаивался на какие-то тяжи, нити, веревки, струны…
И, что ни миг, их все больше, и они выстраиваются все теснее…
Я с удивлением увидел, что некоторые проходят сквозь нас: сквозь Пера, Втора и Трета.
А когда по своему телу скользнул взглядом, то чуть не заорал от страха: и меня тоже насквозь прошивали непонятные нити…
Я попробовал подергать руками и ногами, подвигать головой, подышать ускоренно, понаклоняться…
Нет, нигде ничего не болело…
Это меня успокоило, и я стал с любопытством ждать, что же будет дальше…
А дальше было вот что.
Мир, в котором мы были, продолжал изменяться. Все тяжи, веревки, нити наполнялись светимостью.
Словно в них по капельке откуда-то, из ничего, просачивалась некая светящаяся жидкость и распирала их, заставляла распухать, делаться объемными.
И, увеличиваясь, они делались уже чем-то другим, а не просто нитями или струнами, или тяжами. Они обретали значимость и таинственность …
И свет их непривычный словно бы что-то говорил.
Словно бы живым был.
Живым Высшим Разумом.
Разумом, который был дружелюбен… Который звал к себе…
Его зову не хотелось противиться…
Да и не было на это сил…
Настолько он был силен и приятен…
И я вдруг понял…
Понял поразительную вещь…
Понял, что я уже не отделен от Высшего Разума…
Что я уже с ним…
Что я уже – в нем…
Да, мое тело удлинялось, вытягивалось…
Вытягивалось и делалось тонким и бесплотным…
Становилось похожим на все эти нити и струны…
Становилось, по сути, еще одной струной или нитью…
Да, я терял свою телесность. Голова, лицо с его чертами, руки, ноги, - все исчезало. Но моя сущность, моя личность оставалась неизменной… Мое неповторимое “я” сохранялось…
Это внушало спокойствие, уверенность, не давало запаниковать…
И то, что я начал изгибаться в спираль и навинчиваться на один из “тяжей”, меня не обеспокоило…
Бесконечно длинным я стал… В межзвездные дали протянулась моя спираль…
И если бы я не пожелал вернуться, я, наверное, вечно был бы вот таким…
Но я захотел вернуться…
Я пожелал этого всеми силами своего естества…
И еще я попросил у кого-то (у Бога?), чтобы все остальные вернулись тоже…
Куда?.. На поляну?.. К тому моменту, когда первый шаг еще не был сделан?..
Или просто в свое прежнее тело?.. В свой привычный человеческий вид?..
Я сам не смог бы сказать точно, чего пожелал и о чем попросил…
Просто почему-то был уверен, что меня услышат и мне помогут…
Когда начались изменения, моя уверенность шепнула: “Ты этого хотел?.. Вот и получай!.. ”
Поначалу мне стало плохо… Я оставался на месте, но появилось чувство, что меня бешено раскачивают и не менее бешено крутят…
Затем качка и центрифуга резко прекратились.
Но взамен меня начали давить и плющить. Словно по одному краю моего длинного тела били кувалдой, а другой край во что-то упирали…
Быстрота ударов кувалды была нечеловеческой. Будто какой-то сумасшедший гигант молотил по мне без устали…
И я сокращался… Пропадала моя восхитительная стройность, пронзающая вселенную насквозь…
Было жалко… Было неимоверно жалко того, что терялось… Если бы я мог плакать, я бы заплакал горькими слезами…
Терялась принадлежность к вечности… К вечности космоса… Меня словно грубо выдирали из вселенной, как выдирают страницу из книги…
Я пытался цепляться… Вернее, хотел пытаться… Ведь нечем было… Ни рук, ни ног, ни ногтей, ни зубов не имел…
Не имел, но, похоже, дело шло к их обретению…
Какие-то колбаски выдавливались из меня в разные стороны… Шевелились, как змеи… Я ими обрастал помимо своей воли…
Затем было забвение… Потеря смысла…
И вдруг я снова осознал себя человеком… Юным человеком… Мальцом… Мальчишкой… Подростком…
Огляделся…
Все были рядом: Пер, Втор и Трет… Выглядели растерянными и словно бы сонными…
Наверное, и я сам таким же казался со стороны…
Но вернули нас не в лес и не на полянку… Мы возникли глубоко под землей… В большой-пребольшой пещере, стены которой поросли светящейся сиреневой травкой…
Свет от стен был пульсирующий, и от этого казалось, что мы – на дискотеке. Еще бы музыку сюда, и тогда иллюзия была бы полной.
Пол в пещере был неровный: ощутимо понижался. Там – впереди и ниже – стены были голыми, и свечение стен прекращалось.
- Эй, посмотрите! – вдруг прошептал Пер.
Мы все повернулись к нему. Он показывал назад.
Но там, куда он показывал, ничего не было, кроме плоского скального выступа.
- Да отшагните вы в сторону! – сказал Пер с досадой.
Я последовал его совету: сделал четыре шага вправо…
И сразу все стало понятно…
Я увидел то же, что Пер…
Я увидел Четку…
Она висела в металлически поблескивающей паутине, словно бы сделанной из алюминия. Висела неподвижно, как банальная муха, уставшая трепыхаться. Глаза ее были открыты, но, похоже, нас не видели.
Я подумал, что, возможно, паутина, обездвиживая жертвы, действует на них через кожу наркотически.
И еще пришла странная мысль, что если бы пациентам перед операцией приклеивать к телу такие нити, то это было бы лучше любого наркоза…
Я удивился неожиданной мысли и выбросил ее из головы…
Думать надо было о другом: как спасать Четку?..
- Как будем ее выручать? – высказал я вслух главную заботу.
- Залезть всем сразу и вырвать ее! – предложил Втор.
- Паутина липкая! – сказал Трет. – Сами приклеимся, и все!
- А давайте камнями! – предложил Пер. – Дырки делать вокруг нее!..
- Давайте! – согласился я.
- Только чур целиться лучше! – сказал Пер. – Чтобы в Четку не попасть!..
Мы разбрелись, глядя под ноги.
Камней было немного, но все-таки, поблуждав, мы набрали каждый по пригоршне. В пульсирующем свете казалось, что камни дергаются, прыгают с места на место.
И прицеливаться этот дерганый свет тоже мешал. Занеся руку за голову, я долго выжидал, прежде чем метнуть свой снаряд…
Некоторые камни отскакивали от паучьей сети, не поколебав ее. Некоторые заставляли ее качнуться два-три раза и все равно отскакивали.
Только тогда, когда мы кидали изо всей силы, паутина лопалась с громким треском, и в ней появлялась прореха…
Висящую Четку при каждом нашем удачном броске мотало вперед-назад, но она по-прежнему словно бы не замечала нас и не издавала ни звука…
Чем больше становилось дыр, тем легче было прорывать новые.
Металлические лоскутья накапливались и все гуще повисали вокруг Четки, как растрепанные волосы неряшливой старухи.
Она, Четка, уже не моталась взад-вперед, как раньше, - она качалась, поскольку висела теперь на одной-единственной нити.
Мы бросали камни снова и снова… Мы бегали с места на место, поднимали уже употребленные камни и снова их пускали в дело.
Но попасть в последнюю нить было почти невозможно. Просто невозможно было так в нее попасть, чтобы она порвалась. Пущенные нами камни не встречали нужного для разрыва сопротивления и просто соскальзывали с этой неподдающейся нити…
В конце концов, мы остановились.
- Что делать? – обескуражено спросил Пер.
- Снова кидать! – неуверенно предложил я.
- Нет! – сказал Втор категорично.
- А как тогда? – спросил я.
- А вот так! – сказал Втор. – Роемся в карманах! Находим что-нибудь острое! И перерезаем нить!
- А как до нее дотянуться? – спросил Трет.
- Легко! – сказал Втор. – Я встаю на четвереньки! Кто-то из вас – на мою спину! Ты, Трет, например! А Нол – тебе на плечи и перерезает!..
- Так давайте искать! – воскликнул Пер, явно вдохновленный высказанной идеей.
Мы старательно порылись в карманах.
У Пера нашелся красиво изогнутый древесный сучок. Он был мягким, и порвать нить с его помощью было невозможно.
У Втора были несколько горошин…
У Трета, кроме камней “про запас” – ничего!..
У меня в левом кармане – тоже ничего.
А вот в правом…
В правом обнаружилась желтая монета…
Я повертел ее перед глазами… На ней был профиль царя Николая Второго. Я этого царя, конечно, не по профилю узнал, а по надписи на ободке…
Как монета ко мне в карман попала – непонятно… Может быть, нашел, собирая камни, и машинально засунул?..
Впрочем, сейчас не до размышлений на эту тему.
- Годится! – сказал Пер, глядя на монету.
- Перепилишь ей нитку! – сказал Трет.
- Поехали! – сказал Втор.
Мы подошли ровнехонько под висящую Четку.
Пер встал на четвереньки. Втор, забрался ему на спину. Трет влез Втору на плечи.
А мне досталось самое трудное.
Вздохнув, я спрятал монету в правый карман брюк. И полез по Втору и по Трету, как по древесному стволу…
Ох, как трудно было удерживаться на плечах у Трета!.. Я покачивался, то и дело хватая Трета за волосы, чтобы удержать равновесие. Трет шипел сквозь стиснутые зубы, но молчал…
Наконец, я утвердился и осторожно, сантиметр за сантиметром двигая рукой, достал монету.
И тут Четка вдруг впервые пришла в себя.
- Ты что?.. Ты зачем?.. – прошептала.
Она висела передо мной глаза в глаза, губы в губы.
Мне захотелось ее поцеловать, и я вынужден был тряхнуть головой, чтобы отогнать непрошенную мысль.
Трет, в ответ на мое движение, зарычал, но ни слова не вымолвил…
Я схватился левой рукой за нить над головой Четки, а правой взялся перепиливать…
Не сразу, ох, не сразу, но мне все-таки это удалось… Монетное ребро действовало, как тупая пилка. Но, главное, - все-таки действовало…
Настал желанный миг, и нить лопнула с противным треском.
Четка обрушилась вниз, увлекая за собой меня и всех прочих…
Свалился я весьма ощутительно… Остальные, я думаю, не менее…
У меня болела спина… И затылок… И в глазах слегка двоилось…
Вставать не хотелось ни капельки… Но подо мной колыхалась живая куча-мала, и я, преодолевая боль и нежелание, медленно скатился с этой кучи…
Рядом кряхтели, стонали, ворочались… А я лежал тихо… Лежал, закрыв глаза, не желая ничего видеть и слышать; не желая что-то делать, что-то чувствовать, к чему-то стремиться…
Пошло оно все на фиг!.. Я хочу просто отдыхать!..
Может быть, я бы даже задремал… Или заснул… Настолько нежелательной была явь…
Но тут прозвучал всеобщий вопль, что заставил меня вздрогнуть и открыть глаза…
Потому что это был вопль неподдельного ужаса, который нельзя было проигнорировать…
Опасность!.. Опасность!!.. Опасность!!!..
Вот что он обозначал…
Итак, я открыл глаза, и поначалу решил, что вокруг темно… То есть, видимо, я пролежал без сознания до ночи…
Но потом тьма вдруг дернулась и словно бы поплыла в сторону… И я понял, что передо мной чей-то огромный шерстистый бок…
А потом – лапы… Толстые лапы с полукруглыми когтями на концах вышагнули сверху справа и наискосок…
Одна… Другая… Третья… Четвертая…
Вышагнули и рывком передвинули шерстистую тьму вперед…
Это паук!.. Это СВЕРХПАУК!.. СУПЕРПАУК!..
Я понял это, холодея, как ледышка, и оглянулся на своих, ища поддержки…
Пер, Втор и Трет, и Четка тоже стояли на ногах и глядели во все глаза… Пацаны были напуганы, а Четка – улыбалась…
Паук прекратил двигаться вперед и начал разворачиваться на месте…
Вот один глаз выплыл, как желтая тарелка, наполненная гноем…
Вот второй следом за первым…
И оба уставились на нас со странным выражением.
И безмерное равнодушие, и бездонная тоска, и жуткий холод, - вот что было в них.
Я почувствовал, что не могу от них оторваться… Вклеиваюсь в них… Влипаю… Увязаю…
И снизу вверх – от ступней ног – по мне медленно-медленно начинает ползти о-к-а-м-е-н-е-н-и-е…
Я хочу поднять ногу, чтобы переступить с места на место…
И чувствую, что не могу…
Хотя, нет, - я ее все-таки поднимаю…
Но с каким напряжением всех сил…
Словно моя ступня превратилась в могильную плиту…
Я ее поднимаю и держу на весу… И боюсь опустить…
А ну как расколется камень, если резко его бросить вниз?.. А ну как разлетится на куски?..
Что тогда делать мне обезноженному?.. Как выбираться из этой дурацкой непонятной катавасии?..
Оглядываюсь на своих …
У них у всех встревоженные опрокинутые лица…
- Что делать? – спрашиваю громко.
И слышу с отвращением, какой у меня жалкий умоляющий голос.
- Что это ? – шепчет Втор.
У него зрачки расширились, - вот-вот займут все пространство глаз.
- Окаменеем! – пытается шутить Трет. – Будем памятники!..
Держится он хорошо. Но губы предательски подрагивают.
А паучище все пялится на нас. И жвалами своими пошевеливает. Словно беззвучно произносит заклинание.
И окаменение неторопливо – не по миллиметру даже, а по микрону, - ползет вверх.
В его неторопливости – уверенность… Мол, никуда вы не денетесь!..
- Камни! – вдруг осеняет меня. – Прямо в глаза!.. Подобное – подобным!..
Я наклоняюсь, не сходя с места… Хорошо, что есть они рядом!..
Хватаю один в левую руку, другой – в правую…
Остальные делают то же…
- Раз! Два! Три! – командую громко.
И четыре каменюки летят в монстра… По две в каждый глаз…
И все – все! – попадают в цель… Ай да мы, добры молодцы!..
Паучина взревел оглушительно. Будто гигантский бас-геликон рявкнул во всю мочь в шаге от нас.
Мы позакрывали уши ладошками.
Но глядел я во все глаза.
Может, ослепнет гадина?.. Может, подохнет?..
Хоть бы так вышло!.. Хоть бы получилось!..
Хоть бы ожили наши ноги, и мы смогли бы удрать!..
Но ждал я напрасно… И остальные – тоже…
Наш враг даже ни на миг не закрыл свои гляделки…Что они, бронированные, что ли?..
Я хотел скомандовать повторный залп.
Но не успел.
Паучина поднял две передние лапы и раздвинул когти на их концах…
Одна лапа нацелилась на Пера, другая – на меня…
А на жвалах набухли и повисли мутные капли яда…
Миг-другой… И карающие лапищи рванулись вперед…
Пер был схвачен первым, я – вторым…
Беспомощно болтаясь в воздухе, я слышал крики остальных ребят и глядел на Пера.
Потому что Пер не смирился, как я… Он молотил руками и выкрикивал проклятия… То попадал кулаками по мохнатой лапище… То промахивался…
Паук явно предпочитал его мне… Та лапа быстрее двигалась к пасти, чем моя…
В каких-то считанных сантиметрах от капель яда Пер прокричал злобно:
- Сдохни, уродина!..
И закрыл глаза…
После этого все началось.
Паук испустил вопль, который, наверное, услышали самые далекие звезды на небесах.
И гром загрохотал… И земля затряслась…
Потому что паук –
Паучина, паучище! –
Умер!..
Да, умер!.. Сдох!.. Скопытился!.. Дал дуба!.. Сыграл в ящик!..
Сдох и стал заваливаться…
Заваливаться и разваливаться на куски…
И начался катаклизм… Началась вселенская катастрофа…
Распадался монстр… И все вокруг тряслось и стремительно теряло привычные формы…
Грохот был такой, словно колотили сразу в тысячу барабанов…
Вертикальные размеры оплывали, оседали, рассыпались… Горизонтальные растрескивались и разверзались… Трещины в почве появлялись, делались длиннее, шире и глубже…
Из мертвого монстра, из его раззявленного нутра ливнем хлынули мелкие паучата. Их было так много, что земля возле поверженного гиганта оказалась покрыта толстым шевелящимся, как бы мерцающим черным ковром…
Наверное, они могли бы далеко расползтись… Но их не пускало происходящее вокруг… И паучата ручейками там и тут ссыпались, скатывались в обрывы, в бездонные трещины...
Единственным, что могло порадовать в этой несусветной шумихе и неразберихе было то, что окаменение , нас обезножившее, прошло, полностью исчезло…
Зыбким, неопределенным, бесформенным становился мир вокруг… Он словно опустевал… Словно из него исчезало всякое содержание…
Я глядел на происходящее во все глаза и ничего не понимал.
Наверное, надо было испугаться. Но необычность происходящего скорее вызывала любопытство, чем страх…
Про остальных ничего сказать не могу. Пер и Трет, и Четка шевелили губами, раскрывали рты, но в громогласном грохоте ни разговора, ни крика услышать было невозможно.
И вдруг
Под нами
Большой пласт земли
Р
У
Х
Н
У
Л…
И мы полетели вслед за ним, кувыркаясь на лету, как парашютисты…
Воздух был ледяной, - резал лицо и выдувал слезы…
Но чем глубже падали, тем он становился теплее…
Грохот остался наверху… Затих…
Мы долго, как мне показалось, летели в тишине…
Но вот…
Спустя время…
Снизу послышались новые звуки…
Это были звуки битвы… Звуки большого сражения…
Еще миг…
И оно развернулось под нами во всей своей необъятности…
Я увидел множество непонятных существ, и похожих, и не похожих на людей. Они – так виделось сверху – бешено копошились на земле. А на самом деле отчаянно сражались, пытаясь одолеть друг друга…
Получше разглядеть их я не успел.
Потому что увидел на поле битвы кучку взрослых людей, которые в этой войне участия не принимали…
И понял, почувствовал, что я падаю прямо на одного из них… Падаю, словно привязанный к нему невидимой нитью…
Может, я и хотел бы отвернуть в сторону… Но я каким-то образом понимал, что не могу... Не могу, и все тут…
Потому что я должен, обязательно должен на него упасть… Потому что от этого зависит и его, и моя дальнейшая судьба…
Я падал, но страха не было… Была уверенность, что не разобьюсь, не покалечусь…
И я упал… В какой-то неуловимый для меня миг упал не на него, а прямо в него…
Пронизал его…
Проник в него…
Слился с ним…
И сам исчез…
Но не умер…
Не умер, а как бы заснул…
И это было хорошо…
Это было приятно…
40.
Я устал от бесконечного сражения… Устал от непонятных событий в непонятных местах...
Жалко было “своих”… Единственное желание – как-то их отсюда выхватить, вытащить… Снова увидеть ПНИ… Снова оказаться в своих кабинетиках – и в медицинском, и в директорском.
Смотрю на них и жалею… Зверя – больше всех!.. То бишь, Петьку-медикуса!.. Каково ему в “четвероногом” облике!..
Другим – Димке, Лизе, Ваське – легче… Легче хотя бы потому, что своего человечьего вида не теряли…
И вдруг я испытал потрясение…Внезапное и приятное потрясение… Внезапное и приятное…
Как будто луч света – яркого, но не слепящего, - упал сверху и пронизал меня насквозь: от макушки до пяток…
Мне стало хорошо… Спокойно… Радостно…
Улыбаться захотелось… Смеяться… Песенки мурлыкать… А, может, и не только мурлыкать, - петь во весь голос…
И неожиданно внутри я услышал смех… Да, смех внутри себя… Детский – мальчишеский – смех…
- Ты кто? – вскричал я мысленно. – Ты откуда?.. Ты почему там?..
- Я – Нол! – ответил детский голос. – Я на тебя упал!..
Прозвучало это достаточно бредово для того, чтобы быть правдой.
“Острая шизофрения!” – поставил я себе диагноз. И ни страха, ни сожаления, ни возмущения такой диагноз во мне не вызвал.
Потому что, едва его поставив, я понял, что вовсе не заболел.
Истина в том, что я знаю этот мальчишеский голос.
Потому что он – мой !.. Мой собственный!..
Ибо суть происшедшего проста: находясь в нереальном волшебном мире, я встретил самого себя. Самого себя такого, каким был в детстве…
- Здравствуй, Нол! – сказал я приветливо. – Слушай внимательно!.. Ты – никакой не Нол!.. Ты – это я в прошлом!.. Я – это ты в Будущем!..
- Хитро! – сказал “Нол” недоверчиво. – А что делать-то?.. Как быть?..
- Верить и помогать друг другу! – сказал я. – Чтобы выбраться отсюда!..
Я хотел говорить еще… Хотел давать инструкции и разъяснения самому себе “мелкому”...
Но мне не пришлось этим заниматься…
Мне попросту не дали…
Я услышал, как Нол вскрикнул…
А затем…
Затем я как бы раздвоился… Все каналы восприятия поделились надвое… (Неужели все-таки у меня шизофрения?..)
Самым неприятным было то, что расслоилось зрение…
Возникли два несхожих варианта видения мира… Вариант А: бесконечное сражение, от которого я безмерно устал… Вариант Б: нечто вовсе несусветное. А именно: два полюса вселенной, равновесие между которыми катастрофически нарушено.
На одном светлая Белица прядет свою пряжу… На другом… никого!.. Огромный паук Чорп – исчез… Там все колышется и туманится… А на месте Чорпа – рыхлое черное пятно…
Я вгляделся, превозмогая боль в глазах и головокружение…
Вгляделся и вздрогнул… И ахнул мысленно…
Пятно состояло из неисчислимого множества маленьких паучков… Малышам обычно сочувствуешь… Но не таким!... Нет, не таким!..
Мерзкими они были… Злобными…
Я их видел из очень далекого далека. Но излучения их злобности и “мерзкости” были такими сильными, что, чувствуя их, я то и дело передергивался от отвращения…
Тот мир – мир “варианта А” – был неустойчивым… Он не только туманился, - он все сильнее содрогался… Содрогался и растрескивался… Трещины змеились в разных направлениях… Расширялись и углублялись…
“Вариант А” явно собирался погибнуть… Если мне кого и было жалко в нем, так только Белицу, что невозмутимо – казалось бы, невозмутимо, - продолжала выпрядывать свои нити…
Вот она подняла голову, будто ощутив мое сочувствие, и глянула оттуда, из своей неизмеримой отдаленности, мне в глаза…
И я понял, что она просит о чем-то…
Да и чего тут понимать!.. О помощи она просит!.. О помощи!..
- Правильно! – вдруг послышался мальчишеский голос.
- Нол?.. Это ты?.. – спросил я. – Ты слышишь мои мысли?.. Хотя, если мы двое – это один человек в разное время, - то почему бы и нет!..
- Она просит победить Зло! – сказал Нол.
- Какое Зло?.. В чем оно проявляется?.. Почему она сама не может?..
- Зло – в нарушении равновесия! – сказал Нол. – Нужно, чтобы снова был Чорп!..
- Да как же мы сможем?..
- Ты не сможешь!.. А я… Я попробую!..
- Да как же?..
- Молчи!..
Нол так громко это выкрикнул, что я испуганно затих.
Мальчишеский голос что-то шептал, будто припоминая… Потом он произнес вслух :
- Матерь смарглов, помоги мне!..
И произнес эту фразу несколько раз…
И каждое повторение увеличивало напряженность внутри нас…
Будто появилось невидимое силовое поле, которое все сильнее на нас давило…
Затем Нол замолк, и сразу сквозь нас что-то пронеслось со свистом…
Будто скоростной поезд из многих вагонов…
Там, возле паучков, “поезд” затормозил…
И остановился…
И я увидел целую шеренгу монстров, охвативших паучков полукольцом…
- Кто это? – прошептал я.
- Смарглы! – ответил Нол.
Монстры, названные смарглами, не стали медлить, когда появились… каждый из них поглощал сотни пучков и исчезал… И тут же на его месте появлялся новый и опять наносил урон…
Паучкам это, видимо, было очень не по нраву… Они сопротивлялись, собираясь в кучки и пытаясь атаковать… Но их боевой пыл бесславно разбивался о ненасытимый голод смарглов…
Так продолжалось недолго… В какой-то миг паучки дрогнули и обратились в бегство… Но бегство их происходило странным образом… Они убегали, не двигаясь с места… Они словно бы “ныряли” один в другого…
Смарглы, заметив это, принялись поглощать паучков еще быстрее… Паучки же, в свою очередь, резко увеличили скорость своего “ныряния”…
Получалось так, что некоторые из паучков становились как бы “центриками”, в которые упрятывались другие…
Поначалу таких “центриков” было немало…
Затем они стали поглощать друг дружку…
И чем меньше их оставалось, тем крупнее они были…
А когда возник один – последний, - он был гороподобен… И походил… Да, походил на Чорпа…
Вот у него выросли лапы…
Вот из глубины его туши всплыли злобные глазки…
И после этого наступили тишина…
Земля перестала содрогаться… Трещины затянулись, сомкнулись, как зажившие раны…
Будто вовсе и не было никакого катаклизма…
Затем смарглы исчезли… А сквозь нас снова просвистел скоростной “поезд” со многими вагонами…
И “вариант Б” тоже не остался без изменений.
Потому что – наконец-то, - прекратилась битва, казавшаяся бесконечной…
А крылатики-воины разлетелись в разные стороны, будто их смахнуло метлой: одних влево, других – вправо…
И Белица улыбнулась издалека…
То ли к мальчику Нолу была обращена ее улыбка… То ли ко мне… То ли к нам обоим сразу…
41.
Затем все живое исчезло…
Осталась унылая равнина, поросшая странной сине-желтой травой…
И мы все – у разбитого корыта…
Зверь улегся, подогнув под себя задние лапы и вытянув передние…
А мы уселись рядком, привалясь спинами к его теплому боку…
Сидели… Молчали…
Вразнобой засыпали…
Пробуждались вразнобой…
Ничто не менялось вокруг… И ничего не хотелось… Ни есть, ни пить…
Ничего!..
Первой не выдержала Лиза.
Она вскочила, нарушив наш вялый рядок, и встала напротив, подбоченясь.
- Здесь даже запахов нет! – произнесла гневно. – Хочу, чтобы пахло грозой!..
- Пусть сильнее грянет буря! – пробормотал Васька с вялой насмешкой.
Зверь переливчато рыкнул, будто высказался тоже.
- Зачем вы так! – испуганно выкрикнул я, стряхнув с себя спячку. – Здесь можно накаркать!..
- Или накрякать! – сказал Димка и захохотал.
Не знаю, мы были тому причиной или нет, но после наших слов безмятежное равновесие желто-синей равнины нарушилось.
Длинно прошелестел ветер. Словно какой-то великан шумно выдохнул…
Из травы, стеклянно посверкивая, стали возноситься воздушные потоки.
Это было красиво, и на какое-то время я ими залюбовался. Но затем с небес упал ревущий и бешено крутящийся столб, и мне стало не до красот…
Он был велик и страшен… Его нижний конец висел в метре над землей и с гулом и свистом засасывал все, что не имело корней и не могло вцепиться в почву…
Его мощь ошеломляла, завораживала… Хотелось глядеть и глядеть на него, забыв про все…
Самое неприятное было в том, что он двигался прямо на нас… Грохоча, как Ниагарский водопад, как горная лавина, наползал на нашу жалкую кучку… В его неистовом, напряженном, вихревом теле то и дело посверкивали и погромыхивали ветвистые молнии.
Поскольку его скорость приближения показалась мне небольшой, я, не паникуя, замахал руками, показывая, что надо убраться с его пути, - отойти в сторону…
Меня неторопливо послушались… Перетащили свои вялые, отяжелелые тела влево…
Но и столб, как быстро выяснилось, тоже имел соображение.
Он… передвинулся в сторону… Тоже влево…
И снова мы оказались у него на пути…
Я занервничал. Остальные – тоже…
Мы перебегали туда… Мы перебегали сюда…
Столб, как привязанный, следовал за нами…
Получалось: он за нами охотится…
А если так, значит, его кто-то контролирует, кто-то направляет?..
Кто же это?.. Зачем ему нужно нас уничтожить?..
Эти пятнашки продолжались долго… И, наверное, могли бы продолжаться еще столько же…
Но вдруг остановился Васька…
Остановился капитально, - словно врос в землю…
Упрямо набычил свою лобастую голову… И на столб не смотрел – уставился себе под ноги…
- Ты что? – спросил я.
- Не мешай! – сказал он отчужденно.
- Ты это… брось дурить!.. Бежать надо!.. Спасаться!..
- Не мешай! – повторил он.
И вдруг запел…
Я посмотрел на него, как на помешанного.
Схватить его за руку и потащить прочь?..
Или взвалить на плечо и опять же потащить?..
На плечо, наверное, не получится, - не хватит моих силенок!..
И за руку – тоже навряд ли!.. Он свою руку из моей выдернет, и все!..
Так что тогда?.. Бросить его здесь, а самим – бежать?..
Ну уж нет!.. Мы своих не предаем!.. “Сам погибай, а товарища выручай!”
Или как там еще говориться?.. “Погибать – так с музыкой”?..
К нам это сейчас подходит идеально… Ведь мы как раз с музыкой!.. То бишь, с песнями!..
Я стоял и смотрел то на голодно воющий столб, то на своих пеньков …
А Васька пел своим звонким, почти мальчишеским голосом то, что я уже слышал ранее, в наших благословенных пнях :
- Если рядом папа-мама,
Лампа светит на столе,
Это значит – самый-самый
Ты счастливый на Земле!..
Если братья-сестры рядом
Все с тобой до одного,
Это значит, что не надо
В жизни больше ничего!
Только б знать родную дверцу!
Знать, что дом твой – не вокзал!
Только б тот, кто дорог сердцу,
Никогда не исчезал!..
Только б знать, что ты с друзьями!
Только б знать: с тобой друзья!..
Над полями, над лесами
Светит звездочка твоя!..
Васька пел, а столб… Я не верил своим глазам… Столб его слушал… Стоял на месте, вернее – на месте вертелся, дрожа, покачиваясь, осыпаясь искрами… Шум, от него исходящий, снизился, по крайней мере, вдвое…
Едва Васька замолк, столб загудел громче…
Но Васька не дал ему двинуться, - сразу начал новую песню:
- На Земле поселились пришельцы.
На Земле не осталось людей.
Из любой привлекательной щельцы
Смотрит инопланетный злодей.
Где живут, - там и гадят пришельцы.
Им на все наплевать свысока.
По горам - по долам и на шельфе
Совершают большое «ка-ка».
Отравляют и земли, и воды,
Ядовитят листву и плоды
Эти жадные злые уроды,
Прилетевшие с мертвой звезды.
Воздух делают мутным, копченым,
Разливают бензиновый чад,
Чтобы в мире, от копоти черном, -
Ни здоровых детей, ни внучат...
Где же люди, - защитники дома
Где хранители бедной земли?
Неужели они с космодрома,
Бросив мать, к новым звездам ушли?
Неужели в полете поспешном
Не услышат, как с возгласом «Ах»
Утром теплым, таинственным, вешним
Оживает листва на ветвях?..
Неужели, промчав без оглядки
Через бездну в ракете седой,
Мир унылый, химический, гадкий
Обнаружат под мертвой звездой?..
И еще пел Васька… И еще…
Я поначалу считал, сколько песен… А потом сбился и перестал…
Перестал, потому что понял: песнями мы не спасемся…
Васька молод, и сил у него много… Но он всего лишь человек… А любому человеку свойственно рано или поздно уставать…
И когда Васька, в конце концов, устанет, столб неизбежно до нас дотянется…
И, значит, что?.. Каков вывод?..
Вывод прост: незачем длить эту напрасную муку… Безнадежную муку ожидания…
А Васька все пел… Пел себе да пел, не зная, какими мыслями, какими сомнениями я одержим…
- Я прошагал по тысячам дорог.
Я увидал и реки, и озера.
Но ни одной рыбешки не помог -
Участник человечьего позора.
Я ни одной речушки не сумел
Очистить, проливая в нее слезы,
Поскольку был послушен и несмел -
В плену привычной безразличной позы.
Я прошагал по тысячам дорог,
Меняя свои жизненные лица.
Но не хватило рук моих и ног -
Сойти с тропы и над землей склониться.
Я взял свои ошибки на себя,
В грехи свои уткнулся глупой мордой.
А люди, задевая, теребя,
Кричали:» Он умнее всех! Он гордый!»
Мне было стыдно, больно, хорошо,
Не двигаясь, не делая ни шагу.
Ведь я в грязи людской себя нашел -
Чистильщика, метельщика, дворнягу...
Вот такие вот песни пел Васька!.. Он, конечно, вел себя геройски!.. Но ведь это геройство было бесполезным и безвыходным…
- Все, Васька!.. Хватит!.. – выкрикнул я, уловив паузу.
Парень глянул на меня с недоумением: что, мол, за чепуху ты несешь?..
- Хватит! – повторил я резко.
- Последнюю! – сказал Васька, пожав плечами.
И снова запел :
- Научите меня человеком расти,
Научите быть гордым и смелым...
Как хотел бы я друга от смерти спасти,
Прикрывая его своим телом...
Научите меня понимать и беречь
Каждый листик и каждую травку,
Слышать вод и ветров полувнятную речь,
Видеть птиц и прилет, и отправку...
Говорят, что страшнее всего - дураки,
Их заплывшее жиром боярство.
Научите меня, дуракам вопреки,
Быть талантливым и не бояться.
Научите меня умножать доброту
И делить свою радость с друзьями...
Ведь наверно недаром я в мире расту,
И не зря подрастали вы сами…
Последняя песня оказалась короткой и спелась быстро… И едва она закончилась, как столб, видимо поняв, что песенный марафон иссяк, резко рванулся вперед…
Одним прыжком он настиг и накрыл нас…
И стало холодно и темно… Голова сильно закружилась, и тошнота подступила к самому горлу…
Если это была смерть, то стоило пожалеть всех умерших до меня… Очень неприятное занятие – умирать!..
42.
В беспамятство я рухнул незаметно… И незаметно выплыл из него… Будто закрыл глаза на миг и снова их открыл…
И снова очутился в незнакомой местности.
Приятной она мне не показалась.
Во-первых, свет здесь был тускло-фиолетовый, нереальный. Все в нем выглядели бледными, почти белыми. Даже шкура Зверя лунно мерцала, придавая ему игрушечный или, вернее, кукольный вид…
Во-вторых, невдалеке что-то непрерывно шелестело, будто бы там текли многотонные потоки сухого песка, гонимые ветром…
И в-третьих, в воздухе над нами неподвижно висела армада черных фигурок, напоминающих своими скромными размерами нашего незабвенного проводника Публия...
Если бы они изредка не взмахивали крыльями, то могли бы показаться неживыми…
Угрозы от них я не чувствовал, но их непонятное нависание раздражало…
Но зато, вопреки всем неприятным моментам, все мы были вместе: Зверь, Димка, Васька, Лиза и я…
- Что будем делать? – вопросил я..
Ответил мне Зверь.
Рыкнул и мотнул башкой в ту сторону, где шелестело.
- Пойдем туда? – уточнил я.
- Хоть куда! – сказал Димка и пожал плечами.
- Пойдем! – подтвердил Васька.
А Лиза молча состроила хищную гримасу, - подтвердила согласие.
- Тогда за мной! – позвал я и двинулся вперед.
И тут…
Едва наш маленький отряд сделал несколько шагов…
Неожиданно
На нас
Спикировали
Черные крылатики…
Их было много, и они буквально облепили каждого из нас.
Облепили, вцепились своими ручками или лапками
И
Подняли в воздух…
Подняли и понесли куда-то…
Мы летели долго, и всю дорогу нас сопровождал шелест, - будто ветер пересыпал большие песчаные массы. Я не мог понять, почему он, сколько ни лети, всегда одинаковый, всегда один и тот же…
И только когда нас опустили на землю, и все крылатики опустились тоже, образовав вокруг нас кольцо, я все понял…
Потому что, едва мы опустились, песчаный шум прекратился, замолк…
Разгадка была проста: это всего-навсего шелестели их стрекозиные крылышки, когда они находились в воздухе…
Мы опять оказались в городе, - уже котором по счету… Но на прежние города этот был не похож… Он весь был… палаточный. Вернее, не палаточный, а шатровый.
Едва его увидел, как сразу вспомнилась старая песня: “И снова вперед, как парусный флот, палаточный город плывет!..” Хорошая, романтичная песня.
Но тут романтикой не пахнет… Все шатры густо усеяны блестками, будто костюмы цирковых жонглеров. Этакий перебор… Масло масленое… Переслащенный сироп… А ведь настоящая романтика сурова и проста. По крайней мере, в моем представлении…
Правда, при здешнем освещении блестки поблескивают не празднично, а мрачновато или даже зловеще. Но все равно их слишком много…
И жители города – вот они!.. Те черные крылатики, что нас сюда принесли… Приземлили нас и рассыпались кто куда… Видимо, заспешили в свои жилища…
А мы, стоя между шатрами, вертим головами в недоумении. Зачем мы здесь?.. Что будет дальше ? ..
И вдруг из ближайшего шатра, откинув полог, вышел человек.
Человек?.. Обычный?.. Здесь?..
Это было удивительно, и я, конечно, удивился. Кроме себя самих мы никаких людей пока что не встречали. Этот был первым…
Да он, кстати, и не совсем как человек выглядел. Низкорослый, плотный, лысый… Но большеглазый и светлоглазый, - радужка пронзительно голубого цвета…
И – то, что делало его не похожим, - весь опутанный проводами, нитями, струнами… В общем, чем-то таким…
Эти “связки” тянулись внутрь шатра и, видимо, не позволяли человеку удаляться…
Он не заметил нас… Он ничего вокруг себя не замечал: склонив голову, глядел себе под ноги и что-то неразборчиво бормотал…
- Здравствуйте! – сказал я.
Но мое приветствие прозвучало, как глас вопиющего в пустыне.
- Здравствуйте! – повторил я громче…
Тот же эффект!.. Ноль внимания…
- Здравствуйте! – разозленно рявкнул я.
В конце концов, кто ему дал право устраивать такую демонстрацию пренебрежения!..
Димка захохотал в ответ на мой рявк.
Зверь оскалил зубы, подняв верхнюю губу.
Остальные мои молча улыбнулись.
А странный человек, вздернув голову, наконец-то нас удостоил… И такое наивное удивление отразилось на его усталом и вдохновенном лице, что я его по-доброму пожалел, как пожалел бы маленького ребенка…
- Вы кто?.. Вы откуда? – спросил он простодушно.
- А вы кто? – спросил я встречно.
- Я Ученый! – сказал он, словно удивляясь, как можно этого не знать.
- Вы не поможете нам?
- В чем?..
- Вернуться отсюда назад! Туда, где мы жили!..
- А зачем? – снова удивился он. – Здесь так интересно!
- Чего интересного! – грубовато сказала Лиза. – Все чужое! Ни нюхнуть, ни лизнуть!..
Зверь зарычал жалобно после ее слов, будто просил о чем-то.
Ученый пристально посмотрел на него и забормотал:
- Неужели?.. Нет, не может быть!.. Потому что не может быть никогда!.. Хотя… Если вдуматься… Но тогда “черная метка”… Да, она должна быть!.. Обязательно!..
Он подошел к Зверю, нисколько его не опасаясь, и принялся копаться в его шерсти на шее и на боку…
Зверь, то бишь Петька, не протестовал. Наоборот, вроде бы, старался подставлять свою шкуру.
- Что вы там ищете? – спросил я.
- Она должна быть!.. Нужно найти!.. Убедиться!..
- Кто?.. Блоха, что ли?.. – громогласно вопросил Димка и захохотал…
Ученый на Димку не среагировал и продолжал быстро и ловко пропускать сквозь пальцы шерсть Зверя.
Мы все напряженно ждали. Хотя чего мы ждали, не знал никто…
- Ну, скоро там? – в конце концов, не выдержал Васька.
- Да-да!.. – пробормотал Ученый…
Затем он охнул… Словно задохнулся… Громко сглотнул… И выкрикнул тонким голосом:
- Вот она!... Я прав!.. Я нашел!.. Я доказал!..
Он благоговейно замер, двумя руками раздвинув шерсть Зверя возле левой задней ноги.
Я осторожно приблизился и глянул. Другие – тоже…
На сероватой коже Зверя четко выделялся черный знак, похожий на трезубец…
Ученый подождал, пока мы налюбуемся, и отнял от Зверьей шерсти свои руки.
- Что это? – спросил я.
- Черная метка, конечно! – воскликнул Ученый. – Удар молнии!..
- Точно! – сказал Васька. - В него черная молния шарахнула!..
- Ну конечно! – воскликнул Ученый. – Какая же еще!..
- И он от этого превратился! – добавила Лиза. – А вы можете обратно превратить?..
- Задача интересная! – сказал ученый и почесал свою лысину.
- Ему, наверно, Зверем надоело! – сказал Димка. – Ведь надоело, да?..
Зверь с готовностью покивал головой.
- Интересная задача! – повторил Ученый задумчиво. – Но если черма его толкнула туда, то черс, видимо, ослабит это и разрушит!..
- Нам это непонятно! Но вам виднее! – сказал я дипломатично.
- Тогда я беру его к себе! – сказал Ученый. – Проходи!..
Он указал на свой шатер.
- Мы его одного не отпустим! – сказал я.
- Ни за что! – сказал Васька.
- Ни за что на свете! – добавила Лиза.
- Сопровождающему – можно! – согласился Ученый и ткнул пальцем в мою сторону.
- Ну что, пошли? – спросил я, положив руку Зверю на спину.
Зверь заскулил, и я понял, что он боится.
- Давай-давай! – сказал я бодро. – Не боись! Прорвемся!..
43.
Ученый, опутанный своими проводами , вошел внутрь, гостеприимно придержав полог. Следом за ним, оглянувшись на меня, в шатер вдвинулся Зверь. И последним был я…
Внутри было тесно. Удивительно было, что Ученый хоть одного зрителя впустил…
Тесноту создавали не какие-то там приборы и аппараты, - нет… Пространство под шатром было густо пронизано теми же нитями, струнами, проводами , какими был окутан Ученый. Они протянулись в разных направлениях: и сверху вниз, и снизу вверх, и наклонно, и параллельно друг дружке, и перпендикулярно…
Создавалось впечатление, что между ними вообще невозможно протиснуться. Но Ученый – при всех своих достаточно крупных габаритах – легко продвигался сквозь них, словно он был бесплотным духом, а не реальным человеком…
В некоторых местах переплетения этих жилочек были настолько неразделимыми, что, действительно, походили на какие-то сверхсложные квази-механизмы…
- Ты стой здесь и не шелохнись! – Ученый мановением руки определил меня на место.
Затем он обошел вокруг Зверя, снова внимательно его оглядывая. Правда, к шерсти он на этот раз не прикасался.
Зверь на него косился влажным глазом, но помалкивал, никакими звуками своих эмоций не проявлял.
Совершив обход, Ученый остановился, отрешенно улыбнулся и вдруг высоко воздел руки “дирижерским” жестом.
Я поморщился, ибо мне это “дирижирование” показалось пошлым позерством.
Однако квази-структурам, видимо, так не показалось, ибо они мгновенно отреагировали на повелительный жест.
Волны возбуждения пронеслись по ним, оживляя, напрягая, готовя к действию…
Не говоря ни слова, Ученый произвел обеими руками некие манипуляции, - будто нарисовал в воздухе какие-то фигуры. Наверное, это и называется “пассы”…
И… тысячи искорок, тысячи микрозвездочек вдруг осыпались на шкуру Зверя, которая вмиг стала похожей на мантию сказочного принца.
Я залюбовался явленной красотой… Такое было впечатление, будто глядишь на звездное небо…
А вот Зверю искорки не понравились… Он взрычал, затем взвизгнул несколько раз и подобрался, будто собираясь прыгнуть и убежать…
Ученый ответил ему новыми пассами , которые обездвижили Зверя, приковали его к месту крепче полицейских наручников (или, вернее, налапников ).
Зверь завизжал, и в его визге, в его голосе были обида и боль…
Я понял, что искорки не только красивые, но еще и жгучие… Они, видимо, прожигают шкуру насквозь – до мяса, до костей…
Поняв это, я хотел возмутиться, выразить протест… И уже рот открыл… Но ни звука не смог издать…
Потому что Ученый мельком глянул на меня и единым взглядом – безо всяких пассов – превратил в камень, наполнил мои руки и ноги неподъемной тяжестью…
Я мог выразить свой протест только мысленно… И выразил его, сердито подумав, что Ученый больше похож на волшебника, на колдуна, чем на истинного представителя науки…
Зверь визжал непрерывно… Его шкура, сжигаемая, палимая, подергивалась, как отдельное живое существо, что хотело соскочить, спрятаться, скрыться…
Отвратительный запах паленой шерсти истерзал мои ноздри. Хотелось его с силой выдохнуть, выплюнуть, оторвать и отбросить от себя…
Напрягая все силы, я издал вопль негодования… Прекрати, колдун!.. Перестань мучить!..
Одновременно с моим воплем – ни на миг раньше, ни на миг позже – случилась катастрофа…
Все пространство внутри шатра вспыхнуло: заполнилось ослепительным сиянием.
“Сейчас я сгорю!.. Хорошо хоть – один!..” – таковы были мои последние мысли…
Потом я ослеп и свалился во тьму…
Или мне так только показалось?..
Потому что… открыв глаза… я понял… что вижу…
Нет… Еще раньше… я понял… что живу!..
Я живой!..
Живой! Живой! Живой!… Я! Я! Я!..
А как же Зверь?..
Где он?.. Что с ним?..
Что с ним сделал этот дурацкий Ученый?..
Я поднял голову, сел и огляделся…
Все наши полукругом сидели возле меня…
Все?..
Димка, Васька, Лиза… И Петька?..
А где же Зверь?..
Господи! Ну и тормоз же я!.. Совсем ничего не догоняю!..
Петька же и был Зверем!.. А теперь снова стал самим собой!..
Значит, Ученый его вернул... Какой же он молодец!.. Какой гений!..
Я вскочил на ноги… И все остальные, следуя моему примеру, тоже поднялись…
Петьку схватил за плечи… Обнял… Отстранился…
Тот глядел, будто удивлялся и недоумевал: чего это, мол, я?..
- А где Ученый? – вопросил я в пространство. – Где палаточный город?..
Ответила мне Лиза.
- Перед тем, как мы заснули, он сказал, что нам снова надо к Чорпу!.. И Петьке сказал: “Живи, сынок!..” А когда проснулись, ни его, ни города!..
- Ну, тогда пошли! – сказал я. – Нечего медлить!..
Местность вокруг была унылой равниной, поросшей фиолетовой травой. Она полого понижалась вправо.
- Куда идти-то? – спросил Васька. – Где он, Чорп?..
- Не знаю! – сказал я растерянно. – А он, Ученый, ничего не подсказал?..
- Ни-че-го! – отчеканила Лиза.
- Тогда не знаю! – повторил я. – Может, Публий появится?..
Никаких других мыслей в голове не было. И Публия не было… Не желал появляться!..
И тут нас выручил Димка.
- Где ты, Чорп? – заорал так неожиданно, что все мы вздрогнули.
После его вопля словно бы отдаленное эхо прилетело справа. И яркая зарница там беззвучно полыхнула, будто бы встрепенулась жар-птица…
- Нам туда! – сказал я решительно. – Спасибо тебе, Димка!..
- Кушайте на здоровье! – дурашливо хохотнул мой “внучок”…
И мы двинулись туда, куда указали нам эхо и зарница…
До вечера, до темноты мы одолели немалый путь. Два раза появлялись ревущие столбы. Они пробегали по равнине совсем немного, никого не извергали и не всасывали, а затем бесследно исчезали…
Мы на всякий случай каждый раз давали кругаля, обходя их стороной.
А вечером, когда настала темнота, мы на ходу решали, - останавливаться на ночевку или нет… Дело в том, что, прошагав целый день, мы ни капельки не устали… Никто не устал, даже Лиза…
В конце концов, решающим аргументом за остановку признали то, что в темноте можно не заметить яму или нору и сломать ногу. Или можно запнуться обо что-то и опять же покалечиться…
Едва я успел заснуть, как увидел… Ученого. Увидел и удивился. Потому что именно во сне вдруг понял, как этот загадочный взрослый похож на моего подопечного молодого парня, - то есть, на Петьку…
Я хотел у него спросить про это сходство.
Но Ученый не дал мне и рта раскрыть.
Он заговорил первый.
- Извини меня за ту черную молнию!.. Я вернул вам вашего юнца. Он нисколько не пострадал, как ты, наверное, уже убедился.
- Что это за молния?.. Зачем она нужна?..
- Это моя удочка!.. Мой крючок!..
- Кого ловить ?
- Не ловить, а собирать!.. Самого себя!..
- Нисколько не понятнее!..
- Человек – не только то, что он есть!.. Не только тело!.. Это понятнее?..
- Ни на грош!..
- Экий ты!.. Хотя, вообще-то, это, конечно, сложно!.. Но я постараюсь!..
- Да уж!.. Нам бы чего попроще!..
- Космос пронизывают лептонные потоки… Или, по-другому, лептонные вихри…
- Что-то такое слышал.
- Каждый такой вихрь имеет на планете – например, на Земле, - концевой придаток… Ну, как бы компьютерный терминал… Этот придаток – это и есть человечье тело…
- То есть, наше тело плюс лептонный поток – это и есть человек цельный?.. А при чем здесь ты и черная молния?
- Я решил самого себя собрать целиком здесь, в яви!.. С помощью молнии захватывал, можно сказать, по кусочку свой лептонный поток…
- И куда девал ?
- Неужели непонятно?.. Конечно, в те нити, струны, провода, коими затянут мой шатер!..
- И что тебе с того?
- Быть может, я буду предвестником!.. Быть может, все человечество пойдет моим путем!..
- С человечеством ясно!.. А нам ты поможешь вернуться?..
- Если вы поможете мне!
- Мы?.. Тебе?.. Как?..
- Не будете противиться!
- Чему?..
- Своему оживлению!
- Не понял!
- Ну, вы сейчас – не живые! Собственно говоря, вы не существуете! Вас нет!
- Опять не понял!
- Вы оторвались от своих лепто-потоков!.. И, значит, вы – призраки! Псевдоживые, квазиживые сущности!.. Если тебя, например, провести вдоль твоего потока, то, возможно, тебя удастся внедрить, вернуть в него!..
- И тогда я стану реальным?.. И другие – тоже ? ..
- Надеюсь!..
- Так чего ты ждешь?.. Действуй!..
44.
Я видел сон и понимал своим затуманенным разумом, что сплю. Хотя, с другой стороны, осознавал также, что это – не просто сон, а какая-то иная, неизвестная мне прежде форма бытия. Некий странный бытийный вариант…
Да, я спал на равнине, поросшей фиолетовой травой. Но и жил в то же время – полнокровно, ярко, необычно.
Более чем жил! Ибо – летел!..
И даже не летел, а еще лучше!.. (Мой “великий и могучий” бессилен описать это состояние).
Я словно растекся на весь космос, на всю вселенную, на все мироздание. Соединился со вселенной. Сам сделался космосом. Слился с беспредельным мирозданием…
То, что я переживал, нельзя назвать чувством, ощущением или эмоцией…
Это было полное знание… Приятие… Всеведение… Блаженство… Благодать…
Миллионы миров, миллионы звезд были как бы моими нейронами… Моими аксонами и дендритами…
Я соприсутствовал в каждом и в каждой… Но не важны были эти единичности …
Решающе важной и нужной прежде всего была общность , понимаемая, как первейший Универсальный Закон… Или по-другому единство … Единение…
На некоторых моих струйках или завитках имелись концевые терминалы, что помогали мне соприкасаться с материальностью, понимать и ощущать ее, как фундамент, как необходимую основу Всего…
Я и сам в прежней своей – в телесной – форме был одним из таких концевых терминалов...
И когда я подумал об этом, вспомнил об этом, я решил, что надо отыскать то место, на котором я был тогда…
И едва я вспомнил о нем, как оно отозвалось, потянуло меня к себе… Мое заветное, мое человеческое место…
Но…
Если я его займу сейчас, - что тогда?..
Как “что”?.. Неужели непонятно?..
Тогда нарушится моя прекрасная общность , мое великое единение …
Они исчезнут, и я рухну в пропасть отделенности , отдельности, обособленности…
Нет!.. Не хочу!.. Не могу!..
Пусть будет, как есть!.. Пусть останется как сейчас!..
А если ? ..
Что “если”?.. О чем тебе подумалось?..
Если посмотреть на другие концевые терминалы?.. Глянуть одним глазком?..
Тебе это что-то даст?.. Или просто так, ради интереса?..
Да, пожалуйста, если хочешь!..
Так что Бог с ним покуда, с моим человеческим местом!.. Если мой лепто-поток имеет другие терминалы, то как же не воспользоваться случаем и не посмотреть на них!..
И вот он, первый – светится, как маяк!.. Я ныряю в колодец мерности , ведущей к нему…
И оказываюсь на раскаленной огромной планете, где под плотным облачным покровом бушуют сотни вулканов.
Их так много, они так близко находятся друг от друга, что мне в этом чудится некая искусственность.
Я поднимаюсь в воздух и гляжу на вулканы сверху.
И, ликуя, вижу, что был прав. Жерла вулканов слагаются в некий узор, похожий на рунические письмена. О естественном происхождении такого узора не может быть и речи…
Вот над двумя соседними вулканами синхронно вздымаются потоки ярких точек.
Спускаюсь пониже и вижу не точки, а шары. Огненные шары. Каждый – не менее метра в диаметре.
Это не просто шары, - это живые существа. Они излучают любопытство и дружелюбие. Я их чувствую и стараюсь, чтобы мой мысленный ответ был адекватным.
Ведь если мы принадлежим к одному лепто-потоку , или, наоборот, один лепто-поток принадлежит нам, значит, мы, по сути, представляем из себя единое существо… Или, по крайней мере, мы – кровные родичи…
Их становится все больше!..
И все сильнее притяжение, исходящее от них!..
Так хочется ему поддаться!.. Расслабиться!.. Не противиться!..
Почти согласившись, почти поддавшись, я вдруг чувствую сигнал тревоги, пришедший изнутри…. Словно какой-то добрый наблюдатель предостерег, заставил встряхнуться…
Ай да родичи!.. Какая не простая и опасная штука – родство в здешних условиях!..
Действительно, с точки зрения лепто-потока , наверное все равно: в образе я человека, или в образе огненного шара. Ведь и то, и другое – всего лишь равноценные концевые терминалы!..
Я снова взмываю и несусь к другому маяку… Но останавливаюсь гораздо дальше, чем в предыдущий раз…
Останавливаюсь потому, что вижу битву двух Великих Змеев. Один из них сверкает, как
золотой. Другой окутан лунной серебристостью…
Я не понимаю, какой из них – мой родич… Ибо ни тот, ни другой не уделяют мне внимания… Они сталкиваются головами, перевиваются шеями, хлещут друг дружку хвостами…
Смысла в этом никакого не вижу, потому что – со стороны – схватка ни тому, ни другому не вредит…
И вдруг все прервалось…
Я не успел досмотреть…
Не успел слетать к другим маякам…
Потому что меня резко дернуло, встряхнуло и поволокло…
Или дернули…
Или дернул…
Но кто ? .. Что ? .. Почему ? ..
Не успел задать эти вопросы, как меня потянула неодолимая сила…
И я полетел, полетел прочь, не управляя своим движением, но направляемый кем-то или чем-то извне…
И увидел впереди вертящееся жерло столба …
Столб здесь?.. С какой стати?.. Зачем?..
Я приближался… И чем ближе был, тем лучше видел…
Это был не столб…
Это была воронка… И острие воронки было нацелено… Да, было нацелено на мое место ...
На мое не занятое место в структуре лепто-потока …
На место, внедрясь на которое я стану концевым терминалом… Одним из концевых терминалов… Одним из маяков , светло горящих во вселенной…
Я приблизился еще…
И увидел своих… Они все были тут: и Димка, и Васька, и Лиза, и Петька…
Они все были тут: мои подопечные, мои дети, мои внуки… Мои родные…
Теплая волна взбурлила во мне, когда так о них подумал…
- Что будем делать? – спросил я.
- Прорываться! – сказал Петька. – Иди первым, док!..
- А вы ?
- А мы следом!..
- Понял! – сказал я. – Иду!..
Я ринулся к жерлу воронки, надеясь легко в него войти…
Но не тут-то было!..
Вход в воронку был затянут сероватой, почти не видимой, мономолекулярной пленкой. Она спружинила, и я отлетел от нее, как теннисный мячик от ракетки…
- Давайте все разом! – выкрикнул в азарте, ошалело оглядываясь.
Мы взялись за руки, образовав небольшой кружок и таким вот образом бросились в атаку, чтобы протаранить, пробить, прорвать…
Пленка под нами всеми спружинила не так сильно, как подо мной одним…
Мы распластались на ней… Но быстро пришли в себя и вскочили на ноги…
Разозленный, я пошарил в карманах, надеясь найти что-то острое…
И, к своему удивлению, нашел… Нашел-таки!..
Нашел монету желтого металла!..
Я покрепче ухватился за нее и воткнул ее грань в пленку-преграду…
К моему удивлению, она воткнулась легко и легко прорезала пленку…
Чем дальше я вел разрез, тем больше расходились его края…
А чем больше расходились края, тем дальше я видел все, что было там, в жерле, и за ним...
Я вовремя догадался насчет монеты… Вовремя сделал надрез… Потому что с пленкой начали совершаться быстрые и неприятные метаморфозы…
Потеряв цельность, она раздробилась на множество черных и белых крылатиков, намертво сцепленных друг с другом… Элов, крэлом, чергов и как там их еще!..
Они снова сражались… Дрались не на жизнь, а на смерть…
Погибший выпадал из структуры, превращаясь на лету в быстро тающий завиток дыма…
Да, они были невелики, эти вояки, но их когти все равно меня устрашали… А также их боевое безумие…
А там, внизу, в моем разрезе и в разрывах структуры виднелись… мы, спящие на равнине, поросшей фиолетовой травой…
А еще ниже…
Господи Боже, какая радость!..
Еще ниже виднелся наш дом над рекой… Дом для моих питомцев… И для меня тоже…
И никуда нам больше не надо было!.. Только туда!..
- Вниз!.. Всем вниз! – закричал я радостно.
И бросился отчаянно в полет, как парашютист без парашюта…
И открыл глаза, лежа на фиолетовой траве… И увидел звездное небо над собой…
И еще успел увидеть, повернув голову, как все мы проходим сквозь траву, сквозь почву… и продолжаем движение туда, вниз, в глубину…
В своем кабинете я сидел… В своем кабинетике… Тщательно прочитывал накладные, что лежали передо мной на столе… И неторопливо их подписывал…
За окном светало…
Мне было хорошо…
Когда раздался стук в дверь, я испытал легкое беспокойство…Но откликнулся приветливо:
- Да-да!.. Войдите!..
В дверях появился дядя Гена, бессменный наш секьюрити.
- Что-то случилось? – спросил я.
- Да демократы хреновы совсем офуели! – сказал дядя Гена. – Примчались на джипаке и хотели Димку нашего забрать с собой!.. Он, говорят, у них активист и должен участвовать в акции!.. Не хреново, да ? ..
- Ну, а ты что, дядя Гена ? ..
- Да что я!.. Шуганул их на хрен, конечно!.. Такого им наобещал, что теперь не сунутся!..
- Ну, и правильно сделал!.. Иди отсыпаться!.. Спасибо тебе!..
Я посмотрел вслед охраннику, с любовью оглядел свой тесный кабинетик и снова склонился над бумагами…
_______________________________________________________
