СКАЗКА ПРО ПОДСОЛНЕЧНИК

 

Боги возвращались, потому что их призывали. Об этом умоляло подсознание каждого человека, ибо каждый - в глубине - таил страх перед тяжестью и скоростью жизни. Об этом просило Общее Бессознательное, ибо человечество - втихомолку - давно догадалось» что его путь - тупиковый и никуда не ведет.

Хоть бы пришел кто-то Всемогущий, кто все исправил бы и повел бы за собой. Таков был лейтмотив.

Но люди сами себе подпортили, навредили. Как всегда... Сила их призыва оказалась такова, что под ее жадным тяготением порождаемая Божественность, порождаясь, тут же раздергивалась на лоскутья, на обрывки, на куски. И эти лоскутья, обрывки, куски осознавали се­бя Богами. Или Божками, если угодно.

Таким образом, когда Бог-Одноног прошел сквозь Порождающую Линзу и сфокусировался, он понял, что опоздал. Очень сильно опоздал…

Жили боги в Над-реальности, которая включала в себя реальность обычную, отделяясь от нее всего лишь тонкой пленочкой иномерности.

Реальность обычная, во-первых, подпитывала порожденных богов энергетически. Во-вторых, нужна была для проявления их лидерской сути: каждый хотел, каждый должен был (согласно порождающему замыс­лу) чем-то в ней заведовать.

Появившись, Бог-Одноног мгновенно воспринял всю диспозицию обе­их реальностей. В Над-реальности было тесно. В реальности обычной уже заведовали каждой травинкой, каждым ветерком, каждой морской волной.

Одноног испытал странное чувство: будто это когда-то уже было. В каждой волне плескалась резвая богиня, в каждом дереве жила боги­ня-тихоня. Напрягись он, так, пожалуй, вспомнил бы, как называли этих, живших раньше.

Но Одноног отмахнулся от неожиданного и неприятного чувства.

- Эй, Боги! - возопил он громко. - Вас захотели, вас призвали - потому вы тут! Но и я тоже для чего-то появился! Что мне взять под себя? Чем ведать?..

Ропот был ему ответом. Боги были недовольны, что рождения не прекращаются.

Потом чей-то ехидный голос посоветовал:

- Трупы свободны! Возьми себе трупы!..

Общий ропот сменился общим смехом. Одни смеялись с облегчением - выход найден; другие - с издевкой.

- Хорошо! - сказал Одноног, он был гордый, спорить не собирался.

Окутанный пленкой иномерности, он вошел в обычную реальность.

И оказался возле кладбища.

Рядами стояли кресты. Под каждым покоился кто-то из людей.

Вдоль кладбищенской ограды на сильных стеблях росли высокие желтые цветы. Их округлые корзинки были плотно утыканы чернеющими семенами. Краевые лепестки походили на лучи солнца.

Одноног знал, что перед ним - подсолнечник. Большого внимания на подсолнечник он бы, конечно, не обратил.

Если бы вдруг от высоких цветов не долетел оклик:

- Иди сюда, Одноног!..

Одноног пригляделся: Бог, что ведал одним из цветов, звал его. Бог, вроде бы, маленький, не сильный.

Что тебе надо? - мягко спросил Одноног.

- Поживи со мной! Пока не осмотришься и не решишь, где находить­ся!..

-Хорошо! - сказал Одноног.

Его единственная конусовидная нога нацелилась на основание стеб­ля, и он - гостем - втянулся внутрь.

Внутри было просторно, прохладно, уютно.

- Живи! - сказал хозяин. - Я тебе мешать не буду. Бери себе сте­бель. Мне хватит верха...

- Хорошо! - повторил Одноног. И добавил, - Я ненадолго!..

Он отрешился от всего, кроме покойников, которыми отныне должен был ведать. Поскольку он был Бог, органы чувств у него были иными, чем у людей.

Он видел сквозь землю каждого, кто лежал под своим крестом.

В основном, это были костяки, в которых ничего живого - с наземной точки зрения - не осталось.

Но вот приняли новых. Сразу трех. Опустили каждого в свою яму. Старательно закопали.

Одноног отследил каждого вдоль Времени - назад, до момента смер­ти.

Увидел, как выходила из каждого Нетленная Сущность - яйцеобразная и прозрачная, с земной точки зрения. Как перебиралась Нетленная Сущность в Порт иной Мериости, ему неведомый.

Можно бы туда проникнуть, пробиться. Но ему отданы трупы, мертвые тела...

Что же дальше? Что происходит с телами после похорон?

Одноног предчувствовал» что исход Нетленной Сущности - еще не все...

Он стал наблюдать. Он следил неотрывно, боясь пропустить что-то важное. Он следил день... Другой... Третий...

В конце третьего дня выяснилось, что наблюдал не напрасно. Плоть за эти дни начала портиться, подгнивать. В ней возникло чужеродное копошение, исходящее из земли.

Одноног почувствовал в конце третьего дня, что на него навали­вается неодолимый сон. Все естество внезапно затяжелело, будто стало материальным. Забудься!.. Забудься!.. Кто пытался, или что пыта­лось уговорить Однонога?..

Одноног удивился. Боги не испытывают потребности во сне. Его внезапный приступ значит одно: от него пытаются скрыть...

Но что?,. Какую тайну?..

Одноног вознегодовал. Напрягся. Попробовал прогнать сон: уйди! уйди! сгинь!..

Ничего не получалось. Хотелось немедленно забыться.

Значит, Это - что бы оно ни было - весомее, значительнее во Вселенной, чем такие новорожденные Боги, как, например, Одноног.

Наверное, Одноног не выдержал напряжения борьбы. Наверное, он закричал. Так или иначе воззвал о помощи.

Потому что вдруг - с облегчением, с благодарностью - он почувствовал постороннюю поддержку. Кто-то отдавал ему свои небольшие силы.

Но эта капелька так нужна была, чтобы выстоять, чтобы не сломиться!

Тяжелая пелена словно утратила полноту своей тяжести. Словно чуть разредилась. Теперь она была вполне переносима.

Одноног увидел сквозь нее, - не нашим, не людским, но своим божественным зрением,- что происходит с типами, положенными в землю три дня назад.

Каждый труп словно бы взбурлил, потому что вода, которая была в каждом, вдруг обнаружила повадку не вещества, но как бы существа.

Она вдруг обособилась, вода, пропитавшая каждый труп, отгороди­лась от гниющей плоти, испустив из себя облачко бледного света, оку­тав себя этим облачком.

Затем свет, выбухая над трупом, вырос, выстроился в виде горки, в виде конуса, направленного острием вверх.

Одноногу подумалось, что если бы он улегся, задрав свою ногу, она стала бы похожей на этот конус. И еще он понял, что не все так просто, как ему представилось поначалу.

Острие конуса было направлено куда-то... Как-то... Нет, земным языком это не выразить... Это неопределимо земным языком…

Чтобы иметь хотя бы приблизительную аналогию, Одноног принял для себя, что острие конуса направлено и вверх -и вниз -и вглубь мирозда­ния…

Оно было как бы размытым. Взгляд как бы тонул в нем...

- Между тем, вода, породив свет, перестала быть водой - водой обыч­ной, текучей и материальной, - а, как бы сбросив маску, сделалась чем-то иным, сверхподвижным и сверхмножественным. Она как бы разде­лилась на неисчислимое количество самостоятельных то ли черточек, то ли искорок, то ли точек.

Нечто, в которое превратилась вода, недолго оставалось внутри трупа. Неторопливо и неотвратимо, как бы демонстрируя свою силу, оно принялось втягиваться в световой конус. Устремилось к верхушке конуса. Исчезло в ней...

Однонога пронзило ощущение, что вместе с исчезающим Нечто исчезает последний след пребывания в физическом мире двуногого и двуру­кого тела, недавно бывшего живым...

Световой конус начал блекнуть, выцветать, растворяться. Вот осталась только его вершинка. Она подзадержалась, как бы сомневаясь, колеблясь: погаснуть совсем или побыть еще немного...

И тут Одноног решился. Дерзкая мысль его озарила, дерзкое жела­ние овладело им. Посмотреть, что там, в угасающей верхушке... По­нять, что там...

Вычислять степень дерзости?.. Степень риска?..

Нет, он не станет!..

- Прощай! - сказал Одноног своему соседу, Богу-из-Подсолнуха. - Это ты помогал мне, я знаю! Я благодарен тебе!

- Позови, если буду нужен! - отозвался Бог-из-Подсолнуха, - Сколько смогу, за тобой пригляжу!..

Одноног бросился в угасающую верхушку конуса, как в прорубь. Он не смог бы сказать, почему возникло такое сравнение. Но сравнение - оказалось верным.

Как под прорубью текут обжигающе холодные струи, что принадлежат этому миру, но, по сути, являются миром особенным... Так и в вер­хушке конуса было Другое, Непонятное... Была еще неизвестная Одноногу часть Вселенной...

Едва Одноног пересек ее грань, тяжелая пелена сна исчезла, пере­стала его мучить.

Он увидел... И должен был постоянным усилием воли удерживать увиденное, чтоб оно осталось доступным... Он увидел - сквозь звез­ды и галактики, сквозь вакуум, сквозь чудовищно сложные изгибы Мироздания - как бы изнанку Всего...

Сверхсетчатость...

Сверхгнездность...

Для какого невиданного улова какие невиданные рыбаки выстлали Мир?.. Какие заботливые пчелы окутали бесконечными чередами своих сотов?..

"Гнездышкам” не было числа. Одни из них были заполнены. Запеча­таны неясной пеленой. Другие были свободными...

То, что устремилось сюда, к изнанке Мира, от земного трупа, улеглось, упряталось в свободное "гнездышко". Заполнило его...

И вдруг Одноног почувствовал, что теперь, именно теперь, может воспринимать Мир целиком, без изъятия, без сокрытия каких-либо его частей...

Мир был похож на кольцо. На перстень с драгоценным камнем... Мириады Вселенных вплелись в это "кольцо" - вдоль, поперек и наискось. А вместо драгоценного камня было великое содержимое того мешка, в котором - по своей воле ~ Одноног оказался.

Хвосты Вселенных, их торцовые окончания здесь встречались, перепутывались, перемешивались. При этом они содрогались и стряхивали с себя какую-то "пыль", какие-то "крошки", какие-то "лучики".

Все стряхнутое, все оброненное укладывалось в свободные "гнездышки" и запечатывалось, являя собой полнейшую информацию о собствен­ных Вселенных.

Как же назвать эту копилку информации, этот "драгоценный камень" в мировом перстне?

Как же назвать?..

Одноног почувствовал, что его желание дать имя воспринято... Встречено с благодарностью...

Ну что ж?.. Нарекаю тебя... Информой!.. Да, ты будешь Информа!..

Ибо хранишь в себе информацию. Помогаешь Миру соблюдать его Форму.

А я... Я буду твоим Богом!.. Ты хочешь иметь своего Бога?..

Одноног замер, ожидая. И вспоминая краешком сознания, на что же похожа Информа, что ему напоминает?..

Да! - был ответ. Да! Хочу! Боги рождаются здесь, во мне! Но моего Бога - только моего? - никогда не было. Он нужен. Он будет самым сильным! Ты будешь самым сильным среди Богов!..

На подсолнух! - вспомнил Одноног. Информа похожа на корзинку под­солнуха. Пусть будет подсолнух - подсолнечник! - моим цветком! Цвет­ком Нового Бога! Самого сильного!..

Только вот как назвать себя - красиво и строго - после того, как удачно нарек Информу?

Как назвать себя?..

Этого Одноног пока что не знал...

Не знал он и другого: того, что предал, оттолкнул от себя Бога-Из-Подсолнуха, решив сделать его цветок - своим...

И еще кое о чем забыл, опьяненный успехом.

Забыл, что "драгоценный камень", в который впадал Мир-Кольцо, состоял не только из Информы. Была еще другая часть - Порт Иной Мер­ности. Эта часть вбирала, втягивала Нетленные Сущности всех отжив­ших, старалась вновь направить их в круговорот Мира-Кольца.

Таким образом, Информа сохраняла, копила, берегла. Порт Иной Мерности - тратил, разбазаривал.

У него должен был появиться свой Бог...

Одноног об этом забыл, - но помнил тот, что был рядом... Бог-Из-Подсолнуха...

Он раздумывал. Он колебался.

Захватить под себя Порт Иной Мерности, а потом напасть? Или напасть немедленно?..