Едва проснулся, одолела тошнота. Лодья медленно взбиралась в небо, касалась бортом, одинокого желто-серого облака – и падала, скручивая внутренности в единый болезненный узел.

Затем снова карабкалась. И снова ухала вниз.… Поднять голову невозможно. Посмотреть бы, как там Первуша и Веселяй.

Только борт лодьи.… Только облако над ним… Духи ветров, уймитесь хоть ненадолго, прошу вас! Перестаньте колебать море! Что вы ищете, скажите? Зачем изрываете холодное нутро?..

Василек напрягся. Попытался вызвать мир духов, как его учила когда-то бабуня.

Сейчас он увидит… Полупрозрачные, длинные… Сейчас он уговорит их…

Не появлялись духи.… Не было.… Сколько ни старался Василек.… Сколько ни повторял своих заклинаний…

Ну вот. Еще одного мира лишился. Еще одна часть жизни закрылась для него.

Как оборотни раньше исчезли. Так стали невидимыми духи.

Смерти нет – есть умирание. Есть нырки в «ничто», подобные тем, какие он совершил. Сколько их у каждого? Сколько их у него до окончательного погружения в сон, в бесформие, в безмыслие?..

Василек застонал – дурнота особенно мучительно подкатила к горлу.

Может, матушка услышит? Может, недалеко они от Земли?

Матушка, милая! Ты любила меня бескорыстно, ничего не требуя, ничем не угрожая. Помоги мне избавиться от муки! Приведи меня к берегу желанному! Прекрати нескончаемую пытку! Я всех вас помню – и батюшку, и бабуню, и деда Ивана! Но ты одна можешь выбираться из сердца Земли! Ты - самая родная! Поэтому зову тебя! Помоги мне!..

Ах, как долго ждал Василек .… Ах, как неотвратимо качалась лодья…

Потом вспомнил, что ведь сердце-то Земли ныне затворено. И от огорчения, от слабости впал в полудрему. Лежал, легкий, будто бестелесный, и неведомые ветры загоняли в его голову непривычные мысли, и мысли плыли, как неторопливые широкобортые лодьи…

Ему представилось, что человек не таков, каким понимает себя. Каждый состоит как бы из трех людей: человек–тело, человек-дух и человек-посланник между ними. Каждый рождается в трех мирах сразу (разве ему, Васильку, это не знакомо!): тело – в мире земном, посланник – в мире воздушном, дух – в мире космическом.

Тело, покуда живо, - желает, чувствует, мыслит. И насыщает свой Космический дух тем, что успело испытать и понять. Посланник, будто княжеский летописец, размножает откровения тела, отсылая их не только человеку-духу, но и в сферу Воли и Ведовства, хранящую все, что случилось на Земле.

Тело и Дух – слишком разные, они не могут общаться напрямую. Для того и нужен Посланник, чтобы их соединить. Ибо в нем, в Посланнике, перемешаны свойства телесные и духовные.

Тело умирает первым и распадается безвозвратно. Посланник живет дольше – за счет двойственной породы. И только Дух рождается для жизни вечной. Освобожденный от Тела и Посланника, он получает возможность безграничных перемещений во временах и пространствах.

Быть может, человек-дух – только он! – и есть подлинный человек? А Тело и Посланник – подготовка, предвестие жизни истинной?

Как тут не вспомянуть батюшку с его богом – Творящим Духом…

Василек застонал и удивился тому, что у него громко получилось. Крупная рыба плеснула – совсем близко, возле самого борта. Васильку захотелось ее увидеть. Вдруг он сможет до нее дотянуться, как-нибудь ухватиться за нее.

Волны часто стучали, будто прямо в висок. Рыба, рыба, прохладная, длинная, где же ты? Приди, выпрыгни, обвейся вокруг моего лба.

Василек поднял руку, потянулся к борту. Чтобы вцепиться, чтобы себя посадить. Рука дотянулась до солнца – медно-красного, раскаленного – и вздрогнула как наткнулась на него.

Васильку представилось, что, став человеком-духом, отбросив немощное ныне тело, он так же светоносно парит в пространстве, как этот круглобокий костер.

Нет, не он один. А многие-многие-многие, что отжили свой земной срок. Телесные люди сильнее, когда они соединяются, образуют войско. Люди-духи сильнее, когда они сливаются, располагаясь в одном и том же пространстве, образуя невиданную общность. Если телесные люди жили среди добрых слов и мыслей, движимые, в основном, силой белого света, им легче затем войти в межзвездную общность. Избыток белого света помогает людям быть в единстве. Чем дальше в прошлое, тем больше там избыток белого света. Благодаря Солнцу люди-духи и преодолевают былую разобщенность телесных людей, порождают новое вселенское содружество. То есть, происходит «космическое дозревание» людей-духов до полного единства.

Возможно, это единство образуется не в нашем времени – не в привычном его пространстве, его строении.

Содружество, общность разумней, добротней, красивей, чем разобщенность. Разделенное существование людей-духов может вносить сумятицу, помехи в силовой узор Космоса. Вселенная неизбежно должна самоперестраиваться так, чтобы облегчалось образование новой общности.

Объединенность людей-духов – еще один барьер – самый высокий! – между Прошлым и Настоящим.

Возможно, телесное человечество затем и живет, чтобы в конце его пути появилась Межзвездная Общность.

Новая Общность – это Бог, Творящий Дух, Человек Вселенский. Она может выступить образующим, сотворяющим началом иных Времен и Пространств. Может зажигать и гасить звезды, делать, располагать и разрушать планеты, засевать их семенами Жизни.

Может, уйдя в иной Космос, в иное Время, распадаться на составляющих людей-духов – чтобы они могли получить новое телесное воплощение…

Василек разнял веки. Прищурясь, глянул на солнце.

Вот они, волны черного света, черной силы, плывут потихоньку между белыми. Очередность у них не строгая – то и дело нарушается. Проскакивают вереницей белые волны, и взгляду их трудно разделять. Затем черные зачастят, и непонятно, почему день сразу не превращается в ночь.

Тошнота прошла. Ее сменила необычная легкость. Пушинкой ощущал себя Василек и радовался, что нет ветра. Хотя, если бы сильный порыв, глядишь, и донесло бы его до земли…

Почему зачастили черные волны? Почему больше стало черного света? Не его ли мысли тому причиной? Как мысли и слова влияют на мир?..

Василек расслабился до того, что совсем не чувствовал тела. И лодьи под ним словно не было.

Не отжил ли он в очередной раз? Не человеком ли духом стал?..

Вот что-то изменилось в мире, и от этого изменилось что-то в его голове: возникла мысль. Формы внутреннего мира исказились и, в свой черед, исказили тесно связанные с ними формы внешнего мира. Одновременно с этим искаженьем возникли другие, поскольку число воздействий на мир велико. В чем-то проявилось общее изменение мира – как итог всех воздействий на него в данный миг. Внутренний мир – в ответ на изменение мира внешнего – снова, еще больше, исказился…

Мысли приводят ко все большему искажению мира внешнего и внутреннего – по сравнению с каким-то их, миров, первоначальным, воображаемым, строением.

Но человек существует не один. Мыслит множество миров и народов. Искажения внешнего мира, ими вызываемые, уравновешивают друг друга. Так что целостное всечеловеческое мышление лишь потрясает мир, колеблет возле некоторого постоянства, но не разрушает – нет, не разрушает, как показалось было поначалу…

Хотя, видимо, от «первоначального» строения мир отошел достаточно далеко. Если уж появится человек с его мыслями, он будет занят, в основном, одним: приспосабливать, приспосабливать, приспосабливать мир к себе.

Воля человека – злая воля по отношению к Вселенной. Человек слеп и глух во вне себя, разумен и цепок во внутрь себя. Человек – и все живое – стараются высосать из мира то, что нужно для самоподдержания, и отдать миру только отходы. Само живое свою волю воспринимает как добрую, поскольку ее направленность – к сохранению, совершенствованию, возрождению себя.

Живое разлаживает Вселенную, лишает ее права на естественный порядок, стремится подмять ее под себя, подчинить себе, обеднить, обессилить.

В возбуждении живой воли участвуют белый и черный свет солнца. Белый свет поддерживает интересы, направленные во внутрь, ибо они созидательны. Черный свет поддерживает интересы, направленные во вне, ибо они разрушительны.

Но если нет злой и доброй воли в чистом виде, может быть, белый и черный свет тоже не существуют по отдельности? Может быть, то, что Васильку привиделось как черный свет, на самом деле есть временное ослабление света белого?..

Василек шевельнулся, потому что ветер, как холодная извилистая змея, быстро прополз по разгоряченному лбу и сбил мысли…

Что-то тут не так. Любой человек подтвердит, что есть Добро и Зло. А значит, есть добрая и злая воля. Отказываться от одной в пользу другой или сводить одну к другой было бы непростительной ошибкой…

Василек поднял обе руки, словно с мольбой, к небу. И вдруг явственно увидел, что ладони, обращенные друг к дружке, светятся. Слабое зеленоватое мерцание исходит от них. Да не такое уж и слабое, коли заметно при солнечном свете…

Он рассматривал свои руки, то приближая к самым глазам, то удаляя. Рассматривал, как величайшее чудо. Любовно, с трепетом восторга, чувствуя прилив неведомых сил.

Мелкие зеленые посверки словно кипели под кожей, словно стремились вырваться из глубины ладоней.

Василек напрягся и вызвал видение «нитяного» мира. Замер перед явленной красотой, боясь шелохнуться.

Он увидел, что все «нити», образующие очертания ладоней (обычно они выглядели беспорядочно скомканными) теперь выпрямились, легли ровными, - одна к одной, - чуть волнистыми прядками. Сквозь прядки просачивалась голубоватая жидкость - словно смачивая их. Окутав на миг свою прядку, жидкость вспыхивала холодным изумрудным пламенем, превращалась в рой зеленоватых разлетающихся искр. Не успевали они отдалиться, - новая жидкость выступала изнутри «нитей»…

Завораживая, чередовались вспышки. Завораживая, роились искры-звездочки…

Василек оцепенело созерцал, и новые мысли – самостоятельно, без его участия – появлялись в его голове.

Сейчас он впервые постиг, что человек светоносен, как Солнце. И вдруг Светозарыня ему вспомнилась, и то, как матушка ее сменила. Может быть, не из богов была Светозарыня (как и матушка родимая), а из обычных женщин?..

Подумалось, что не слова и мысли правят миром, не солнечные светы – черный и белый. Не только они…

Свет человека, свет человечества также участвует, пусть в ком-то он еле теплится, в ком-то горит ровно и несильно. Есть ведь и такие, как матушка. Равные солнцу по силе. А может, превосходящие…

Но свет человека не сам себя рождает. Он зависит от Доброй и Злой воли. Воля - та или иная – может быть облечена в слова, может оставаться и неосознанной.

Злая воля стремится изъять белый свет из всеобщего расклада – употребляет его на собственное бытие, на собственное поддержание.

Добрая воля употребляет черный свет, ибо направлена во вне, саморазрушительна.

Человек, действительно, разлаживает мир, вносит в него беспорядок. Вернее, не сам человек – его Добрая воля. Не заботясь о своей сохранности, уничтожая себя, она пытается воплотить свои благие намерения, пытается переделать перестроить явь.

Однако, поддерживать порядок во Вселенной дано только богам – не людям. Ибо лишь боги ведают начала и концы происходящего.

Человек, желая – из добрых побуждений – вмешаться, устроить что-то по-своему, всегда вредит, портит, ухудшает…

Он, Василек , - человек. Он – храбр. Он только и делает, что вмешивается, воюет, пытается защитить справедливость.

Неужели не прав был? Неужели не дано людям понимать, где, правда, и за что нужно бороться? Неужели добрая воля – плоха, злая – хороша?..

Да нет же, нет же, нет. Добрая воля остается доброй, злая – злой, к чему бы они там ни приводили.

Действие, свершение – вот что искажает волю. То, что Василек считал всегда главной своей доблестью. То, что – как сейчас ему открылось – легче всего: махать руками, уродовать мир себе в угоду.

Мудрость не в том, чтобы вырываться вперед, верховодить. Мудрость – быть, как дерево, как олень, как лесной гриб, - естественным, своим на земле. Неделание, невмешательство, невыделение себя…

Но как это сложно! Как долго он шел к осознанию этого!..

Небольшое волокнистое облако натянулось на солнце. Будто божественный Свет захотел вздремнуть и позволил укутать себя ненадолго.

Тут же повеяло прохладой, и Василек почувствовал прилив сил. Он приподнял голову до уровня борта и глянул вправо – вдоль невесомой голубой морщинистой глади.

Мелкие волны катились к нему. Будто чьи-то ладони тянулись из-под воды, вздымая кончиками пальцев блистающие гряды.

Небо впечатывалось в волны, в их светлые груди, в их макушки, - но соскальзывало с их темных спин. Морские волны, так же, как солнечная сила, состояли из белой и черной частей…

Но не это сейчас поразило Василька . Он увидел далеко-далеко впереди черную, окутанную туманом, поперечную неподвижную полоску, нарушающую слаженность бескрайнего легкого зыбления.

Медленно-медленно, удручающе медленно, раздражающе медленно, лодью несло туда – к земле, замеченной Васильком . Прямиком туда – к завершению пути, к неподвижности под ногами, к еде и питью, крову над головой, оживлению Первуши и Веселяя.… Ложиться больше не хотелось. Василек сел прямо, вцепился правой рукой в борт, левой оперся о скамью. Чтобы скоротать время, думал о том, что приходило на ум…

О том, что же такое «воля»? Не добрая, не злая - просто воля…

Возможности внутренних сил? Вызовешь их, силы эти, соберешь, напряжешь – они твои. Не сумеешь напрячься - не достигнешь ничего.

Нет, пожалуй, не просто возможности… Направленность внутренних сил.… Как ветер сейчас потихоньку подталкивает лодью, так воля – внутренний ветер в человеке, несущий желанья и помыслы.… Куда?.. К кому?..

Да к жизни или к смерти, конечно.… Ведь ты же выяснил, что добрая воля гибельна для человека, подталкивает его к саморазрушению. А злая воля помогает сохранить себя…

Говоря по-другому, добрая воля порождается высокой насыщенностью внутренних сил человека. Злая воля возникает из бедности, слабости внутренних сил…

Злая воля (во вне) – поглощение белой силы, испускание черной.

Добрая воля (во вне) – испускание белой силы, поглощение – черной…

Жизнь, чтобы сохраниться в своей телесности выделяет силу разрушения, распада, гибели.

Тем нужнее Сфера Воли и Ведовства. Она – как панцирь, как стена крепостная между землянами и Вселенной. Она спасает жизнь тварную от воинственности Космоса, а Космос – от силовой устремленности жизни…

В Сфере Воли и Ведовства – только в ней! - формируется человек истинный: Человек-дух. Две предыдущих формы: Человек-тело и Человек-посланник – не могут считаться подлинными, поскольку они смертны.

Все впечатления человека-тела, понятые и не понятые им самим, впечатываются в Сферу Воли и Ведовства. Человек-посланник, прилипая к отпечаткам частичками, из которых он состоит, - как бы повторяет их. Повторяет, чтобы донести – в себе и на себе – до Человека-духа.

Получается такая цепочка. Человек-тело пропускает через свое восприятие грубую, тяжелую, но полную страстей и красок земную жизнь. Чем ярче он прожил, чем больше передумал и перечувствовал, тем сильнее сделал Сферу Воли и Ведовства, тем больше ее насытил, тем заметнее оставил в ней след.

Изменчивый Человек-посланник, повторяя все то новое, что появляется в Сфере Воли и Ведовства от «своего» тела, доставляет сведения Человеку-духу, Посланник – словно колодезное ведро, которым Дух зачерпывает живительную водицу…

А сам Дух… Пытаться его представить – и радостно, и досадно. Величав он и могуществен – куда там храбру! Но он – это не ты, Василек , не ты; хотя он и полон тобой, и оживает, благодаря тебе.

Хотя, может, он и есть настоящий ты? Может, лишь став Человеком-духом, ты только и родишься по-настоящему?..

Старые батюшкины мысли вдруг снова пришли на ум – аукнулись издалека, укололи. Снова, как некогда, поразило Василька то, что никак ему не оторваться от батюшки! Заходит по-своему, переиначивает, но опять и опять по кругу – возвращается к «творящему духу». И то, что для него – сейчас вот, здесь вот – батюшкин бог слился с человеком, вовсе не говорит о том, что батюшка неправ…

Лодью, вроде бы, стало качать сильнее. И волны звучнее, громче плещут в борта.

Василек оторвался от своих раздумий, глянул и улыбнулся.

Земля была совсем близко – надвинулась, наползла, как драконье бесконечное тулово…