Егорка проснулся от какого-то непривычного звука. Здесь, в темнице, звуков почти не было. А те, что были, можно было пересчитать по пальцам.

Самыми громкими были звуки собственных Егоркиных движений. Он мог ложиться, вставать, ходить, дотрагиваться до стен, говорить сам с собой или говорить с кем-то через нанокомпьютер. Это были звуки непостоянные.

Из постоянных же первым и главным был звук собственного Егоркиного дыхания. Пока Егорка к нему не привык, он даже пугался: казалось, будто кто-то еще тут, рядом, во тьме, притаился…

И еще постоянным был звук падения водяных капель. Он был редким и от того особенно заметным. Звонкий гром… Резкий вскрик… Лопнувшая струна… Отдаленный взрыв… Вот с чем Егорка мог сравнивать каждую рухнувшую каплю.

Было время, когда, лежа во тьме, он представлял: вот водяные пары – те, что он выдыха-ет,- оседают на потолке и увлажняют его… Вот потолок становится всё мокрее и мокрее… Вот первые капельки начинают выбухать на увлажненной поверхности…

Они постепенно увеличиваются, и, наконец, собственная сила тяжести заставляет их двигаться по сводчатому потолку… По микроскопическим покатостям, трещинкам, канавкам мелкие капельки собираются в какое-то одно место и там сливаются, и тогда возникает суперкапля, - та, которой суждено упасть…

Она растет, - всё новые и новые слои влаги наплывают на нее… И вот наступает предел, мешочек поверхностного натяжения растягивается, утончается до крайности…

А затем… Затем сбывается пословица: “Где тонко, там и рвется!”

Егорке кажется, что он слышит треск отрывающейся капли… Слышит свист рассекаемого ею воздуха…

Но всякий раз катастрофа падения разражается или раньше, или позже того момента, в какой он ее ожидал…

Такие несовпадения сердят Егорку… Он снова и снова пытается угадывать… Снова и снова ошибается…

Затем, рассердившись окончательно, бросает это занятие вовсе, забывает про эту бесполезнеую игру…

А затем – вдруг, неожиданно, сами собой – начинают происходить отгадки…

- “ Вот сейчас! ” – думает Егорка.

И капля падает, будто он ей приказал. Будто она его послушалась…

Поначалу такие удачи Егорку веселят… Потом, привыкнув, он вообще перестает замечать падение капель…

Да и все другие звуки, по мере привыкания к ним, словно бы исчезают, словно бы прекращаются…

Тем заметнее, тем тревожнее, тем непонятнее прозвучал новый звук, однажды разбудивший Егорку…

Он был коротким и сильным… Несмотря на его краткость, в нем уместились и шум штор-мовой волны, и разбойный посвист ветра над вольными морскими просторами…

Егорка встрепенулся, услышав этот звук, и вскочил на ноги.

Он почему-то подумал об учителе, - о Костее Иваныче…

Но оказалось, что учитель здесь не при чем…

В подземелье появилась детская фигурка, окруженная серебристым сиянием…

- Руса! – восторженно выдохнул Егорка.

- Да! Это я! – тихо сказала Руса.

- Какая ты красивая! – сказал Егорка и… смутился.

Своей старшей сестре он никогда таких слов не говорил, хотя она, конечно, тоже была красивой. Но ее красота была привычной и потому как бы незаметной.

- Я пришла, чтобы тебя отпустить! – сказала Руса.

- Как так? – не понял Егорка. – Я же силу мечтарскую сторожу!..

- Не ты ее, - она тебя сторожит! – сказала Руса.

- Ну да! – согласился Егорка. – Я ее сторожу, чтобы она не держала русиничей, а за то она меня никуда не пускает!

- Я тебя сменю! – сказала Руса. – Приму мечтарскую силу на себя!

- Но как же ты тут?.. Без своих рек, озер, морей!..

- Да уж как-нибудь! – сказала Руса.

- А зачем оно тебе?..

- Хочу, чтобы ты был свободен!

- Руса… Какая ты… Хорошая!.. - Егорка шагнул вперед и обнял Русу.

- Ты помнишь те тайные слова, каким я тебя научила? – спросила Руса, мягко отстраняясь.

- Ну конечно! – сказал Егорка.

- Тогда повторяй за мной и запоминай новые! – сказала Руса. – Это заклинание Перехода Силы!

Она вытянула руки, держа ладони обращенными вверх, и стала выговаривать певучие незнакомые слова. Сказав несколько слов, она делала паузу, и Егорка повторял их за ней.

Повторял и старался запоминать…

Поначалу ничего не происходило… Слова звучали… Егорка эхом отзывался на них…

Затем каждое произносимое слово стало являться в виде разноцветного, - похожего на мыльный, - пузыря. Пузырь внезапно возникал на расстоянии выдоха от Русы, - словно выныривал из-под воды. Несколько мгновений он словно бы старался подобрать одежки по душе: набрасывал на себя яркие радужные пленки – одну за другой. Затем он подплывал к левой ладони Русы и садился на нее, превращаясь в полусферу.

А из полусфер составлялась, росла ввысь то ли башня, то ли пирамида.

Вот она доросла почти до самого потолка…

И остановилась…

Остановилась, потому что Руса замолчала…

И молчание было не коротким…

Оно длилось и длилось…

Егорка даже подумал, что Руса забыла, какие слова надо произносить дальше. Забыла и старается вспомнить…

Но Руса вдруг закричала, и крик ее был продолжением заклинания. Или, может, его завершением…

И то слово, что она выкрикнула, Егорка не расслышал, не запомнил и повторить не сумел, - уж очень всё неожиданно произошло.

А между тем, видимо, это завершающее слово было самым важным.

Не успело оно отзвучать, как Егорка почувствовал изменения в себе и вокруг себя.

Вокруг Егорки медленно проявился какой-то волокнистый беловатый кокон…

Словно Егорка был закутан в большущий кусок ваты, который только сейчас – после произнесения заклинания – стал видимым…

Эта “вата” словно бы вырастала из Егоркиной головы… Или даже прорастала ее насквозь.

Последний выкрик Русы привел к тому, что “вата” задрожала, задергалась и стала распадаться на отдельные волоконца. А волоконца, будто юркие рыбешки, устремились к той башне, что воздвигла Руса на своей левой ладони…

Словно дождь, словно водопад, волоконца обрушились на радужные полусферы, протыкая их и гася их разноцветье…

Башня, поливаемая этим “дождем”, этим “водопадом”, стремительно оседала, уплощалась, превращалась в какой-то пирог или торт, а затем и вовсе в плоскую лепешку.

А затем и лепешка исчезла…

Волоконца же, впитавшие свет разрушенной ими конструкции, извивались на ладони, словно водоросли, колеблемые течением…

Или, может быть, это был такой танец, который они исполняли, не сходя с места…

Спустя какое-то время светящиеся волоконца разом взмыли с левой ладони и дружно перепорхнули на правую ладонь Русы…

Руса тут же накрыла своей освобожденной левой ладонью свою занятую правую…

А когда разняла руки, ничего на них не было – ни на той, ни на другой…

Вывод напрашивался один: всё впиталось в Русу, вошло в нее, осталось в ней…

А Егорка был свободен…

И от ощущения своей легкости, своего возвращенного детства, своей свободы ему хотелось петь, кричать, подпрыгивать на месте и кувыркаться через голову…

- Можем идти! – сказала Руса, улыбаясь. И Егорка вдруг с удивлением заметил, что ее улыбка похожа на мамину. Мама, которая сейчас летит со скоростью света между звездами, улыбалась вот так же, когда была рядом. Светлели глаза, слегка раздвигались губы, на щеках делались ямочки. И, казалось, что вокруг мамы – целая стая пушистых кошек. Они сидят у мамы на плечах, трутся о ее ноги. И мурлыкают, мурлыкают свои ласковые песенки…

- А ты разве… Не тут будешь?.. Не останешься тут? – спросил Егорка.

Спросил и испугался: вдруг Руса подумает, что он хочет от нее избавиться?..

- Ты не подумай!.. Я просто так!.. – пробормотал он неловко и еще больше испугался и смутился: ну и выставился на посмешище!.. дурак дураком!.. дубина дубиной!..

- Между нами разница? – сказала Руса весело. – Мечтарь, вызвав Силу, может ее держать и только!.. А я могу с ней делать, что захочу!..

- Так давай с нами! – предложил Егорка. – Вместе веселее!

- Здесь присматривать надо!

- За сестрой, да?.. За принцессой?..

- За царицей! – поправила Руса.

- А чего ваш отец не присмотрит?

- Он Ихтию любит и ни в чем не перечит!

- А тебя ?

- Первенцев любят больше!

- Тем более – давай с нами!

- Но я-то отца люблю! – сказала Руса. – Его защищать надо! И Русинию!

- Жаль, что без тебя!.. Пошли хотя бы отсюда вместе!

- Иди первый!

- А замки ?

- А тайные слова на что?.. Зря учила тебя?..

- Какие тут годятся?.. Подскажи!..

- Заклинание на разрыв!

- Правильно!.. Вспомнил!.. Спасибо!..

Егорка, наморщив лоб, заговорил нараспев и руками задвигал, как нужно…

Три раза ему пришлось повторить.

И только после третьего раза они отворили дверь и вышли из темницы…