СКАЗКА ПРО ЛАНДЫШ

 

Ходит Лесовик по своим хоромам, приглядывает. Здоровы ли деревья, кусты, травы. Так ли птицы гнёзда вьют, звери – домики да норки строят. Все они ему – как дети. Былинку примятую жалко. Ветку надломленную – того пуще. Былинку расправит, погладит, – вновь она упруга. Ветку пальцами обхватит, подержит, – и та целёхонька. С ног сбивается. Не спит, не отдыхает. Зато в лесу – порядок. Сразу чувствуется – есть хозяин. Каждое-то местечко знает Лесовик на память. Каждое может представить, закрыв глаза.

С недавних пор стала его томить одна небольшая полянка. Прикрыта полянка кружевной тенью от берёз-подростков. Земля на ней всхолмленная, густо поросшая разнотравьем. Все, вроде, как надо. Но кажется Лесовику: не хватает чего-то.

Уж он, бывало, задержится на ней: по кругу обойдёт, коготками нос почешет, шёрстку шелковую встопорщит…

И вдруг однажды его осенило:

– Зелени-то много! – пробормотал, довольный. – И желтизны! Чего-то беленького не хватает! Чего-то ландышного!..

Он вслушивался в новое слово. В слово найденное, рождённое только что. Чистота в нём была, – это он уже заметил. Ещё – нежность, красота, лань, дыхание.

Лесовик вызвал в уме образ цветка. Вот таким он будет: плавным, льющимся. Листья изгибом. И стебель. И цветы…

Но лань тратить на превращение – жалко. Вообще, зачем лесное новое производить из лесного старого? Можно у тех, кто отделился, – людей, – брать исходный материал.

Лесовик об этом подумывал и раньше. А теперь пора выполнить задумку.

Свернулся Лесовик в гладенький шарик да и покатился: сперва по чащобе – бурелому, потом – по зверьим водопойным ходкам, потом – по человечьим ягодным тропам, а там и вовсе – по просёлочной дорожке.

Привела дорожка к деревеньке. Избы в ней добротные, свежей дранкой крыты. Хорошо устроились люди…

Они берут у леса, – лес возьмёт у них…

Чтобы перенестись, Лесовику никаких телесных движений совершать не нужно. Текучесть была тут же: поток Живого Бесформия пронизывал Вселенную. Лесовик лишь глаза пошире раскрыл, – и вот оно, голубоватое пламя. Струится, объемля всё.

Вот они Текучие Формы жителей деревни. Люди производят их, не подозревая об этом. Показывают миру свою суть, свою сокровенную устремлённость. Словно луковые чешуйки, соскальзывают с них Текучие Формы. Уплывают. И зарождаются снова.

Вот старик – деревенский колдун. Он окутан серо-синими завитками злой хитрости. Завитки складываются в фигуру, напоминающую медвежью. Старик находится как бы внутри медведя, внутри своей Текучей Формы.

Вот женщина-хлопотунья, окружённая – при взгляде Лесовика – будто перьями. Здесь и думать не надо; перья так ясно обрисовывают птицу.

Вот воин. В его Текучих Формах угадывается шакал.

Вот девушка… Что это?.. Плавные, будто льющиеся, линии… Изгибы, изгибы…

Она!.. Только она!.. Другой не найдёшь!.. Другой не нужно!..

Лесовик вернулся из Текучести. Помчался разыскивать девушку.

Торопился потому, что день клонился к вечеру. Длинные тени легли на землю. Нужно успеть до захода солнца.

Пробежал сквозь всю деревню к дому колдуна. Там были те, кого видел в Текучести. Там были и другие: плотная толпа.

Нужная девушка лежала на широкой колоде. В глазах её – страх и покорность. На ней белое льняное платье. Босые ноги свисают. И волосы её, соломенно-белые, тоже свисают до земли.

Колдун готовился принести девушку в жертву – готовился убить. Колдун стоял над девушкой, но обращён был не к ней: к высокому деревянному идолу – Перкуну. У Перкуна позолочены усы, посеребрена борода. Вместо глаз – два алых камня. Ноги чёрные – многажды мазаны кровью.

Ждущая толпа кольцом свилась вокруг идола. Жертва – дело нужное, если не ты в роли жертвы.

– Перкун грозный! Всемогущий! – выкрикивал колдун. – Прими нашу жертву! Будь милостив! Защити нас от напастей! Помоги нам!..

– Защити! Помоги! – нестройно подвыла толпа.

Колдун повернулся к девушке. Лицо его грубо размалёвано: щёки и лоб выкрашены красным, нос – начернён. В деснице тяжёлый треугольный нож, у которого – рукоять меча.

Заходящее солнце устало повалилось на кроны деревьев, и кроны промялись под ним. Ещё немного, и погибнет не просто девушка, – погибнет блестящий замысел Лесовика, и лес навсегда останется недостроенным, неполноценным. Только день, только день в запасе, от задумки до воплощения. Затем равновесие, в которое вошла задумка, чуть смещается, – и никак её больше не воплотить. Никак… Растопыренной пятерней колдун прикрыл лицо девушки, чтобы спрятать жалкие молящие глаза. Тяжёлый нож вздёрнулся к небу. Сейчас обрушится.… Убьёт…

Глядя на колдуна, Лесовик быстро бормотнул тайные слова – и стал невидимым.

Покатился, покатился. По дорожке. По людским спинам. По лохматым и лысым головам. По колоде. По безвольно распластанному телу девушки. Её чем-то опоили: запах травяной смеси исходил из каждой поры…

Лесовик подпрыгнул и вцепился в нож.

Вырвать, отбросить, чтобы успеть сделать своё…

Нет, не удалось! Лезвие как намаслено.

Нож заговорён!

Тогда Лесовик поставил защиту и устремился в Текучесть.

– Быть собою перестань! Превратись быстрее в лань! – бормотал и руками как бы перемешивал, уплотнял, как бы долепливал Текучую Форму девушки.

Тут громкий треск послышался, – будто хрустнул толстый сук.

Это нож колдуна взломал защиту и теперь крошил её, уничтожая…

Лесовик производил замену. Тяжело дыша, перемещал уплотнённую Текучую Форму на колоду, а человеческое тело выталкивал в нематериальный мир.

Люди, что стояли ближе других, закричали, ибо девушка исчезла, появилась испуганная лань. Лань на колоде не умещалась: вскидывала голову, била по воздуху копытцами.

Колдун заревел не своим голосом и опустил нож. Колода вдруг дёрнулась и вместе с ланью отскочила влево. Удар колдуна пришёлся в пустоту. Последние силы вложил Лесовик в толчок, отбросивший колоду вбок.

– Потихоньку лань дыши, – пусть родятся ландыши! – прошептал он.

И увидел, как дыхание лани изгибается, плотнеет, обретает очертания корня, стебля, цветов, листьев.… Тут нож колдуна пригвоздил его к лани, связал с обречённым животным заговорённым остриём. Лесовик перестал быть видимым. Толпа ахнула и подалась назад. Некоторые ударились в бега.

Лесовик бережно принял сотворённый ландыш. Остаточным усилием воли отправил его в лес.

Потом – умер.… Стал чёрной сухой веткой…

Колдун растоптал ветку ногами. И объявил волю Перкуна: отныне людей в жертву не приносить – только животных и растения…

Говорят, вскоре в лесу появился новый Лесовик.… Ещё говорят: та девушка сумела вернуться из Текучести. Могучие силы стали ей подвластны. Она сражалась с колдуном и победила. Но об этом другая сказка. Совсем другая…