Егорка проснулся рано. Он приоткрыл правый глаз и увидел, что солнышко пляшет над его головой. Левый глаз еще спал и никак не хотел открываться. Но и правого было пока что вполне достаточно.

Солнышко, наверное, сегодня тоже волновалось, - поэтому проснулось еще раньше Егорки.

Может быть, оно что-то пытается сказать?.. И подмигивает Егорке, озорничая?.. Или просто приплясывает от радости?..

Ведь радоваться сегодня есть чему!.. Егорка идет в школу!.. В первый класс!..

Это значит, он повзрослел, и его детство кончилось навсегда. Детства своего, конечно, жалко. Но маленьким он уже побыл. А вот взрослым, большим еще не был ни разу.

А уж если он в школу идет, значит, он точно уже не маленький!..

Солнышко приплясывало на стене. Словно переминалось с ноги на ногу от нетерпения. Зеленая стена красновато отблескивала. То ли смущалась от солнышкиного внимания, то ли сердилась на него. Хотя, может быть, ей просто было жарко…

Егорка глубоко вздохнул, просыпаясь окончательно, и открыл другой глаз.

Открыл – и чуть не вскрикнул: до того ярким-преярким оказалось утро. Осторожный ветерок, держась одной рукой за приоткрытую форточку, другой рукой плавно колыхал тюлевые занавески.

Солнечный свет, проникая сквозь стекла и сквозь форточку, затапливал комнату. Он уже поднялся до нижнего края молочно-белой пятирожковой люстры, висевшей посредине потолка. И этот нижний край, обведенный алой каймой, словно бы скалился, широко распахивая рот в белозубой улыбке.

Колыхания тюлевых занавесок вызывали нешуточные волны в ослепительном солнечном наводнении. Доплескивая до стены, световые волны пенились и разбрызгивались, будто и в самом деле исполняли какой-то бесконечный танец, единственным зрителем которого был Егорка.

Было весело и восторженно. Хотелось беспричинно хохотать, петь песни и прыгать на постели до самого потолка, - так, чтобы голова на миг-другой выныривала из солнечного наводнения, а потом снова погружалась в него.

Но другие ребятишки еще спали, и неудобно было тревожить их сладкие детсадовские сны.

Их нынешний уровень – дошкольные обучающие психотехники. То есть, то, что Егорка оставил далеко за спиной…

Им еще предстояло… Предстояло пройти через то самое … То самое , что было с Егоркой позавчера…

Тогда, позавчера, Егорку пригласили в медицинский кабинет, и он пошел туда вместе с Ленкой, - своей старшей сестрой, - которая уже всё это испытала…

У Егорки на душе было празднично и тревожно. Он крепко держал Ленку за руку.

Уже у самого кабинета он не выдержал и шепотом спросил:

- Слушай, а это вправду не больно?..

Ленка засмеялась, - не обидно, по-доброму, по-взрослому, - и ласково сказала:

- Ты же хочешь, как папа и мама, - в космос, да?..

- Чего спрашивать! – буркнул Егорка. – И так ясно!..

- А ты знаешь, что такое топология многомерных пространств?.. Не знаешь!.. А мы это в четвертом классе проходили! А сейчас, в пятом, будем проходить вариативность виртуальной темпоральности! Понял?.. Да ничего ты не понял, братик! А если хочешь понять, ничего не бойся и топай к врачам!..

Егорка на Ленку рассердился, - и чего задается! – и эта сердитость помогла ему войти в кабинет почти что смело.

Там его заставили раздеться до пояса и усадили в кожаное креслице, на которое там и сям были налеплены маленькие металлические шишечки.

Егорка думал, что сидеть будет неудобно. Но когда опустился в креслице и прижался к спинке, удивленно почувствовал, что никакого неудобства нет.

Затем на голову ему – до самых бровей – надели металлическую шапку, всю утыканную сверху разноцветными штырьками разной длины. Егоркина голова в этой шапке стала похожа на фантастического ежа.

За спинкой креслица были вертикальные экраны – целых три штуки.

Егорка подумал, что спиной к экранам его посадили нарочно, - чтобы он ничего не увидел.

Но получилось так, что умные взрослые сами себя перехитрили. Егорка всё видел, вглядываясь в полированную поверхность той стены, что была напротив кресла.

Там, на экранах, появилось изображение его головы.

На одном экране голова была пронизана посредине вертикальной плоскостью. На двух других голову – на разном уровне – пронизывали плоскости горизонтальные.

Школьный врач порхал пальцами по управляющей сенсорной панели. В такт его движениям из “рассекающих” плоскостей в ту голову, что на экране, лился беззвучный дождик двухцветных – желтых и синих – стрелок. Стрелочки были разными: и длинными, и короткими, и прямыми, и по-всякому изогнутыми…

И больно не было ни капельки…

Повеселевший Егорка подсматривал сам за собой. Он видел, как стянулись к экранам все три врача, бывших в кабинете, и зашушукались о чем-то, оживленно размахивая руками.

Потом ему объявили, что стимуляцию мозга он прошел успешно, и выпроводили из кабинета, сунув в руки большую коробку конфет.

И пока дверь не закрылась, он слышал, как они возбужденно и громко о чем-то заспорили на своем научном языке.

О чем-то, совершенно ему непонятном…

Ленка его дождалась, обняла, в щеку чмокнула, вызвав его недовольство. И тут же открыла коробку. И они оба на конфеты набросились, как будто голодные…

И когда Егорка двигал челюстями, наслаждаясь сладостью во рту, с ним вдруг приключилось…

Совсем ненадолго – на миг-другой – он вдруг почувствовал себя бесконечным .

Это было непередаваемо… Непередаваемо прекрасно!..

Потом всё стало как обычно. Но в Егорку вселилась уверенность: он всё сможет понять, он все преграды преодолеет, чтобы стать таким, как папа и мама, - звездолетчиком…

Вот что такое стимуляция мозга…

Он через это прошел, он к этому приобщился. А все те ребятишки, что спят сейчас, - все они еще малышня, мелкие, и крепкий их утренний сон нужно беречь и охранять.

Егорка представил, как пойдет в школу по улице, и все будут глядеть на него. Взрослые будут завидовать, потому что первый раз в школу идут в жизни один-единственный раз, и они, взрослые, уже прошли тот свой неповторимый маршрут.

А ребята постарше будут посматривать снисходительно: подумаешь, эка невидаль – пер-воклашка!..

Дверь в спальную комнату приоткрылась, тихо-тихо, совсем чуть слышно скрипнув.

Солнышко радостно выхлынуло в коридор и окрасило соломенные Ленкины волосы в оранжевый цвет. Ленкина голова, просунутая в дверь, и сама-то была сейчас похожа на другое – маленькое – солнышко.

Встретившись глазами с Егоркой, Ленка прошептала:

- Вставай!..

Ну что ж!.. Если Ленка зовет, значит, действительно, пора!..

Егорка бесшумно выскользнул из-под одеяла и, поддернув трусы, босиком пошлепал к двери.

- Тапки-то что, не мог надеть? – строго спросила Ленка, когда они очутились в коридоре.

- И так не холодно! – сказал Егорка отважно.

- Ну-ну! – сказала Ленка то ли одобрительно, то ли насмешливо.

Она взяла Егорку за руку и повела за собой.

В холле было большое окно. Возле окна стояла пальма в кадке. У пальмы были длинные жесткие листья с шестью острыми зубцами с каждой стороны. Зубцы походили на пальцы. Егорке всё время казалось, когда смотрел на пальму, что она просит о чем-то у всех, кто проходит мимо.

Может быть, она просила о том, чтобы рядом с ней остановились и поговорили с ней задушевно?..

Егорка попробовал однажды… И вдруг в какой-то миг почувствовал, что пальма его в самом деле слышит…

После этого он, конечно, испугался и убежал… А потом, после, жалел, что убежал, потому что пальма наверняка обиделась и теперь никогда больше не захочет с ним дружить…

Рядом с пальмой стояло мягкое синее кресло-качалка. Егорка его не любил. В него не садишься, а тонешь. Оно втягивает в себя, обволакивает, делает слабым и ленивым. Ну его!..

Но сейчас на нем разложена новенькая школьная форма. Ленка ее так нагладила, что она кажется приклеенной к мягкому креслу. Или же на нем нарисованной…

- Это мне?.. – спросил Егорка на всякий случай.

Но его счастливый голос и его счастливый вид яснее ясного говорили, что в ответе он уверен.

Ленка кивнула и разулыбалась, глядя на Егоркины уши-лопушки, насквозь просвеченные солнцем. У нее сегодня тоже праздник. Не каждый день твой младший братишка станови-тся школьником!..

- А помыться?.. – сказала она, снова пытаясь быть строгой. – А позавтракать?..

- Да ну его! – бесшабашно махнул рукой Егорка.

- Если сон не смоешь, - сказала Ленка, - ничего в школе не увидишь, не поймешь и не запомнишь! Потому что будешь сонной тетерей!..

- Ладно уж! – согласился Егорка и помчался в умывальную комнату.

Там он открыл ближайший к входу кран, соединил ладошки в ковшичек и щедро плеснул себе в лицо.

Холодная вода тут же – на лету – превратилась в стайку озорных малюсеньких зверушек, и стайка эта наперегонки промчалась по Егоркиным щекам и лбу, не больно укалывая их крохотными коготками.

Колкое озорство словно бы заразило Егорку. Словно бы впиталось в него снаружи внутрь.

Захотелось немедленно куда-то бежать, повизгивая и топоча.

Егорка подпрыгнул на месте, собираясь издать индейский боевой клич, - но вовремя спохватился. Некоторые – то бишь, малышня! – еще, наверное, спят. Ведь у них-то день обычный, не праздничный.

Ну и пусть себе спят да подрастают во сне!..

Егорка помчался к Ленке, и мокрое лицо летело впереди него, как пиратский флаг, обвеваемый морским ветром.

Ленка же, поскольку была женщиной, не поняла, что вместо братишки к ней вернулся просоленный и закаленный морской волк. Нисколечки не трепеща, она обняла его левой рукой за шею, а правой достала из карманчика своего аккуратненького платьица розовый носовой платок и ловко промокнула им взбудораженную братишкину физиономию.

Потом начался обряд облачения.

Первым делом Ленка помогла своему первокласснику надеть белую рубашку. Рубашка была жестковатой и словно бы ломалась, похрустывая, сразу во множестве точек. Пахло от рубашки замечательно – веселыми летними цветами. Словно бы у Ленки был припасен свежесорванный букет, и она целую ночь продержала его внутри рубашки…

Затем – уже без Ленкиной помощи – Егорка натянул брюки. Стрелки на них были такими острыми, что Егорка вмиг превратил их в носы двух мощных ледоколов, легко взрезаю-щих толстенные льдины…

Но и воздух они тоже вспарывали клёво. Егорка шагнул раз-другой и услышал, как рассекаемый воздух послушными пластами отваливается направо и налево.

Ленка подала ему пиджачок, и Егорка ловко – будто каждый день тренировался, - вдел в него руки.

Ленка застегнула пуговицы у него на груди и, отступив на шаг, полюбовалась.

- Ну ладно, чего там! – буркнул Егорка смущенно. – Пошли что ли?..

- А позавтракать? – напомнила Ленка.

- Опоздаем ведь! – взбурлил Егорка. – Позавтракаем в обед!..

- Ну хорошо!.. – вздохнула Ленка, покоряясь непреклонной мужской воле.

Она подхватила свой портфельчик, что ждал ее на подоконнике. Взяла братишку за руку.

Так – рука в руке – они шли по улице. И солнечные зайчики толпой их сопровождали, прыгая с одного оконного стекла на другое. А прохожие, занятые своими мыслями, не больно-то на них и поглядывали, что, с одной стороны, немножко Егорку огорчало, - такая красота пропадает незамеченной!.. Но с другой стороны, это было даже неплохо, - не нужно было напрягаться и смущаться…

У “космического интерната”, в котором жили Егорка и Ленка, была своя школа. Находилась она недалеко, - всего-то в пяти минутах ходьбы.

В первый класс шел сегодня один только Егорка. Не было больше ребят его возраста.

Ленка довела его до самой двери, на которой была такая табличка:

“ 1-й “ А ” КЛАСС ”

Приоткрыв дверь, она легонько подтолкнула Егорку внутрь, а сама быстро убежала наверх – в поднебесные высоты своего пятого “б”…

Светло-коричневая дверь слегка подшлепнула Егорку, закрываясь. Он ощутил на себе множество взглядов, - как будто горсть муравьев на него сыпанули. Обычно так бывало перед очередной дракой, встревать в которые Егорка был большой мастак.

Поэтому он отважно зажмурился и шагнул вперед, ожидая нападения.

Это было Егоркиным правилом: никогда не бить первым…