Егорка висел в воздухе перед огромной вертикальной сетью. Сеть не была неподвижной. Она непрерывно и едва заметно для глаз трепетала, вибрировала. Будто постоянный легкий ветерок ее касался и проходил сквозь нее.

Смотреть на сеть было приятно. Она казалась мягкой и доброй, хотя и походила на паутину. Но если бы в такой паутине обитал паук, он был бы, наверное, непредставимо страшен…

Множество капелек висело в переплетениях сети. Может быть, капелек росы. Может быть, - прошедшего дождя…

Две капельки были особенно яркими. К ним и устремился Егорка, чтобы получше их рассмотреть…

Но когда он приблизился, сеть исчезла. Вместо нее увидел Егорка превеликое множество маленьких человечков с прозрачными крылышками, похожими на стрекозиные.

Кое-где человечки висели, взявшись за руки… Кое-где – каждый был сам по себе…

Их крылышки безостановочно дрожали, порождая непрерывный шелестящий шум…

Егорка вспомнил: это же эльфы (а может быть, эфлы) - первооснова мира. Почему они были первоосновой, как это так получилось, Егорка не знал и не понимал. Но, конечно, узнает и поймет, - если не в первом классе, то в каком-нибудь следующем…

А две самых приметных, самых блестящих капельки оказались двумя планетами. Одной из планет была Земля. Другой…

Нет, не успел Егорка разглядеть другую как следует. Едва бросил на нее взгляд, как за этот взгляд, будто за крепкую-крепкую ниточку, его кто-то потянул вниз…

И он начал падать…

 

Что же касается Тина, Васьки и Русы, им увиделось вот что…

Тин лез вверх по шаткому шесту. Шест был металлический, шершавый и не занозистый. Ладони к нему плотно прилипали и не соскальзывали.

На плечах у Тина – и на левом, и на правом – стояли другие шесты, покороче…

На одном из них, - то есть, на левом, - сидела большая жаба, широко раскрыв свою безразмерную пасть. Там, в пасти жабьей, что-то шевелилось, мельтешило, роились какие-то насекомчики. Они были обречены, - жабе один раз глотнуть, и нет их! Но, судя по их веселой возне, им было хорошо, они были всем довольны…

На другом плече, - то есть, на правом, - на шесте стоял маленький мальчик в зеленом спортивном костюмчике, который то превращался во взрослого мужчину, то снова становился ребенком.

Когда появлялся взрослый, шест ощутимо тяжелел и давил сильнее. Когда же возвращался ребенок, шест вообще делался как бы невесомым…

Сколько еще ползти?.. Как высоко надо подняться?.. Будут ли остановки и передышки?..

Тин знал одно: он должен сохранять равновесие во что бы то ни стало…

 

Ваське увиделось, что она не человек. Не человек, а слово. Слово, существующее в виде кольцевой радуги неописуемых – не земных – цветов.

И она такая не одна. В окружающем пространстве полным-полно других слов-радуг, в которых другие цвета соединяются совсем в другом порядке…

Слова движутся. Медленно движутся, словно ленивые рыбки в пруду.

Если какое-то слово встречается с другим, оно может оттолкнуться и отплыть в сторону. Или может прилипнуть к другому слову – надолго или ненадолго. А еще может слиться с другим словом, и тогда образуется что-то новое: что-то, подобное стреле или молнии.

У стреловидного соединения двух слов, к тому же, летящего только прямо, - меньше шансов наткнуться на другое слово, чем у круговых радуг. Но уж если “стрела” натыкается на что-то, она может отреагировать двояко: или отскочить, или воткнуться. А воткнувшись, она подвергается новому превращению: из одной “стрелы” образуются несколько новых. И эти новые разлетаются во все стороны. И впечатление такое, что разлетаются не вслепую, не наугад. Нет, они попадают в заранее намеченные цели…

Затем все “заарканенные”, все соединившиеся слова стягиваются, собираются в единый центр, - к тем двум слитным, с которых всё началось.

И едва сбор заканчивается, происходит что-то главное, что-то таинственное, что-то совершенно непонятное. Коротко говоря, происходит ряд цветовых вспышек, - словно разыгрывается некая бесшумная гамма. И пока длятся эти вспышки, внутри сферы, образованной ими, появляется что-то живое, какое-то существо. Появляется и сразу исчезает…

Наблюдая за другими, Васька довольно долго была в виде кольцевой радуги. И ей было хорошо, было весело. Но когда другая радуга вознамерилась к ней прилипнуть, Васька чего-то не на шутку испугалась и резко отпрянула в сторону…

Наверное, делать так не стоило, потому что всё, что было вокруг, вдруг исчезло. И Васька стала куда-то падать. Всё быстрее и быстрее…

 

Ну а Руса увидела себя владычицей морскою. Она сидела в подводном коралловом дворце на золотом троне, устланном мягкими широколиственными водорослями. В одной руке у нее был трезубец, в другой – мобильник.

Вокруг трона замерли осьминоги и мурены: ее личная гвардия. Неподалеку клубились крупные рыбы: акулы, скаты, тунцы и так далее. Чем дальше от трона, тем мельче были рыбешки. А на самых задворках беспорядочно вилась всякая шушера, всякая бестолковая “рыбня”…

То и дело раздавался звонок мобильника. И чей-то вежливый голос спрашивал: надо ли отдавать улов в такую-то сеть и такому-то судну.

Руса тут же вызывала на экран мобильника изображение рыболовного судна, вглядывалась в лицо капитана и произносила короткое “да” или “нет”. Она бы никому на свете не призналась, кроме самой себя, что “да” с некоторых пор она произносит только тогда, когда капитан хоть чем-то, хоть немножко напоминает ей Егорку…

Но спокойной жизнь морской владычицы не была… Нет, не была…

То и дело среди рыб и морских гадов появлялась тень. Это была тень Ихтии.

Электрические скаты прогоняли ее ударами своих молний. Но она исчезала совсем ненадолго, а потом снова появлялась. Появлялась в виде лица принцессы Ихтии, мелькающего то на одном рыбьем боку, то на другом. Причем, даже самые приближенные самые преданные рыбы не могли избежать этой напасти, этого позора. И если непрошенное лицо Ихтии на них возникало, они с отвращением хлестали себя хвостами, стараясь изгнать запретный лик или, по крайней мере, загнать его вглубь…

Но ничего вечного, неизменного нет не только на земле, но и в море тоже.

Нашлись предатели-кальмары, которые составили заговор, чтобы Русу свергнуть с престола. Они прокрались во дворец и напали на Русу, когда она была одна в своих покоях. И сколь ни храбра была владычица, она быстро поняла, что ей одной с нападающими не справиться. Иногда лучшей защитой является не нападение, а простое незамысловатое бегство.

К этой защите Руса и прибегла. Она помчалась от предателей, что было сил.

Ах, как много было крутых поворотов!.. Ах, какая бешеная была скорость!..

Поначалу бешеные плески преследователей слышались отчетливо… Потом они стали отставать… Потом совсем затихли…

Но Руса мчалась, не снижая скорости и не разбирая дороги.

И вдруг она споткнулась… И покатилась по наклонной плоскости… И куда-то провалилась… И стала безостановочно падать… Падать всё быстрее и быстрее..