У Детинца бьыли все. Василёк переправил сюда артельщиков с побережья. Светлановы отроки созвали русиничей.

Толпа замесилась густая. До самых стен Детинца достигла. Взрослые стояли вперемешку с детьми. Те и другие вооружены. Лица у тех и других серьёзны, безулыбчивы…

Только Светлан отсутствовал – остался в своём подземелье. Передал, что Бессон его заменит, а ему, царю, негоже быть на глазах…

Веселяй был в толпе, слушал её шум, гомон. Казалось ему, что прибыл после долгого путешествия. Удивлялся, что напрочь отвык от Селища и Городища. К морю тянуло…

Стоило закрыть глаза, и накатывали волны, отливая металлическим блеском. Ветер оставлял на губах солоноватый привкус. От распахнутости пространства, от обилия голубизны перехватывало горло, петь хотелось…

- Бессона! Пусть Бессон говорит! – кричали в толпе.

- Веселяя! – пискнул один чей–то неуверенный голос.

Веселяй поморщился. Даже мысли о собственном былом верховодстве были неприятны. Как его глупо выпихнули тогда на власть русиничи! Как он глупо согласился!..

- Бессона!

- Пусть говорит!

- Что случилось?

- Что делать надо?..

Бессон вышел из толпы, оглядывался спокойно, нащупывал глазами знакомые лица. Не таким он был раньше – когда зверствовал, когда творил скорые расправы. Что– то с ним произошло. Что–то изменило его…

- Тяжкая напасть. Враги страшные, - Бессон говорить начал, и волны тишины побежали по толпе. – Темь–страна захватить нас хочет. Под пятой держать. Нас меньше. Наша выручка: закалка да смекалка. На авось такого врага не одолеешь. Я предлагаю не сбиваться в воинство, а наоборот – рассеяться на мелкие отряды. Враги в лесу завязнут, а мы – спереди, сзади, с боков – на них. Притаись, над собой пропусти – ударь в спину. Обойди, нацелься – ударь в плечо… Вспомните наши старые боевые присказки. Они ещё пригодятся… «За правое дело стой смело…Бей по врагу на каждом шагу!.. Видишь врага – не жалей батога! Если враг уносит ноги, отрезай ему дороги!»..

Бессон замолк, но уходить не собирался, - ноги пошире расставил.

- А может, замириться с ними? – взмыл чей–то голос – Властителей много было, народ – один.

- Пусть Корчун будет вместо Светлана! – поддержал другой горластый.

- Это кто? – спросил Бессон. – Шибалка с Ядрейкой? Вот мы вас и отправим замиряться! Пойдёте послами от нас?..

- А что!.. Мы непрочь!.. – согласились крикуны.

- Вот и ладно! – сказал Бессон. – Ответим для начала миром на их войну… Что ещё молвить хотите? Как размыслить?..

- Давайте плоты сколотим! В море уйдём! – крикнул Веселяй. – Тут мы пришельцы! Надо Русинию искать! Родину!..

- Правильно! – поддержали голоса.

- В море!

- На плотах!

- Могу понять! – сказал Бессон. – Но никогда не одобрю! Море не шутит. Для него лодьи нужны.

- Так вы ж строите! – крикнул кто–то.

- Одну лодью смогли! Да и ту – слуги бабки Языги научили!

- Правду бают, что бабка нас предала? – спросили из толпы

- Да. Переметнулась.

- Кто ещё скажет?..

- Пусть отроки не цепляются!

- Пусть не учат, как жить!

- Тогда будем воевать!

- Пусть идут к нам под начало!..

- Взрослым без присмотра нельзя!

- Взрослые без нас погибнут! – зазвенели протестующие детские голоса.

- Только дети могут всё на свете!

- Взрослые будут в своих отрядах, - решил Бессон, - отроки – в своих… Кто еще скажет?..

- Надо лес уберечь! Надо защитить лес! – выпалил Василёк. – Только потом уходить можно!..

- Правильно!

- Хорошо!..

- Моё мнение, - сказал Бессон, - родину в себе надо иметь, а не искать за морями…

- Правильно!

- Хорошо!..

- Ладно!..

- Бог Тугарин поможет нам! – сказал кто–то мрачно и вдохновенно. – Давайте ему помолимся!..

- Тугарин–бог, могучий, зоркий, помоги нам! – с готовностью затянул неокрепший басок.

- Не верим в Тугарина! – перебили детские голоса.

- Не хотим про него слышать!

- Наш царь и бог – Светлан!

- Помолимся Светлану!

- Славься, Светлан, озаряющий мир!

- Только дети могут всё на свете!

- Охрани и помилуй нас, бог Тугарин!

- Да при Тугарине…

- А при Светлане…

- При Бессоне тоже..

- И при Веселяе…

- А вот при Васильке бы…

У Веселяя голова заболела от беспорядочных криков. Они были неприятны – потому что не могли сложиться в песню. А песня – для предстоящих кровавых схваток и суровых испытаний – нужна была на этом бурливом сходе…

Сторонники Тугарина что–то ему напомнили. Веселяй попятился, выбрался из толпы. Он попробует помочь им всем, покуда голосят без толку. Он их, может быть, спасёт и от схваток, и от испытаний…

Детинец был пуст. Нараспашку двери. Стража была там, снаружи.

Ну и вояки! Неужели Светлан внизу один–оденёшенек?..

Веселяй проверять не стал. Добрался до знакомой горенки, про которую кстати вспомнил…Огляделся…

Сундуки стоят друг на дружке. Так он их когда–то поставил, и никто с тех пор не потревожил. Три сундука у одной стены, три – у другой. Один – в том круге, что посреди горницы выдолблен в полу.

Да, не тянет русиничей к писаным тайнам…

Веселяй вошёл в круг, поднял тяжёлую крышку, присел, вдохнул запахи пыли, кожи, плесени. Они существовали по отдельности, и они же, смешиваясь, давали новый запах – зовущий, волнующий, пьянящий.

Веселяй взял верхнюю книгу. Подержал на весу. Погладил чёрную кожу, которой книга была обтянута.

Открыл обложную доску.

Страница потянула его в себя – в другой мир, в явь другую. Страница была, как ломкая пелена тёплого воздуха над костром. Буквы проступали сквозь неё, как отдельные черты чего–то большого, сложного, небывалого. Может быть, огромного дома? Хотя зачем он такой нужен…

Страница ждала…Именно это ожидание вспомнилось Веселяю на площади возле Детинца…Не может оно быть напрасным…

Помнится, раньше, когда был властителем, он испугался жадного ожидания живой страницы. Что она предлагала? Что обещала?..

И только теперь сообразил, что в ней могла таиться помощь, поддержка иного мира. Если вызвать, попросить, - неужели не ответит?..

Он стал читать вслух, не пропуская ни единого слова.

- Такато ато, сораре аре коримо имо кубуру уру…

Слов было много, и в горле пересохло, пока добрался до конца страницы.

Что–то со зрением сотворилось, и буквы он видел нечётко.

Двинул книгу вперёд. Вроде, стало пояснее, не так расплывчато.

Двинул ещё…Вот… В центре круга надо встать…Любая буковка тогда свежа, выпукла. Будто вырезана только что из еловой древесины…

Он опустил крышку сундука. Взобрался на неё. Иначе нельзя в центре круга поместиться. Разве что сдвинуть тяжёлую кладь…

Теперь словно в спину ему смотрел кто–то. Словно просил о чём–то, ему известном.

Он догадался, что нужно сделать. Повернулся в ту сторону, стоя на сундуке. И снова начал читать ждущую страницу…

- Токато ато, сораре, аре…

И сразу почувствовал облегчение. Да, он правильно понял. Именно так надо поступать…

Потом повернулся в третью…В четвёртую сторону…

И вдруг страница исчезла…Она открылась, наполнилась глубиной… Стала дверью в иной мир…

Буквы отступили. Слились с очертаниями большого – длинного и высокого дома.

Веселяй смотрел, испытывая неловкость.

- Помощи прошу! – сказал неуверенно. – Помогите в нашей беде!..

Из дома вытягивались - десяток за десятком – толпы мускулистых, обнаженных до пояса, одетых в порты, обутых в лапти, людей с непривычными безротыми лицами.

Ещё дальше были другие дома, похожие на первый – вернее, ближний – как две капли воды. И оттуда вытягивалась бесконечная череда безротых.

Они тесно – плечом к плечу – шли по широкой дороге. На лицах – бодрые ухмылки. Хотя, может, Веселяй и ошибался. Может, это были гримасы ненависти, а не бодрости. Поди–ка пойми по лицу, когда на нём нет рта… В каком–то месте дороги, ничем не примечательном, шедшие – вдруг взмывали круто вверх и пропадали в кудрявом чёрном облаке.

Странная удивительная картина. Никогда раньше Веселяй, простой русинич, таких людей не видел. Такое разве что сам Тугарин мог узреть.

Едва произнёс Веселяй свои слова, на них откликнулись.

Но не так и не те, от кого он ожидал…

Безротые не остановились. Ни один из них не повернул головы. Лились и лились полноводным потоком…

Зато из–под крыши ближнего дома стремительно стали выбиваться жёлтые короткие дымки. Прямые, изогнутые, свитые в завиток, они полетели к Веселяю. К той двери, которую Веселяй приоткрыл.

Уже при подлёте, совсем близко, они принимали форму жёлтых человечков: руки – ноги, тулово, кругляшок головы без единой дырки.

Человечки неслись на Веселяя, выставив кулачки. Они хотели ворваться к нему, выйти в его мир. Так помощь не предлагают. Злую силу вызвал Веселяй. Не ту книгу взял…

Веселяй оттолкнул первых. Они отлетели, ударились о наступающих, закружились

Но их подперла новая волна – остановила, поделилась своим напором.

Подкреплённые свежими силами, человечки снова ринулись вперёд, бурля, как вода, кипящая в котле.

Веселяй их отталкивал, шлёпал ладонями, кулаками, уминал, как пушную рухлядь в коробе. Но они лезли и лезли… Скользкие, будто смазаны маслом. Пёрли, как тесто из квашни.

Веселяй умаялся, разгорячился, употел. Веселяй почувствовал бессилие, обиду. Как же так! Он же добра хотел!..

Один, другой человечек прорвались – пролетели, злорадно хохоча, мимо Веселяя. Чтобы их поймать, нужно было оторвать руки от живой страницы. Нельзя их было поймать…

Силы уходили, усталость напирала. Чем бы, чем бы их прихлопнуть вместо ладоней?..

Да вот же – как он глуп! – тяжёлая доска, обтянутая чёрной кожей. Книжная обложка…

Веселяй, не пуская одной рукой, перекинул доску на прежнее место. Придавил…

Под обложкой бурлило, дёргалось. Но держать теперь было легче: справлялся только левой или правой.

Веселяй снял книгу с сундука, положил на полу ступил на неё ногами.

Поспешно вытащил все Кинги. Составил из них стопу.

«Закрыть» страницу, сделать её обычной он не сможет – не знает как…

Веселяй уложил колдовскую книгу из–под ног своих на дно сундука. Сверху придавил другими книгами, закрыл сундук.

Для верности нарушил пирамиду у одной стены. Сбросил с неё верхний сундук.

Долго выкладывал из него книги – очень устал. Долго затаскивал пустой сундук на тот, что в центре круга. Долго загружал книги на старые места…

Отдыхал – привалился спиной к двум сундукам в центре круга. То ли нижний сундук и впрямь подрагивал. То ли подрагивала спина Веселяя от работы сердца…

Когда вернулся на площадь перед парадным крыльцом Детинца, русиничи толпились вокруг двух трупов – Шибалки и Перемяки. Василёк ему рассказал, как погибли артельщики.

Было так. Прилетели два жёлтых дымка. Втянулись Перемяке да Шибалке во рты.

Мужики обезумели. Выхватили мечи, набросились друг на друга…