Проза
 

“Малое посольство”.
Фантастическая повесть.
Продолжение.

НОЧЬ И УТРО

Ночевать путников оставили во дворце. Зал, предоставленный им в качестве спальни, был длинный, гулкий и без единого окна. Вдоль стен стояли сосновые лавки вперемешку с приземистыми сундуками, расписанными яркими цветами да листьями.

По подсказке шута из сундуков извлекли мягкие матрасики, совпадающие с длиной и шириной лавок, и невесомые пуховые одеяла.

Всю ночь Егорке снился “космический интернат”. Снилось, что ему очень хочется спать, а ребята мешают ему: носятся по коридору, кричат, визжат.

Он сердился: зачем они такие шумные?.. Зачем так плохо ведут себя?.. Хотел во сне выбежать в коридор и пристыдить озорников, прогнать их прочь… Но не было, не было сил на то, чтобы открыть глаза и пошевелиться…

Просыпаться утром было трудно. В голове словно бы туман клубился. Любые мысли продирались сквозь него с трудом…

Все остальные тоже выглядели расслабленными и двигались как бы через силу…

Шут привел двух слуг, и те сноровисто убрали матрасики и одеяла обратно в сундуки. Затем шут подождал, пока ребята оденутся и отвел их на царскую кухню, где их ждал завтрак.

В царской кухне бушевал огонь в пузатых плитах, что стояли рядком друг за дружкой. На плитах возвышались кастрюли каждая ростом с Егорку. В них что-то громко булькало, чавкало, плескалось. Будто бы внутри каждой сидел кто-то очень сердитый и что-то бормотал на незнакомом языке.

Повара в белых полотняных одеждах взбирались по лесенкам, приставленным к плитам, и помешивали варево в кастрюлях длинными деревянными лопатами.

Слева от входа был отгорожен закут для кормежки приезжих. В закуте стояли четыре длинных стола и скамьи возле них. На столах кучками лежали расписные деревянные ложки.

Шут усадил ребят за столы, а потом вместе с одним из поваров принес и поставил перед каждым глиняную миску и глиняную кружку. В миске была тушеная картошка с грибами, в кружке – ягодный квас… Всё было вкуснющим. Егорке захотелось попросить еще, но он постеснялся…

После завтрака шут отвел ребят на берег реки, где их уже поджидала толпа зрителей.

Сквозь толпу просочился старик, у которого были разноцветные глаза: левый – зеленый, правый – желтый. На его загорелой лысине курчавился прозрачный цыплячий пух.

- Здравствуйте, Городской Смотрила! – вежливо сказал Егорка. – Мы пришли!

- Молодцы, ребятки! – хихикнул старик. – Мы вот тоже пришли, чтоб на вас поглазеть!.. Ну, кто из вас начнет?..

- Вот он и начнет! – выкрикнул Тин. – Наш главарь, атаман! То есть, Гор!..

Егорка вышел вперед и встал лицом к толпе.

- Я спою песню, которую сам сочинил! – сказал он. – Только вот без музыки трудновато!

- Почему же без музыки! – воскликнул Городской Смотрила. – Вот она, музыка! Сыграет всё, что надо!..

Он снял холщовую суму, что висела у него на левом боку, и передал Егорке.

Егорка достал из сумы… явно что-то музыкальное. Натянутые струны… Темно-желтое дерево…

Струны тихонько зазвенели, словно бы их разбудил случайный ветерок.

- Что это? – спросил Егорка.

- Это гусли-самогуды! – важно объяснил старик. – Ты начни свою песню, а уж они тебе подыграют как надо!..

- Ну хорошо! – сказал Егорка. – “Песня про школу!”

- Погоди-ка чуток! – спохватился старик. Он нырнул в толпу и тут же вынырнул из нее, держа на руках березовый чурбачок.

- На-ка, милок! – сказал, отдуваясь, и поставил чурбачок возле Егорки. – Ты присядь на него, а гусельки положь на колени! Так им сподручнее и тебе тоже!..

- Ну хорошо! – повторил Егорка. И запел свою песню :

“ Приходите в нашу школу волшебники.

Научите нас всем тайнам Земли.

Напишите нам такие учебники,

Чтобы мы по ним учиться могли.

 

Чтоб учились мы душевному зрению,

Чтобы сердцем излучали тепло,

Чтобы школу вспоминали мы среднюю

Только весело и только светло.

 

Научите нас, волшебники, радости -

Отдавать себя, делиться душой!

Чтобы мы не унижались до гадости

Ни до маленькой и ни до большой.

 

Человеком быть - занятие трудное.

Для того, наверно, школы даны,

Чтоб в себе растить волшебное, чудное

Мы могли, девчонки и пацаны.

 

Чтобы сами превращались в волшебников,

Чтоб лечили раны нашей земли.

Чтоб о деланьи добра без учебников

Рассказать своим потомкам смогли!.. ”

Едва он пропел первое слово, гусли у него на коленях ожили, безошибочно подхватили мелодию и словно бы повели Егорку за собой. Никогда прежде Егорка не пел эту песню так, как пел сейчас…

После него вышел Тин и лихо плясал под перезвон тех же самых гуслей-самогудов…

Затем пели вместе, дуэтом Лина и Васька.

- Начинается лето неслышно

С появленья цветов полевых,

С умножения листьев, что пышно

Повисают на ветках живых.

 

Продолжается лето, как лепет

Ручейков и речушек в лугах,

Словно ветер, что песенку лепит

Из травинок, сплетенных в стогах.

 

Наполняется лето садами,

У которых на ветках плоды.

И любуются люди плодами

Теми, что порождают сады.

 

И летят разноцветные ветры

В свой веселый и долгий полет,

И летят под ногой километры

У того, кто по лету идет.

 

Завершается лето, что спето,

Холодами и ржавой листвой.

И становится доброе лето

Этой песенкой теплой живой.

 

Эта песенка будет зимою

Приносить нам немного тепла,

Чтоб весна этой песней самою

Возродиться себе помогла…

А после Лины и Васьки выступил Вейк. Он устроил настоящий русский перепляс, но не на ногах, а… на руках. А ногами дрыгал в воздухе.

Концерт продолжался еще долго. Горожане с удовольствием веселили сами себя. Устраивали хороводы, пели и плясали. Вместе с гуслями-самогудами играли гармошки-трехрядки.

А потом, когда все утомились и запыхались, и желающих выступать почти не осталось, Егорка, подойдя к Городскому Смотриле, сказал:

- Нам нужен звездный мальчик Ува Увалень! Помогите нам его найти!..

- А чего искать! Вот он! У меня в тени!.. – воскликнул Смотрила. – При себе его оставил! Непонятный он потому что! Боюсь его в город пускать!..

Он протянул руку к себе за спину и вытянул оттуда странную полупрозрачную фигурку, словно бы слепленную из жидкого стекла. Казалось, это стекло постоянно оплывает и всё же почему-то остается на месте.

Всё было зыбким в Ува Увальне. Маленькое личико то выглядело детским, то стариковским. Фигура подрагивала и время от времени окутывалась легким серебристым туманом, который тут же рассеивался. Глаза глядели словно из-под воды, и в них присутствовал фиолетовый отблеск, - как в хороших оптических линзах.

- Здравствуй! – сказал Егорка. – Я рад, что мы встретились! Давай дружить!

- Я тоже рад! – сказал Ува Увалень вполне нормальным человеческим голосом. – И дружить я готов!.. Я люблю конфеты. У тебя они есть?..

- Я тебя в свой интернат приведу! – пообещал Егорка. – Будут тебе и конфеты, и пирожные!.. Знаешь, какую мне коробищу подарили, когда прошел стимуляцию мозга! Во!..

Егорка, показывая, развел руки в стороны.

- И я хочу стимуляцию мозга! – сказал Ува Увалень. – И коробищу конфет!

- Попросим, когда вернемся! – обнадежил Егорка. – Думаю, не откажут!..

- И еще я люблю сказки! – сказал Ува Увалень.

- Сказки хороши издали! – сказал Егорка. – Самому в них лучше не соваться!..

Они встали рядом, взявшись за руки, и стали глядеть на поющих и танцующих русиничей…

 

 

© 2009-2015, Сергей Иванов. Все права защищены.