Мир нахлынул и затопил. Страх и отчаянная борьба… Василек руками и ногами колотил, криком отталкивал. Не давал тому, что было вокруг, упасть и раздавить...

Мир понял его волю, приуспокоился. Тогда Василек перестал отбиваться. Глядел, слушал. Открыл, что мир можно вбирать в себя и тем самым - приручать.

Синева упала внутрь. И желтизна. И зелень. Они не смешались там, в глубине, в темном пока еще провале, - не испачкали, не испортили, не потеснили друг дружки.

Они начали освещать новый мир - свой - в голове. Синева стала небом. Желтизна - солнцем. Зелень - лесом. Мир в голове был сложно устроен и показывал, что так же устроен тот, наружный...

Звуки отвлекли. Василек сел и увидел человека-женщину-матушку. Она плакала горько, руки бессильно повисли, пряди волос прилипли к щекам.

Она была красива. Вся как бы озарена изнутри. Быть может, в ней было не одно солнце, как у Василька, - а несколько?.. Василек представил небо, на котором россыпь светил, - и зажмурился... Она плакала. Сочувствие вдруг резануло Василька первой болью. Он обнял матушку, приник. Замер, потрясенный. Услышал ее тепло. Пил его кожей, впитывал, не мог насытиться.

- Не горюй, матушка! - успокаивал. - Что ж ты так убиваешься? Я ведь с тобой!..

- Вырос ты быстро!.. - сказала она, всхлипывая. - Не натешилась я…

- Разве я уже вырос?.. - он отстранился и впервые оглядел себя. - Нет еще, матушка! Вырос тот, кто все понял...

- Да?.. Ну, пойдем скорей, сыночек!.. Ведь замерзнешь!..