Волк встал возле бабкиной избушки. Шевельнул половинкой уха под кровяной корочкой.

- Не больно тебе? – спросил Василек.

Волк не ответил – стал маленьким волчонком и свалился в траву ногами кверху, заскулил умильно. Василек потрепал его по животу, поросшему белой шерстью.

- Один раз оживил Бессона, второй – не дали, - поделился печалью. – Пойду похороню, пока бабки нет!..

Привычно взобрался по лесине, ногой толканул дверь.

И… носом к носу столкнулся с бабкой Языгой. Та пальцы вытянула, будто когти, - на горло Васильково нацелилась. Да одумалась, убрала руки.

- Ты что ли брата утащил? – спросила с интересом.

- Хоронить его приехал… Думал, тебя нет…

- Брат мой, а ум у него свой… Лесовик его!.. Сова на ловлю, воробей под кровлю… У, проклятый!..

Бабка зубами заскрежетала, давешнее безумие проглянуло в лице.

- Противная ты!.. – сказал Василек. – Отдай Бессона!..

- Это я противная? – возмутилась бабка Языга. – Да у меня голова с поклоном, язык с приговором, ноги с подходом, руки с подносом! Вот какая!.. А брата Лесовик взял!..

- Лисий хвост и волчий рот! – сказал Василек. – К худой роже да нос долгий!..

- Дразнишь? – спросила бабка Языга, бородавки зашевелились на ее лице, стали подниматься, как змеи. – Личико беленько, да разума маленько… Легко тебе за готовым хлебом на полатях спать…

Она вдруг заныла, загундосила, из глаз полились мутные слезы.

Причитая, села на пол возле ног Василька, уткнулась лицом в острые колени.

- Дурак спит, а счастье у него в головах лежит. А ты и не дура,

да без доли. Идешь в лаптях, а след босиком. Глядишь вдоль, а живешь поперек… Не зло я замышляла, Василечек! Юность хотела для себя добыть. Думала, омолодит меня живая вода-а…

Качалась бабка, шмыгала носом, разжалобить хотела.

- Мы же, кикиморы, все такие. Урождаемся так. Щас тебя нет – щас ты есть, безобразна да стара. Как пузыри при дожде…

- Кабы да горох не зарос, он бы тын перерос. Дай коня, бабка!

- Отслужи – потом проси. Или подружись, а?.. Всем служба нужна – дружбой бабкиной брезгуют…

- С Тугарином дружи, бабка! Он тебе ровня! Говори, чем коня заслужить-отработать?

- А ведь я тебя жалела, Василечек! Силушку твою берегла! Водички тебе не той дала, что просил. Помнишь, мертвой хотел водички?

- Ну!

- Я ведь обычной тебе дала, колодезной. Мертвую воду пьют в невзгоду. А я тебе невзгод не хотела…

- Ну так тащи сейчас! Да мертвую, слышь! Чужой силы не надобно!

- А нет ее больше, Василечек, мертвой-то водички! Нешто может она без живой! Живая пропала – и мертвой не стало!..

- Ну и ведьма ты, бабка Языга! Лапти сплела да и схоронила. А мне что, век себя стесняться? Не своей силой побеждать?..

- Не ведьма я – кикимора, - грустно напомнила бабка Языга. – Возьми глаза в зубы. А победить ли, сгинуть ли, не ты решишь, - случай.

- Коня-то мне дашь ли?

- Глупый ты еще, Василечек! Сколь бы я тебя научить могла! Всякая сила, что в тебе, - твоя сила. И сила друзей, любимых людей – тоже твоя. Не стесняются ее…

- И комар лошадь повалит, когда медведь пособит. Ага?..

- Не любо – не бери, а молвить не мешай. Запомни поучение. Не всякому верь, что слышишь. Не всего желай, что видишь. Не все говори, что знаешь. Не все делай, что можешь…

Бабка сказала и расчувствовалась. Высохшие было глаза вновь наполнились влагой.

- Да что с тобой, бабка Языга! – испугался Василек. – Я про коня, а ты – про меня.

- Не у дел я осталась без мертвой водички! Не нужна-а…

- А коня-то мне дашь или нет?

- Ах ты, бес! Пожалеть себя не даст! – бабка Языга вскочила, глянула свирепо да притопнула от злости. – Ну, пойдем коли так!

Только помни: времена шатки, береги шапки!..

Вмиг на земле оказались, вмиг в лес углубились. Василек оглянулся – тут ли волк? Тут, не отстает, лобастый…

Бабка Языга мчалась впереди – как летела. Только ветки хлестали.

Василек едва успевал их перехватывать да увертываться.

Неожиданно выскочили на берег озера. Василек уже приноровился к мешанине стволов, листьев, хвои. И вдруг – тишина, раздолье, ветерок. Мелкие волны беспомощно хлюпают. Камыши важно кланяются, поздороваться хотят. На дне – застывшие песчаные волны. Солнечная сетка лежит на них – затейливо свита, искусно. Солнышко пошевеливает ее – рыбки дожидается. А рыбка вот она – сверк! сверк! – сквозь ячеи. Блескучие рыбьи тела летают, как стрелы…

Василек загляделся, размяк.

Бабка Языга заметила, ухмыльнулась, рот перекосила.

- Ну, разиня растяпе в рот заехал. Не туда смотри!..

В бок Василька ткнула, пальцем скрюченным указала, куда смотреть.

Далеко был остров – посередке озера, не подступишься посуху.

Травы на нем тучными цветами изукрашены. Сосны невысокие редко стоят.

А между соснами кони пасутся. Груди сильные, кожа гладкая, ноги стройные, в гривах ветры запутались, хвосты что реки льются. До чего же ладные звери, красивые до чего! И ведь были такие у русиничей, были, - от батюшки слышал Василек. Зачем их извели? Кому помешали гордые красавцы? Какому нечистому духу?..

- Отдай одного, бабка Языга! – страстно вырвалось у Василька. – Отслужу, не забуду!..

- Попробуй, возьми! Смелым да дуракам – счастье в руки!..

Бабка Языга отвернулась, ногой стала ковырять песок. Сама краем глаза следила, что будет.

Василек свистнул негромко – подозвал волка. Тот еще в лесу стал большим – предчувствовал службу.

- Допрыгнешь до острова? – спросил Василек.

- Я-то допрыгну, да ты не спеши! Что-то не так… Подвох чую…

- Какой там подвох!.. Спину подставляй!..

- Погоди!.. Кинь что-нибудь в воду… Камень или ветку…

Василек оглянулся. Камней увесистых не было. К опушке возвращаться не хотелось.

Нагнулся он да нагреб горсть песка и мелких камешков.

- Годится ли? – спросил у волка.

- Давай!.. – разрешил тот.

Бабка Языга дернулась, будто что-то сказать собралась. Но промолчала – сохранила безразличный вид.

Василек замахнулся да швырнул – подальше постарался. Проследил глазами – почти до самого острова забросил. Хотел повернуться к волку, сказать что-то с насмешкой – но не успел.

Едва камешки щелкнули по воде и песок сыпанулся, - озеро вспыхнуло, все, разом. Огненная стена до небес поднялась, в круг замкнулась. Гул раздался, будто все звери разом зарычали. Ветер, откуда ни возьмись, бросился на огонь, - сокрушить, опрокинуть. Но не совладал – ожегся, ударился, упал на Василька и волка, уполз в лес, оглушенный.

Вода закровенела, закипела. Какие-то страшные тени промелькнули под ней. Червяки с человечьими лицами…

Миг-другой это длилось… Огонь оторвался от воды, дожег сам себя, исчез в вышине, не оставив ни дыма, ни пепла. Вода просветлела. Снова солнечная сетка пошевеливалась на дне. Снова рыбки посверкивали…

Кони гуляли по острову, пощипывали траву. То один, то другой поднимали голову да посматривали ревниво на остальных….

Ну и ну!.. Василек вдруг заметил, что держит руку вытянутой вперед, с растопыренными пальцами. Так она замерла после броска…

Василек опустил руку, глянул мельком на бабку Языгу.

- Что, пальцы торчат, работать мешают? – спросила та ехидно.

- А если я ворона позову? Перенеси, де, меня на остров!.. – подумал Василек вслух.

- Ни птица не пролетит, ни рыба не проплывет, ни зверь не прорыскает!.. – бабка Языга кивнула на волка.

- Как же добыть коня твоего?

- Как?.. – взвизгнула бабка. – Сейчас поведаю!..

Она вразвалочку подошла к Васильку. Поманила пальцем – нагнись.

Взяла Василька за ухо и, обдавая смрадным дыханием, зашептала, посипывая.

- За живую воду, Василечек! Только за живую воду отдам!..

- Так нет же ее, высохла!

- Тут нет, изничтожили. Но где-то ведь есть! Как же без живой воды на свете!..

- Да и не молодит она тебя. Ты же пила…

- Тут главный секрет… Вызнала недавно. Тугарин проговорился…

Бабка отстранилась, все еще держа Василька за ухо. Задумалась надолго.

- Не нужны мне твои секреты! Дай встать!..

- Мои секреты тебе и впрямь не нужны. Поэтому скажу… Если веточку сон-дерева сломить да живой водой на нее брызнуть, да заветное желание тут же вымолвить – сразу оно исполнится. Понял? А если без живой воды, все сделается на половину, не до конца…

- А если самому?

- Что «самому»? Как «самому»?

- Ну, самому все сделать! Без дерева, без воды…

Бабка Языга глядела на Василька, не понимая. Бородавки задумчиво поникли. Волосинки в ушах тоже поникли. До того бабка Языга озадачилась.

Даже ухо Василька держать забыла – разжала цепкие пальцы. Василек выпрямился, ждал терпеливо…

Бабка Языга хрюкнула раз-другой. Присев, хлопнула себя по тощим ляжкам. Звук получился хлипкий, неубедительный.

- Сам-то всю жизнь за одним желанием проходишь! За одним! А ведь их много! И от каждого бы откусить! По плечу, не по плечу–то и это я хочу!..

- Прощай, бабка! – Василек вскочил волку на спину. – Без коня не останусь! На себя надеюсь! А вам бы дерево волшебное да перстень Корчунов!..

- Ты видел его? – вскрикнула бабка Языга.

Василек не ответил – скакнул на волке в сторону от горючего озера….