Проза
 

“Лишённые родины”
Книга ПЕРВАЯ:
ЮНЫЙ ХРАБР

ТРЕТЬЯ ГЛАВА

Дед Иван ходил возле печи, слегка подпрыгивая, - такая была походка. Подвижная кадыкастая шея, задиристый взгляд – петух, да и только! Голова то и дело взметывалась - утыкалась глазами в полати, в соломенные вихры спящего мальца.

Ишь ты, внучок объявился! Не друг ли напарник будет в озорствах-забавах! Да что в плечах-то разметлив, в руках-то ухватлив, в ногах-то упорист! Испытанный боец дед Иван, - сразу оценил...

Ах, Василиса, ах баба настырная! Меч бы ей в руки - любого одолеет. Матушка Василиса...

Что-то она поглядывает сердито. Неужто и его погонит? Его - старшего? Не посмеет она...

- Уйди, прошу тебя, дед Иван! Мешаешь!..

Ну вот, посмела. Бой-баба! Дед хмыкнул гневно, плечами подергал, будто крыльями захлопал. Выскочил во двор.

Не спорить же с ней, с матерью! Может, в нее воплотилась богиня Рожаница? Может, она родит новый мир? Или, хотя бы, изменит этот, постылый?..

 

Зыркнул дед хитренько туда-сюда. Прошмыгнул вдоль стены. Притулился под окном слюдяным растворенным. Замер.

Василиса чем-то пошуршала. Обошла избу, начав от красного угла. Заговорила голосом грудным, гулким.

Поначалу заминок между словами не было. Летели душевные слова, как стаи птиц. Мимо окон раскрытых, мимо деда, мимо городища - прямиком к далекому небу.

Дед Иван руками себя обхватил, не дышал. Мороз шел по коже от Василисиных слов. Должен и он что-то серьезное, не озорное... Ради внука...

Василиса говорила. И слушали ее - ласковое солнце, строгий месяц да звезды, не видные сейчас...

- Пошла я в чистое поле, взяла чашу пировальную, вынула лучинку новую, достала плат посвященный, почерпнула воды из загорного студенца. Стала я среди леса дремучего, очертилась чертою прозрачною и возговорила зычным голосом. Заговариваю своего ненаглядного дитятку над чашей пировальною, над свежей водой, над платом посвященным, над лучинкой новою.

Умываю своего дитятку в чистое личико, утираю платом, посвященным его уста сладкие, очи ясные, чело думное, ланиты красные. Озаряю лучинкой новою его наряд соколиный, его осанку соболиную, его подпоясь узорчатую, его кудри русые, его лицо молодецкое, его поступь борзую.

Будь ты, мое дитятко ненаглядное, теплее солнышка, милее вешнего дня, чище ключевой воды, белее ярого воска, крепче камня горючего - алатыря.

Отвожу я от тебя черта страшного, отгоняю вихоря бурного, отдаляю тебя от лешего зеленоглазого, от чужого домового, от злого водяного, от ведьмы русинской, от поганой сестры ее заморской, от бабы-язги треклятой, от летучего змея огненного, отмахиваю от ворона вещего, от вороны-доносчицы, защищаю от ядуна-кощея, от заговорного кудесника, от ярого волхва, от слепого знахаря.

А будь ты, мое дитятко, словом моим крепок в нощи и полуночи, в часу и в получасье, в пути и дороженьке, во сне и наяву, укрыт от силы вражьей, от нечистых духов, сбережен от смерти напрасной, от горя, от беды, сохранен на воде от потопления, укрыт в огне от сгорания.

А придет час твой смертный, и ты вспомяни, мое дитятко, про нашу любовь ласковую, про наши трапезы веселые, обернись на родину славную, ударь ей челом седьмирежды семь, распростись с родными и кровными, припади к сырой земле и засни сном сладким и непробудным...

Василиса устала. Дышала тяжело. Молчала долго. Передыхивала... Дед сидел с мокрым лицом. Добрыми, нетяжелыми были слезы. Своя матушка вспомнилась, погибшая на далекой родине... Детство... Ведь и над ним говорилось этак. Разве прожить человеку, ежели не прозвучат над ним такие напутствия...

Василиса вышла, - он и утереться не успел. Губы у нее сжаты, запеклись. В глазах тоска. Словно отдала самое себя и не обновиться.

- Буду в капище. С бабулей. Судьбу сыночку выспрошу. А ты за Никитой присмотри, не загулялся бы. Прошу тебя!..

Дед покивал головой. Проводил ее до ворот. Вернулся в избу. Эх, Василиса-Василисушка! На радость ли сына привела? Он сметливый вроде. Поздоровался. Напялил что дали. Поел-попил. Да сразу вовлекся в дедово озорство. Дед его за это вмиг полюбил.

Теперь дрыхнет на печи. Пускай. Малому надо. Деду хочется пока новую забаву придумать. Да позлей, позабориствй. Чтобы даже змеюна проняла - сквозь кожу толстую...

 

 

© 2009-2015, Сергей Иванов. Все права защищены.